– Дай мне еще немного подумать! – огрызнулся Лаптев.
– Так и быть! – Николаев, чувствуя себя победителем, источал благодушие. – Еще три минуты. Последние три минуты…
В кабинете вновь повисла тишина. Слышно было, как тяжело дышит у себя за столом Лаптев. Так же тяжело дышал и сегодняшний Лаптев, оцепеневший в своем кресле перед экраном.
«Этот смазливый пижон хотел меня в тюрьму посадить, – думала я. – Десять лет, он сказал. Он просто сгноил бы меня заживо. "Секс по желанию"… Скотина! Какая же он скотина!»
Внезапно Лаптев очень оживился. Я не поняла даже сначала, в чем дело. Он бурно и очень громко заговорил, зашуршал бумагами на столе, которые принялся перекладывать с места на место, зачем-то встал и уронил стул. Я смотрела на экран, не понимая, что происходит. Николаев слез со стола и, стоя перед столом Лаптева, смотрел несколько недоуменно на его манипуляции.
И тут я сообразила, что произошло и почему Лаптев начал суетиться.
Дверь! Николаев загораживал спиной дверь в кабинет. Ее в кадре не было, но Лаптеву она наверняка была видна.
В дверь кто-то вошел. И Лаптев принялся отвлекать внимание Николаева, а заодно и шуметь, чтобы Николаеву не слышно было, что творится за его спиной.
– Ладно, я согласен. – Лаптев говорил быстро и как-то истерично-громогласно. – Я согласен на твои условия, Юра. Хорошо, я сумею убедить своих сторонников голосовать за тебя. Но мне нужны гарантии. Пусть эти придурки остаются у тебя, я даю слово, что не буду их искать. Но ты должен дать мне надежную гарантию, что место вице-губернатора будет моим. Я буду работать в твоей команде. Но ты с самого начала своей избирательной кампании объявишь, что мы с тобой объединяем свои предвыборные усилия…
Лаптев сыпал одну фразу за другой без всякой паузы. И вот из-за спины Николаева показалась какая-то фигура. Она двигалась осторожно, держа почему-то руки сведенными вместе перед собой.
Я не сразу узнала, кто это. А когда узнала, сердце у меня вновь бешено застучало от страха, словно я сама находилась сейчас там, в кабинете, и могла как-то повлиять на события…
Николаев стоял у дальнего конца длинного стола, лицом к Лаптеву и спиной к двери. И, прислушиваясь к скороговорке Лаптева, совершенно не замечал, что за спиной у него появился Долговязый! Руки его были в наручниках, но сам-то он был здесь, а не в офисе «Рампы», как полагал Николаев! Оружия в его руках я не увидела, но… Он же сейчас нападет на Николаева совершенно неожиданно.
Лаптев шумел, как только мог, чтобы отвлечь на себя внимание Николаева, и это ему вполне удалось. Николаева интересовало только согласие Лаптева на его предложение. Остального он не замечал.
«Интересно, – подумала я, – а вот если бы я тогда была там, в кабинете, и имела бы возможность его предупредить, – сделала бы я это или нет?»
На этот вопрос я не знала ответа…
Предупредить Николаева? Но он же последняя сволочь! Я никогда не дождалась бы от него ничего хорошего. Он же упрятал бы меня, как и обещал Лаптеву. Но если не предупредила бы, то наверняка попала бы прямо в руки Лаптеву. А так оно и случилось, в конце концов. А теперь мне от него вообще ожидать нечего, кроме пули в затылок…
Долговязый, появившийся в кабинете с пустыми руками, успел сделать шаг влево, умудрился схватить руками, сцепленными наручниками, круглый полуметрового диаметра аквариум, поднять его и опустить на голову Николаева, уже почти повернувшегося к нему. Вода из аквариума выплеснулась на Долговязого и стекала по нему ручейками. Николаев рухнул к его ногам вместе с отколками от расколовшегося об его голову аквариума. На ковре расплывалось темное мокрое пятно.
«Так вот откуда водоросли! – поняла я, вспомнив, как озадачили меня эти водоросли на трупе Николаева, они меня тогда чуть с ума не свели, я уже начинала думать о мистике какой-то. – Но я же точно помню, что у него в груди было пулевое отверстие… Откуда же оно взялось?»
Николаев еще не успел упасть после удара Долговязого, а Лаптев уже подбежал к нему, схватил его за ворот рубашки и затряс, словно захотел отряхнуть с него воду.
– Сволочь, Крошка, – прохрипел он. – Ты мне за это заплатишь!
«Крошка! – я чуть не подпрыгнула на своем кресле от удивления. – Так никакой он не Долговязый! Так он и есть Крошка!»
Долговязый или теперь, наверное, надо называть его Крошка, отбросил от себя руки Лаптева, и я услышала его голос.
