Он обратился к Херсту:
— Что вы выяснили?
— Кто бы это ни готовил, он подготовил все весьма искусно, — заявил адвокат. — Эти парни были хорошо вооружены и хорошо обучены. Но что более важно, тот, кто планировал это дело, долго и серьезно думал, на что нападать.
— Гарри, что за чушь вы несете? — резко спросил Оуни.
— Посудите сами. Этот человек, кем бы на самом деле он ни был, несомненно провел скрытое изучение Хот-Спрингса с социологической точки зрения. Он понимает, из реального опыта или инстинктивно, что все муниципальные учреждения до некоторой степени освоены и управляются вами в более или менее прямой форме. Поэтому он создает некий летучий отряд, у которого нет постоянной базы. У этого отряда нет здесь никаких связей, никаких корней, никаких семей. О нем никуда не докладывают. Его нельзя выследить. В него нельзя внедрить шпиона. Бойцов не фотографируют, они не разговаривают с журналистами, а просто наносят удар и исчезают. Это блестяще. Это даже почти законно.
— А-ах! — простонал Оуни. — Я чую старого копа. Я чую очень старого копа, знающего все их штучки. Старого долбака не держи за дурака! — Он снова посмотрел на Джека. — Ковбой был чертовски быстрым. Остальные так, сосунки. Но ты говорил, что главным был старик. Ты это говорил?
— Точно, это. Но я слышал только имя Эрл. «Эрл, это был отличный выстрел», — что-то в этом роде старик сказал ковбою, после того как тот замочил Гарнета. Но больше никаких имен не называлось. Старый был за главного, а ковбой — чем-то вроде сержанта.
— Ладно, — проворчал Оуни. — Они снова наедут на нас, эти ублюдки. Можете не сомневаться. Они ищут центральную контору, так как знают, что если покончат с нею, то покончат и с нами. А мы тем временем будем охотиться на них. Поставим людей пасти Беккера. Будем ходить за Беккером по пятам. Он будет держать с ними контакт и так или иначе приведет нас к ним.
— Да, сэр, — сказал Флем Грамли. — Паршиво только то, что Беккер не пришел в офис нынче утром, и когда мы послали несколько парней проверить его дом, там тоже никого не оказалось. Он вывез свое семейство. Значит, он тоже ушел в подполье.
— Он объявится. Ему надо говорить речи и давать интервью. Он мечтает стать губернатором и хочет въехать в губернаторский дворец верхом на этой гребаной истории. Но он всего лишь наглый шустрила. Он меня не пугает. Кто меня пугает, так тот проклятый ковбой. Впрочем, на меня уже охотились, бывало и такое.
— Оуни, умоляю, скажите кто, — заинтересовался Гарри.
— Когда-нибудь слышали про Колла Бешеного Пса?
— Да.
— Ну так, в общем, у Бешеного Пса чесалось меня замочить. Он захватил моего лучшего человека, был такой раздолбай Джимми Лаптон, и потребовал за него выкуп. Мне пришлось заплатить пятьдесят штук, чтобы вернуть Джимми. Он был тот еще чмырь, этот чертов парень. Яйца, как кулаки у долбаного боксера. Начисто безбашенный, но с гигантскими яйцами. И знаете, какой из всего этого урок?
— Нет, сэр.
— Бо Уэйнберг с автоматом в руке застукал его в телефонной будке. И сделал из этой затраханной ирландской свиньи кучу дерьма. Так что неважно, какие у него были яйца. Автомат расколет любые. А урок вот какой: все смертны. Каждый человек рано или поздно сдохнет.
* * *
После совещания Оуни сел в свой автомобиль. Взглянув на часы, обнаружил, что было ровно пять, то есть ровно шесть по нью-йоркскому времени. Сказал водителю, куда ехать.
Машина отчалила от ресторана синьора Джузеппе, проехала по Сентрал-авеню, повернула на Малверн-авеню и покатила по негритянской части города, мимо отеля «Пифийский» и одноименной водолечебницы, мимо разных забегаловок, игорных заведений и домов терпимости, затем повернула на большое общенациональное 65-е шоссе, идущее в Литл-Рок через Малверн, но проехала по автостраде совсем немного и остановилась возле бензоколонки на берегу озера Кэтрин.
Оуни вышел и прошелся взад-вперед, зорко глядя по сторонам, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следит. Лишь после этого он вошел в помещение бензоколонки, вонючую будку с эмблемой «Тексако», почти не изменившуюся со дня постройки в начале двадцатых годов. Дежурный, дряхлый старикашка, который, судя по облику, должен был носить имя Зик, Лам или Джетро[24], кивнул и вышел, не сказав ни слова, но не забыв выставить в окне заметную издалека надпись «ЗАКРЫТО». Оуни еще раз посмотрел на часы, подошел к холодильнику, достал маленькую бутылочку кока-колы, сорвал крышку и выпил содержимое одним большим глотком. После этого он вытащил из пачки сигарету, вставил ее в мундштук, прикурил от зажигалки «Тиффани», стоившей за двести долларов, и глубоко затянулся.
