Но на сей раз марш был непродолжительным. Уже через полчаса быстрого хода, когда стала слышна отдаленная автоматная стрельба и редкие выстрелы минометов, старший лейтенант Семарглов увидел сбоку троих бойцов разведвзвода, сигнализирующих ему – необходимо было свернуть в сторону и пройти короткий участок по очень крутому и сложному склону. Но этот участок преодолели быстро, без задержки. И оттуда, с места, где ждали разведчики, увидели капитана Топоркова с отделением солдат.
– С прибытием, – хмурый и задумчивый, словно невыспавшийся Топорков пожал Василию Ивановичу руку. – Выступаем над ущельем. Здесь есть тропа. Две с лишним сотни душманов прошло только что подо мной. Желают соединиться с сотней, которая отступает им навстречу. В месте встречи их сверху накроет Солоухин, с другой стороны ущелья подопрет десантура. Наша задача – не пропустить их назад.
– Может, – предположил Семарглов, – снизу держать? Там уж точно не пропустим…
– Снизу голые скалы и пыльная дорога между ними. Пыль от пули не защитит. Больше укрыться негде. Идем поверху… Минеры! «Цепочку» на тропе, как договаривались… И догонять…
И, не желая больше советоваться, пошел первым. То есть первым в общей группе, потому что старший лейтенант Вадимиров с несколькими разведчиками еще раньше, до прихода Семарглова, выдвинулся на проверку тропы.
Звуки боя становились слышны все более отчетливо. Но все они преимущественно носили схожий характер. Старший лейтенант, идущий рядом с Топорковым, поворачивал голову, чтобы лучше слышать, и пытался определить картину боя.
– Майор в ущелье спустился? – высказал свое предположение.
– Он еще в бой не вступил…
И, словно в ответ на этот короткий разговор, послышался звук от разрыва фугасной мины. И тут же, продолжая звук уже в иной тональности, затрещали автоматы. Определить, что стреляют сверху, со склона, оказалось нетрудно.
– Все! Выходим на самый край! – решил Топорков, тоже по звукам ориентирующийся.
И одновременно с его словами на тропе появился вдруг откуда-то взявшийся старший лейтенант Вадимиров, показывающий направление движения ближе к обрыву, к скалам, нависающим над дорогой…
* * *
Мина была установлена в проходном месте, где душманы ее миновать не должны бы были, и прекрасно замаскирована. Майор Солоухин, выбрав место для засады, сам наблюдал, как минеры, ввинтив в корпус взрыватель, обернули его папиросной бумагой от разорванной сигареты и посыпали и сам корпус, и плоский, похожий на шляпку гигантского гвоздя взрыватель пылью, собранной ладонями под скалами. Носили целыми пригоршнями, выбирая совпадение по цвету с той пылью, что вокруг лежала. А папиросная бумага для того, чтобы пыль не засыпала зазор между взрывателем и корпусом. Бывали уже такие случаи, что даже пыль мешала взрывателю сработать в нужный момент. Минеры в группе опытные, их учить не надо, контролировать не надо тем более, потому что контроль за тем, что не слишком понимаешь, бывает иногда смешон. Они сами свое дело знают и выполняют хорошо. И наблюдал Солоухин только из любопытства и чтобы место запомнить, когда придется ждать приближения «духов» к точке «икс». Эту точку, не мину, а именно точку, контролировать хочется всегда, потому что именно она становится сигналом к основному действию. И для Солоухина не было проблем в том, чтобы, однажды увидев, уже запомнить месторасположение критической точки, хотя при этом он не пользовался никакими ориентирами. Просто вот так вот, посмотрел и запомнил, потому что именно от этой точки начинается все дальнейшее, и без нее начало будет скомканным и малоэффективным…
«Духи» приблизились…
Солоухин наблюдал за происходящим невооруженными глазами, убрав за ненадобностью бинокль в футляр, но психологическое впечатление было такое, будто он в бинокль смотрит. Обманчивое впечатление. Оно всегда присутствует в подобном моменте. Шагающая нога казалась гипертрофированно большой, и точка, эту ногу ждущая, выглядела для майора такой явной, словно рядом стоял штырь с красным сигнальным флажком. Но нога медленно опускалась и точку не видела. Неестественно медленно, создавалось впечатление, сближалась с ней. Медленно, хотя человек бежал… А потом все вернулось в естественное время – столб огня и пыли скрыл и человека, наступившего на шляпку «гвоздя», и тех, кто был к этому человеку ближе других. И даже задние ряды душманов, шарахнувшиеся, роняя друг друга, в стороны, только смутно угадывались…
Майор ждал дальнейших действий противника. Как-то они поведут себя? От этого зависело и поведение спецназовцев. Но неопытность ополченцев опять сказалась. Они не смогли в пылу боя, непривычные к боевой обстановке, сориентироваться – видели, что тот, первый отряд обстреливают минами. И ждали, должно быть, что их тоже будут обстреливать. Они не слышали характерного свиста, предшествующего взрыву. Тем не менее не сразу поняли, что случившееся здесь, на дороге, это не обстрел, а обыкновенная противопехотная мина… Но порыв душманов, их злость и ярость были так велики, что взрыв не остановил всех, разметав тела и остатки тел ближних. Остальные продолжали движение к новым минам точно так же упрямо и бездумно, как продолжали стрелять, мешая своим же подняться.
