— Что дальше-то?
— А ничего, все, — усмехнулась проститутка.
— Как все?
— Ну, какой же ты непонятливый, — закинула ногу на ногу Зизи. — Эта горилла была точь-в-точь как тот, что сидел с Референтом. Руки до колен и брылы вот такие, — вытянула она губы. — Словом, чистая обезьяна.
* * *
Савелий уже стал терять всяческую надежду, как дверь все же открылась, и из нее вылетела дородная женщина, едва не сбив его с ног. Стремглав пронесясь по коридору несколько саженей, она скрылась в одном из нумеров. Затем в дверном проеме показалась широкоскулая физия Мамая. Он довольно улыбался.
— Ну, наконис-тэ, хузяин, — сузил он глаза до узких щелочек. — А ту я весь извелся издесь адын.
— Да, я вижу, как ты извелся, — сыронизировал Савелий. — Изошел прямо-таки весь от скуки и печали. Потому, верно, и дамочку пригласил. От скуки.
— Тушнэ, говоришь, хузяин, скущнэ и пищальнэ, — подтвердил Мамай, пропуская Савелия в комнату.
— Ну что, Мамай, — войдя в нумер, сказал Родионов. — Отдых твой закончился.
— На дило идем, хузяин? — довольно осклабился Мамай.
— Идем, только не сегодня, а в субботу ночью, — немного остудил горячего татарина Савелий. — Ежели все сделаем чисто, пропажи хватятся только в понедельник утром. А мы к этому времени будем уже к Москве подъезжать… Слушай, чего тебе надлежит сделать.
Родионов на мгновение смолк, как бы удостоверяясь, внимательно ли слушает его Мамай. Тот был весь внимание.
— Значит, так, — продолжил Савелий. — Перво-наперво ты сегодня сходишь на вокзал и купишь билеты на двадцать седьмое число до Москвы на ночной поезд. Нам с Лизаветой — первый класс. Сам поедешь вторым классом. Наши билеты отдашь Лизавете.
Родионов снова на мгновение замолчал, внимательно глядя в глаза Мамая.
— Теперь же, немедля, найди по объявлениям в газетах, кто продает собственный выезд. Что угодно: пролетка, дрожки, шарабан, лишь бы лошади были хорошие. Купи, не торгуясь, и схорони до субботы на постоялом дворе. Дай денег хозяину двора, чтоб охранял. И сам присматривай. Головой отвечаешь. А двадцать седьмого, часиков в десять вечера мы с тобой должны вот что сделать…
Родионов понизил голос, и более четверти часа они беседовали почти шепотом. Говорил преимущественно Савелий. Когда он закончил, Мамай поднял на него восхищенный взор:
— А и хитырый же ты, хузяин, хуже татарина, клянусь Всевышним, да продлит он дыхание твое. Какую обманкэ пыридумал! — восторженно воскликнул он.
— Ладно, не хвали меня раньше времени, — усмехнулся Родионов. — Так ты все понял, Мамай?
— Высе, хузяин.
— Послушай, когда ты, в конце концов, перестанешь звать меня хозяином? — в который уже раз спросил Савелий.
— Латны, больше не буду.
— Тогда, до встречи.
— До встырещи, хузяин…
Глава 23 ПОД УГРОЗОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ БАНК
Сегодня к Васильеву в Управление Савинский пришел сам. Не позвонил, не дотянул, покуда за ним пришлют или придет сам полицеймейстер, — пожаловал собственной персоной. Да еще надзирателя Щенятова с собой прихватил, ибо сведений имелось полный короб и требовали они скорых и безотлагательных решений.
Полицмейстер Васильев восседал за большим письменным столом и был весьма удивлен появлением начальника сыскного отделения живьем. Подобное случалось крайне редко, да еще по инициативе самого Николая Ивановича. Полицмейстер не стал всплескивать руками и иронизировать по поводу столь необычного явления — понял сразу, что в данный момент это неуместно и что Савинский пришел не с пустыми руками.
Николай Иванович сначала попросил полицмейстера выслушать Щенятова. Тот обстоятельно изложил весь ход своего дознания и замер, ожидая вопросов, которые не заставили себя долго ждать.
— Значит, вы полагаете, что этот высокий с длинными руками не причастен к убийству Введенского? — спросил Васильев.
— Полагаю, что нет. Даже уверен, — ответил Щенятов. — Но именно он вручил тому деньги или что-то ценное, что и послужило поводом для нападения на Введенского. Он, очевидно, стал сопротивляться, и его зарезали. Убийц, как я уже докладывал, видела выходящими из сада Введенского маленькая девочка.
— А за что высокий мог дать Введенскому, скажем, деньги? — вышел из-за стола Васильев.