Он докурил сигарету до половины, когда телефон зазвонил.
Оуни взял трубку.
— Да?
— Личный междугородный телефонный звонок мистеру Брауну от мистера Смита из Нью-Йорка, — произнесла телефонистка.
— Браун у телефона.
— Спасибо, сэр. Я вас соединяю.
— Спасибо, лапочка.
Сначала в трубке потрескивало и хрюкало, но затем шумы утихли и раздался четкий голос:
— Оуни?
— Да. Это ты, Сид?
— Да.
— Что фигня творится, Сид? Говно какое-то!
— Оуни, говорю тебе: ничего.
— У меня здесь завелся парень, желающий надавать мне по яйцам. Какой-то шериф из отставных солдат, вообразивший себя долбаным Томом Дьюи.
— Паршиво.
— В общем, да. Но с этим я смогу разобраться и сам. Что меня волнует, это чокнутый Багхаус Сигел. И Фрэнк, и Альберт, и мистер Лански, все они любят малость повыдрючиваться. Не может ли он стоять за моими неприятностями? Вдруг он затеял вышибить меня из бизнеса? Он мог бы на этом кое-что выиграть.
— Оуни, я же сказал, что задал кое-кому кое-какие вопросы. И услышал, что он сейчас занят только одним: сыплет бабки в здоровую дыру в земле посреди какой-то пустыни. Та телка, что была с ним, ну, эта любительница потрахаться, она, знаешь ли, не слишком счастлива и рассказывает кому попало, какая он задница. У нее есть дружки. У нее полным-полно дружков, а он оставляет ее одну в Голливуде, чтобы поехать в пустыню и вывалить еще одну кучу денег в какую-то выгребную яму посреди пустыни. Так вот, я слышал, что девка не сильно скучает. У нее есть кому дать, в том числе Джою Адонису.
— Значит, у Чокнутого найдется достаточно поводов для волнения, прежде чем он захочет добраться до моего огородика?
— По крайней мере, так я слышал. Но, Оуни, я должен сказать тебе, что большие парни и впрямь любят его. Это они послали его в Лос-Анджелес. Они всегда готовы его выслушать. На твоем месте я приглядывал бы за ним. У него большие планы.
— Да, планы большие, только все мысли мои. Это я дал ему идею. Он думает, что может построить свой чертов Хот-Спрингс в чертовой пустыне. Да ведь там нет ничего, кроме песка. Здесь, у нас, есть природа, есть горы, есть озера, есть...
— Да, но в том штате азартная игра не запрещена законом, так что там можно не опасаться всяких облав и рейдов. Не забывай об этом. Это большой плюс.
— Мы тоже не предполагаем опасаться рейдов.
— Это ты так говоришь. Знаешь, Оуни, что говорят парни: Оуни, дескать, управляет тихим городом. Именно поэтому они любят ездить туда. Ванны, дамочки, можно поиграть, никаких проблем, никаких стычек с законом. Вот что они любят. Пока ты сможешь обеспечивать это для них, у тебя не будет никаких проблем.
— Да.
— Оуни, самое лучшее, что ты можешь сделать, это забыть о Багси и следить за тем, чтобы в твоем городе сохранялся покой. Это твой страховой полис.
— Верно, — согласился Оуни. — Спасибо тебе, Сид.
Именно на обратном пути ему в голову пришла замечательная мысль.
— Домой, сэр?
— Нет, нет. Отвези меня в редакцию газеты. А потом позвони Папаше Грамли. Скажи ему, чтобы немедленно нашел мать Гарнета Грамли. Или какую-нибудь другую бабу, лишь бы она была похожа на нее.
— Теперь, Хендерсон, расскажи мне, что там случилось, — обратился Эрл к Карло.
— Похоже, мы лажанулись, сэр. Мне казалось, мы там все проверили. Я думал, что мы все сделали хорошо.
Эрл кивнул.
Рейдовая группа разместилась в помещении насосной станции на плотине Реммельской гидроэлектростанции, перегородившей реку Уошито, благодаря чему появилось озеро Кэтрин. Станция находилась на середине дороги между Магнетом и Хот-Спрингсом на шоссе № 65, не так уж далеко от той самой бензоколонки «Тексако», откуда Оуни разговаривал с Нью-Йорком. Насосная станция, которая принадлежала «Ти-ви-эй»[25] и была связана с Малверном, а не с Хот-Спрингсом, представляла собой большое кирпичное здание, возвышавшееся в конце трехмильной грунтовой дороги, отходившей от федерального шоссе № 65. Хотя большую часть помещения занимали турбины, производящие электричество для Хот-Спрингса, верхние этажи были удивительно просторны и разделены на комнаты, где вполне хватало места для четырнадцати кроватей, горячих душей и иного сантехнического оборудования. Здесь было куда лучше, чем в большинстве мест, где Эрлу довелось спать во время войны. Ди-Эй очень тщательно все продумал.