Заминированный «коридор» заполнялся стремительно. Солоухин глянул на прапорщика-минера, поймал встречный взгляд и кивнул, подтверждая молчаливый приказ.
Прапорщик выдержал три-четыре секунды, давая «духам» плотнее войти в «коридор», и только после этого замкнул контакты на аккумуляторе. Первичное пламя ослепляло ненадолго, потому что через несколько секунд все внизу застилала пыль. Майор даже команду не дал, зная, что его парни свою работу выполнят и без команды – всегда выполняют ее четко. И действительно, из пылевой тучи в одну и в другую сторону выскакивали «духи», но тут же попадали под кинжальный автоматный огонь. Причем в момент, когда они этого не ожидали, когда они готовились к бою, который произойдет скоро, но где-то там, впереди, где бой уже идет, а никак не сейчас, в настоящий момент. Сейчас они оказались не готовы не только к атаке, но даже к сопротивлению. И никто не взял на себя команду, никто не посоветовал не высовываться из тучи и не приказал искать под прикрытием пыли спасения среди камней. Впрочем, и камней-то подходящих рядом было не много. Солоухин специально выбирал такой участок. Пыль оседала быстро, и было видно, что в колонне, которая перестала быть колонной, началась паника. Создавалось впечатление, что «духи» так и не поняли, что попали в минный коридор, и по-прежнему думали, что угодили под минометный обстрел. Следовательно, предстоит ждать следующего убийственного залпа, от которого нет возможности спрятаться.
Теперь огонь начался интенсивный и прицельный. Душманы от взрывов потеряли около двадцати процентов состава. Автоматные очереди сверху, с короткой дистанции, оказались еще более убийственными. И только тут они поняли, что угодили в засаду. Кто-то попытался отстреливаться, кто-то понял, что в таком положении, не имея возможности укрыться и практически не видя противника, отстреливаться бесполезно. Прозвучала команда, и, к удивлению майора Солоухина, «духи» начали отступать быстро, но организованно, совершенно без паники. Два десятка бойцов давали по скалам хаотичные неприцельные очереди, словно чертили по камням пулями. Остальные отходили. Потом остальные стали отстреливаться, и теперь первые отступали. Этот простейший тактический прием оказался, похоже, единственным, чему душманов сумели или успели научить до того, как они попали в бой. Но весь предыдущий опыт говорил о том, что уже в следующем бою эти, обстрелянные, афганцы станут упорными солдатами. Может быть, со спецназом ГРУ им тягаться сложно, если вообще возможно. Но с другими частями, даже с десантурой, они уже смогут вести бой. Может быть, и на равных…
Но майору необходимо было держать под контролем все поле боя, а не только то, что находится непосредственно под носом. Первая колонна, так неудачно попавшая меж двух огней, все еще не пришла в себя, когда десантники предприняли мощную и быструю атаку, начав ее вместе с сильным и интенсивным минометным обстрелом. Обстрел прекратился только тогда, когда дистанция стала опасной. Душманы попытались отстреливаться, но было уже поздно. Не имея численного преимущества, да еще после нескольких бездарно проигранных моментов боя, «духи» не были готовы к активному сопротивлению. А уж когда дело дошло до рукопашной, то все кончилось быстро, потому что здесь десантникам мало кто может противостоять.
«Духи» сложили оружие.
Отступление второй колонны тем временем тоже приостановилось. Их сзади встретила группа капитана Топоркова с подоспевшим подкреплением. И здесь огонь был такой плотный, что те, кто решил прорываться через огонь, оказались в небольшом количестве, и бойцы Топоркова просто забросали дорогу гранатами.
