— Не получается. Сначала срабатывает, но тут же отключается. У Чингиса тоже так сначала было. Но когда ему позвонили, нормально работало. Может, от «трубки» зависит?
— Нам надо с Устюжаниным связаться, — сказал Заборских уже почти окрепшим голосом. — Хотя бы предупредить его, когда Чингис выступит, чтобы приготовился к встрече.
— А он туда не собирается, — ответил Никифоров. — Я слышал разговоры, когда меня связывали. Бандиты между собой разговор Чингиса с подполковником обсуждали. Они отсюда в поселок Светлый поедут. Чингис специально врал, что на спецназ нападет, чтобы туда все силы стянули, а Светлый остался бы без прикрытия.
— Светлый — это…
— Не знаю, — признался рядовой.
— Это, как на главную дорогу выедешь, семь километров направо, — объяснил казак. — А в разоренный поселок — налево. Отсюда по дороге до Светлого полста верст, значит, Чингис планирует в двух поселках отметиться. Популярности ищет. Едет, как на гастроли.
— Тем более, надо предупредить, — сказал Заборских. — Или самим их уничтожить, а это нам пока не по силам. Звони. Много раз звони. Раз за разом вызывай. Может, пробьешься. Пошлем твою тетку к Устюжанину, пусть предупредит.
Никифоров молча кивнул и повторил вызов. Потом повторил еще, и так раз за разом.
— Как у тебя телефон не отобрали? — спросил старший лейтенант.
— А меня даже не обыскивали. Даже гранату в «разгрузке» оставили. Одну вытащили, когда связывали, а с другой стороны оставили.
— Как ты вообще жив-то остался?
— Мне осколок в руку попал, а самого взрывной волной перевернуло и о борт головой уже на вылете треснуло. Не знаю, как голова уцелела. Сейчас трещит. Я, правда, пармедол себе уколол, полегче стало. А до этого невозможно было. Не так рука болит, как голова. Я и валялся там, рядом с грузовиком, пока эти козлы не пришли. Меня сам Чингис сначала пристрелить хотел, из револьвера в лоб. Потом передумал и велел одному бандиту меня к расщелине гнать. У них там три машины в расщелине стоят. Проход они завалили. От ветра так спасаются…
— Значит, еще несколько часов в запасе, — кивнул Заборских. — Пока завал не разберут, машины выехать не смогут. А тебя, стало быть, в машину не посадили?
— Чингис приказал связать меня и положить рядом с камнями. Ему интересно было, что со мной ураган сделает, далеко ли унесет. На погибель, короче говоря, оставил. Пули пожалел. Я уже и приготовился ураган встречать. Лежу с закрытыми глазами, а тут Михаил Юрьевич…
— Запомни, сынок, раз и навсегда, Михаил Юрьевич — это Лермонтов, он тоже к этим краям отношение имеет, потому тебе и вспомнился. А я — Михаил Викторович. Я своего отца родного сильно уважаю и потому отчеством своим дорожу. Если забываешь, зови просто дядей Мишей. Второй раз уже поправляю, — серьезно произнес казак, и шикарные усы его сердито, как у таракана, затопорщились.
— Хорошо, дядя Миша, — согласился покладистый рядовой и улыбнулся.
— То-то.
— И вот теперь я здесь, — продолжил Никифоров. — Да что там у них со связью делается?.. — Он в сердцах потряс «трубку», и она тотчас зазвонила. Виктор посмотрел на определитель номера.
— Это не тетя. Незнакомый номер. И вообще номер какой-то странный. Впервые такой встречаю. Отвечать?
— Отвечать, — категорично кивнул головой окончательно пришедший в себя Сергей. — Нам нужно любую связь искать. Через кого-то выходить на подполковника Устюжанина.
— Алло! Слушаю, — отозвался рядовой Никифоров в трубку. — Это ты, теть Валь? А что номер не твой? Я уж думал, отвечать или не отвечать. Понятно. Понятно. Да. Плохо у нас дело. Хуже не бывает. Не телефонный это разговор, теть Валь. Что? Старший лейтенант… Вот и отлично. Он нам как раз и нужен. Давай его срочно… — Он протянул «трубку» Заборских: — Она звонит со спутниковой «трубки» старшего лейтенанта из спецназа «летучих мышей». Пожаловалась, что со своей дозвониться не может, и старлей дал ей спутниковую. С ним поговорите.
Заборских начал говорить, стараясь не показать голосом, как трудно ему дается даже простое произнесение слов:
— Старший лейтенант Заборских, спецназ внутренних войск.
— Старший лейтенант Логвинов, спецназ ГРУ, — прозвучало в ответ. — Что там у вас произошло?