— На этот вопрос я не могу ответить определенно, господин полицмейстер, — ответил Щенятов. — Вероятно, Введенский оказал высокому какую-то услугу.
— Ну, это понятно, — согласно кивнул Васильев и обернулся к Савинскому. — Мне кажется, здесь весь вопрос в том, что этот Введенский служил не так давно референтом управляющего не Алафузовской фабрикой и не заводом братьев Крестовниковых, а управляющего отделением Государственного банка. И этот факт, в связи с появлением в Казани медвежатника-аса, наводит на размышления, что…
Договорить полицмейстеру не дал звонок телефонного аппарата.
— Извините, господа, — вернулся за стол Алексей Иванович. — Полицмейстер Васильев слушает.
* * *
Соломон Фельзер решил позвонить с почты. Посетителей не было, и разговаривать он мог спокойно.
— Барышня, — поднял он трубку, — будьте так любезны, дайте мне нумер двенадцать.
— Полицмейстер Васильев слушает, — раздалось в трубке через некоторое время.
— Здравствуйте, господин полицмейстер, — начал Заноза-Фельзер, придав голосу некую взволнованность. — Я имею вам кое-что сообщить по поводу убийства в Подлужной улице.
— Кто говорит? — отозвался Алексей Иванович.
— Доброжелатель, — сказал Заноза.
— Хорошо, слушаю вас.
— Не поймите меня превратно, господин полицмейстер, но люди, совершившие убийство господина Введенского, очень страшные люди, очень…
— Слушаю, слушаю вас, — нетерпеливо буркнул Васильев в раструб телефонного аппарата.
— Я совершенно уверен, господин полицмейстер, что люди, убившие господина Введенского, а их двое, некие Сеня Мохов и Терешка Рябов, наверняка известные вам громилы. Ведь так?
— Допустим, — ответили в трубке. — И все же назовите, пожалуйста, ваше имя.
— Да боже мой, господин полицмейстер, шо ви из-под меня хочите? Чтобы меня тоже зарезали?
— А откуда вы знаете, что это именно они убили Введенского? — осторожно спросил Васильев.
— Так все очень просто, господин полицмейстер. Я совсем случайно слышал их разговор. И я могу сказать вам, где они есть в данный момент.
— Где же?
— Они второй день находятся в публичном заведении мадам Жлобовской, — ответил Заноза. — Ви знаете, где есть это заведение? — придавая своему голосу побольше бердичевских тенорков, добавил он.
— Знаю, — ответил Васильев.
— Ну, тогда я закончил, господин полицмейстер. Желаю всяческих благ.
Заноза положил трубку и улыбнулся. Задание Родионова было выполнено.
* * *
— Вот такие пироги, — посмотрел на Щенятова Васильев. — Сообщили имена этих ваших убивцев.
— Кто? — спросил Савинский.
— Он не назвался.
— Значит, звонок анонимный?
— Ну и что, — сказал Васильев. — Человек просто боится этих бандюганов. Да и все равно, анонимный звонок или не анонимный, а проверить-то надо.
Полицмейстер снова снял трубку:
— Дайте мне один-четыре. Алло! Кто это? Сиротин? Слушай, Александр Ильич. В Суконке на улице Мостовой есть некое развеселое заведение вдовы Жлобовской. Знаешь такое? Хорошо. Возьми наряд человек восемь и дуй туда. По моим сведениям, там Мохнатый с Рябым залегли. Да, взять. Они подозреваются в убийстве на Подлужной. Да. Потом сообщи мне.
— А полезная, надо признать, эта штука — телефон, — раздумчиво сказал Савинский, когда Васильев положил трубку. — Время здорово экономит.
— Так о чем я тебе уже полгода толкую! — воскликнул полицмейстер. — Проводишь телефон и экономишь время и ноги. Ладно, продолжим. — Васильев посмотрел на полицейских, сидящих по ту сторону стола. — Значит, если звонок доброжелателя верный, убийство референта никоим образом не связано с приездом Родионова. Просто двое бандитов узнали про деньги, появившиеся у Введенского, и убили его с целью их завладения. А вот этот загадочный с длинными руками… Он что-то не дает мне покоя.
— Я думаю, Родионову не управиться одному, — подал голос Савинский.
Васильев бросил на него быстрый взгляд.
— Ты хочешь сказать, что он приехал не один?
Николай Иванович утвердительно кивнул.
— У него есть подручные, — твердо заявил он. — И этот долгий с длинными руками вполне может им быть.
— Но тогда его цель — отделение Государственного банка? — вскинул брови Васильев.
— М-м, не знаю, — как-то неопределенно сказал Савинский.
— Не понял, — очень удивился Васильев. — Это ты сказал: «М-м, не знаю»?