– Полегче, Вилли! Как бы тебе самому платить не пришлось! Разберись сначала с этой своей шлюхой. Это ее рук дело… И сними с меня наконец браслеты! Я еле ушел от его придурков, когда они меня в какой-то подвал повели… Козлы!.. Накачанные, но тупые, как… Они мне прострелили ухо, суки!.. Но им это обошлось в две сломанных руки и одну расколотую черепушку…
Лаптев, не слушая Долговязого, смотрел на дверь в комнату отдыха. Я видела, как в нем рождается какая-то мысль. Впрочем, гораздо больше, чем мысль, на его лице проступало раздражение – на меня, на Крошку, на весь белый свет… Нагнувшись, он поднял что-то с пола. Злорадная усмешка блеснула на его губах, и я поняла, что он уже все придумал и все для себя решил.
Лаптев поднял руку. В ней оказался пистолет – тот самый, с которым к нему заявился Николаев. Тот самый, который Николаев отобрал у Крошки. Тот самый, из которого предполагалось убить Николаева. И из которого его в конце концов и убили…
Раздался выстрел. Лаптев поднялся из кресла и выключил запись…
– Надеюсь, тебе было интересно? – спросил он. – Еще бы! Материал эксклюзивный, кроме нас двоих, его больше никто и никогда не увидит. И ты, наверное, догадываешься почему? Ну, конечно! Ты всегда была сообразительной…
Лаптев захохотал. До чего же мерзкий у него смех!
– Потому что эту пленку закопают вместе с тобой в том самом овраге, который начинается в ста метрах отсюда. Он станет твоим последним пристанищем!
Я молча поднялась с кресла, подошла к кровати и легла на нее. Меня мало интересовало, что говорит Лаптев. Что он тянет?.. Ведь сказал же, что убьет… Да у него и нет, пожалуй, другого выхода.
Вернее сказать, это у меня нет никакого выхода. Договориться мне с ним явно не удастся, на это можно не рассчитывать. Что у меня остается? Дима?.. Очень уж слабая у меня надежда на то, что ему уже удалось обнаружить «Ласточку». И что он успеет вовремя и спасет меня от Лаптева…
А тот явно не прочь был поболтать. Удовольствие, что ли, находил в разговоре с человеком, которого он приговорил к смерти?
– Так тебе здесь не нравится? – спросил он, по своему обыкновению, мрачно. – Не понимаю. Ты, мне кажется, должна бы в ногах у меня валяться, чтобы я тебе разрешил остаться в живых и работать в моем заведении девочкой… А ты морду воротишь. По-моему, здесь просто прекрасно. Душ тут есть, кухонька небольшая – на всякий случай. Многим, знаешь ли, нравится готовить самим… Чего тебе еще нужно? В соседней комнате – холодильник, телевизор, видео, хорошая музыкальная аппаратура… Там и диванчик небольшой есть. Можно там отдыхать иногда, после того как здесь поработаешь… Но ты права – тебе этого делать не придется. И жить тут не придется. Жить тебе вообще больше не придется… Но на меня не обижайся – ты сама виновата. Какой черт понес тебя в Арбатов, да еще ко мне…
Лаптев вдруг вскочил и заорал:
– Наехать на меня хотела, сука? Сейчас ты у меня на пулю наедешь…
Он рванул пистолет из кармана и прицелился в меня. Я замерла, прощаясь со своей так неудачно заканчивающейся жизнью…
Сигнал радиотелефона прозвучал на мгновение раньше выстрела. Наверное, он и заставил дрогнуть руку Лаптева, когда тот нажимал на курок… Пуля тупо шлепнула в подушку рядом с моей головой… Мгновенная жаркая волна прокатилась по мне – от ног к голове…
«Промахнулся, скотина!.. – подумала я. – Значит, жива останусь!»
Лаптев разразился матом и долго орал в трубку, прежде чем дал звонившему сказать хоть слово… Потом он замолчал, усмехнулся и взглянул на меня…
– Она в полном порядке. Пока еще, – сказал он уже спокойно. – А почему ему нужна именно она? Что, у нас мало девочек? И откуда он вообще знает, что она – здесь?.. Что? На улице увидел? Глазастый какой, мать его!.. Скажи, что она ему померещилась. Да-да, глюки! Нет у нас такой девочки, понял? Так этому придурку и скажи!
Лаптев спрятал телефон в карман и добавил, явно для меня:
– Через пару минут не будет…
Он медленно подошел к кровати, наклонился надо мной. Его мерзкое мрачное лицо заслонило собой весь потолок. Рука легла на мою грудь. Пальцы, сминая рубашку, вяло сжались на секунду, но тут же расслабились. Он убрал руку и тяжело вздохнул.
– Можешь не рассчитывать, что я оставлю тебя в живых и разрешу работать на меня. Хотя на тебе и можно было бы неплохо заработать… В тебе есть что-то особенное, женское, а не бабье… – сказал он. – Ты была бы украшением среди девочек… Гости просто очередь бы на тебя занимали… Один только что о тебе уже спрашивал. Скандалит, тебя хочет… На улице тебя увидел… Ты сумела бы сделать у меня карьеру, если бы, конечно, я тебя в живых оставил…