— Весь отряд погиб вместе с командиром. В живых остались только я и рядовой Никифоров. Оба ранены. С нами еще местный житель, Михаил Викторович, хозяин грузовика, который мы использовали для атаки на банду Чингиса. Михаил Викторович спас сначала меня, потом и рядового Никифорова. У Чингиса тоже большие потери. Из двадцати пяти человек осталось четырнадцать, один из них ранен. По окончании урагана Чингис планирует атаку на поселок Светлый.
— Он обещал к нам пожаловать.
— Это обман. Чингис надеется, что у вас сосредоточатся все местные силы, а он пойдет на Светлый, где некому будет ему противостоять.
— Я уже подъезжаю к нашему подполковнику, подождите пару минут, я доложу ему ситуацию.
— Жду…
Старший лейтенант перевел дыхание. Ему очень трудно было разговаривать вообще, и особенно трудно было говорить твердым голосом. Голова кружилась даже в сидячем положении, туман в глазах стоял, кажется, постоянно, и хотелось просто стонать, не произнося больше ни слова. Желая привести голову в порядок, Сережа помотал ею, словно хотел усталость и боль сбросить, но от этого движения она стала совсем нестерпимой. Он резко вдохнул воздух и уронил голову на грудь, теряя сознание. «Трубку» Никифорова, однако, по-прежнему зажимал в руке, только рука уже не держалась около уха.
Михаил Викторович осторожно забрал телефон из руки старшего лейтенанта и кивнул рядовому. Тот понял и быстро поддержал Заборских, чтобы тот на землю не свалился, а остался в сидячем положении, прислонившись спиной к камню. Казак же поднес трубку к уху, в которой слышались человеческие голоса и шум дизеля, и проговорил:
— Алло! Алло!
Никто не ответил, но, поскольку разговор не прерывался ни одной из сторон, он решил ждать. Одновременно Михаил Викторович протянул свободную руку и приложил пальцы к стянутому бинтовой повязкой горлу старшего лейтенанта. Сонная артерия пульсировала, значит, старлей жив, просто потерял сознание от собственных усилий.
Наконец в трубке послышался какой-то шорох, и сразу после этого спокойный голос представился:
— Подполковник Устюжанин, спецназ ГРУ. Мне уже сообщили, старлей, что у вас произошло. Ты уверен, что Чингис пойдет на Светлый?
— Это не старлей, товарищ подполковник. Это Михаил Викторович, его спутник. Старший лейтенант Сережа, не знаю его фамилию, не расслышал, когда он представлялся — у нас ветер сильно шумит, сознание потерял. У него несколько ранений, а ранение головы, видимо, серьезное. Его срочно госпитализировать требуется. Часть черепной коробки ниже затылка осколком снесло.
— Я понял, Михаил Викторович. Что будем предпринимать? Вы владеете информацией? Или рядовой больше знает?
— В полном, думаю, объеме владею. По крайней мере, по текущему моменту.
— Тогда с вами и поговорим…
Женщину, которая трясла трубкой сотового телефона, стоя у дороги, старший лейтенант Логвинов увидел, когда возвращался в очередной раз из каменного дома врача к траншее. Он только что доставил в дом последнюю партию местных пожилых людей и намеревался теперь забрать хотя бы часть полицейского спецназа, чью БМП он использовал, а потом, если будет необходимость, перевозить и солдат своего отряда. Что заставило старшего лейтенанта остановиться около этой женщины, Логвинов сам не сразу понял. Вид у нее, наверное, был слишком рассеянным и расстроенным. Впечатление было такое, что женщина готова куда-то побежать. И, наверное, за помощью. Сразу возникла мысль, что случилась какая-то беда, женщина пытается помощь вызвать, может быть, звонит в «Скорую помощь» или в полицию, но дозвониться, естественно, не может, потому и состояние у нее такое истеричное. В поселке, наверное, многим помощь требуется, и придется ее оказывать именно солдатам спецназа ГРУ и полицейским, поскольку МЧС, скорее всего, по погодным условиям сразу прибыть не сможет.
Ураган уже, по большому счету, завершившись в этом месте, ушел дальше, ливень почти прекратился, превратившись в простой дождь, и ветер стих, войдя из ураганного в характеристики даже не штормового, а просто крепкого. Это были всего лишь остаточные явления недавнего присутствия «Чингисхана».
Виктор остановил БМП и высунулся из люка:
— Женщина, что случилось?
Она обернулась на голос, но слов, видимо, не разобрала. Логвинов снова спрятался в машину и заглушил шумный двигатель, чтобы не мешал разговору. Но разговору мешал скорее дождь, стучащий по броне и смазывающий все остальные звуки. Старший лейтенант выбрался из люка и спрыгнул с брони прямо перед подходившей к машине женщиной.
