В этом деле нужен левша, потому что дверь в квартире стандартная, и открывается она внутрь, слева направо. Таким образом, дверь придется распахивать правой рукой. Делать это рукой, в которой держишь нож, неудобно, хотя в какой-то степени и интересно с точки зрения маскировки, потому что в первый момент нож за дверью не видно. В противном случае нож следовало переложить в левую руку, в ту, которой человек не умеет работать.
Мне стало любопытно — что он выберет. Он выбрал худший вариант — переложил нож в левую руку. И резко распахнул дверь. Я стоял не прямо против двери, и от удара меня защищал косяк.
Бандит, видимо, просчитывал свои движения. Но не смог быстро перестроиться и резко выбросил руку с ножом вперед. Прямо под захват. Я ухватил его за руку, сжав не запястье, а рукав одежды. Если хватать человека за запястье, как это часто делают в схватках бывшие борцы, привыкшие к этому на ковре, то противник сумеет легко высвободиться — потребуется только одно спиралеобразное движение. А если человек при этом еще и умело владеет ножом, он во время этого спиралеобразного движения может легко перерезать сухожилия.
Я захватил рукав. И не просто захватил, а резко дернул на себя, одновременно ударяя по ножу другой рукой, в которой держал сумку с фанеркой. Помогала мне и удачная позиция за дверным косяком. Из-за порога появился сам бандит. Сюрприза не случилось — я узнал своего старого знакомого, башибузука Мервана.
Руки у меня были заняты. Но кто сказал, что бить обязательно нужно руками. В свое время я частенько ходил по расположению своей роты с синим лбом — отрабатывал им удары по мешку. Наставил себе немало шишек, но точный и сильный удар все же отработал. Лобовая кость в человеческом организме самая крепкая. И без проблем ломает нос противнику. А когда ломается нос, человек, как правило, закрывает глаза.
Что и сделал башибузук Мерван. Я воспользовался моментом и ребром фанерки (кстати, очень чувствительный удар) выбил нож из его руки. Звеня лезвием, нож запрыгал на ступеньках лестницы. А сам Мерван после того, как я нанес ему короткий удар локтем в скулу[15], свалился на руки капитану, который тут же передал свою добычу еще дальше — майору и подполковнику.
— Осторожно, ступени без ковра. Приятно отдохнуть! — Не знаю почему, но мне всегда нравится комментировать свои действия. Мне так лучше дерется. Или работается… Не знаю, какое слово здесь будет правильнее.
Кажется, лестница все же окрасилась кровью. Но я на это уже не смотрел, понимая, что крови здесь сейчас может пролиться много. Шаг в сторону и вперед. Из-за порога навстречу мне двинулся другой человек, огромный и неуклюжий, как жлоб-охранник у ворот мечети. Только не такой рыхлый, судя по скуластому лицу и заметно тренированной мощной шее. Может быть, слегка «перекачанный» спортивным железом, что никому никогда не шло на пользу. Излишнее увлечение железом сковывает мышцы и лишает их пластичности.
Судя по внешности, парень был жителем Северного Кавказа. Его взгляд говорил о том, что он желает чувствовать себя не только хозяином горного аула, но и большого города. Не человек — гора мускулов… Мне лично такие «хозяева» не нравятся. Из-за широкого плеча великана выглядывал еще один бандит. Был здесь и четвертый.
Ждать великана, стоя на месте, мне не захотелось. Я беспокоился о капитане уголовного розыска. Компания здесь собралась для порядочной женщины неподходящая. Тем более для женщины, которая своими действиями постоянно доставляла определенные неудобства бандитам разных мастей.
Я шагнул на порог левой ногой, резко оттолкнулся, подпрыгнул, чтобы ухватить великана за затылок и не позволить ему откинуть голову, и ударил своим протезным коленом из высоколегированной стали точно в его выступающий подбородок.
Я знаю, как трудно бить «качков». До них удары «доходят» не сразу. Бывает, все кулаки отшибешь, а он тупо стоит и не шевелится и даже ударить не пытается, потому что соображает медленнее, чем обычно.
Но удар металла не может выдержать ни одна челюсть. Великан осел и под давлением моих рук, которые я не успел убрать с его затылка, ткнулся мордой в пол.
Я двигался вперед, как ударная сила, как танк, а «краповые» шли следом, как пехота или танковый десант, спрыгнувший с брони. Но передвигались они быстро. Капитан настиг меня, когда я перешагивал через гиганта со сломанной челюстью, наставил пистолет на следующего бандита с ножом, а подоспевший подполковник ловко ударил молотком по носу еще одного, от чего тот со стоном осел на пол. Справедливости ради надо сказать, что нос у бандита был такой, что промахнуться по нему было невозможно.
— Стоять! — крикнул кто-то.
Я понимал, что кричат нам. Сначала подумал, что это последний бандит в прихожей. Но тут же сообразил, что голос раздался из комнаты.
— Всем стоять или я пристрелю ее!
Я не видел, что там происходит. Я видел только, что передо мной вырос очередной амбал с пистолетом в руке. Капитан и майор наставили на него свои стволы. Оставалось ждать, кто выстрелит первым. Но разрешиться ситуация должна была не в прихожей, а в комнате.
— Анвар, ко мне! — раздалось оттуда.
Бандит с пистолетом попятился в комнату. «Краповым» в этот момент нужно было стрелять, но они промедлили. Во всяком случае, мне так показалось.
Я тоже достал пистолет и двинулся за Анваром, который остановился у входа в кухню.
В самой комнате оставались Гоша Ласкин и капитан Саня, которую Гоша, обхватив за шею, держал под дулом пистолета. Мы вошли в комнату вчетвером. На Ласкина и Анвара смотрели три ствола, словно выбирали, с кого начать. Им противостоял только ствол Анвара. Отставной подполковник отряда «Росомаха» свой ствол от головы Радимовой не убирал.
Вот в чем выражается подготовка спецназа внутренних войск, который обучают работать внутри помещений. Если бы мои майор с подполковником в прихожей выстрелили в Анвара, Ласкину не оставалось бы ничего другого, как застрелить Радимову. Так что действовали «краповые» соответственно обстановке — правильно просчитали ситуацию.
— У меня заложница, — спокойно сказал Ласкин, демонстрируя убийственное хладнокровие. — Положите оружие на пол и выходите из квартиры. По лестнице будете идти впереди меня. Виктор Николаевич… Ты-то куда полез… — укор был высказан подполковнику Лыкову. — Ты уже забыл, наверное, что такое боевая подготовка. Сидел бы себе в кабинете… Но раз ты пошел сюда, то выходить будешь первым. Я с заложницей иду следом за вами.
— Что ты хочешь? — спросил подполковник Лыков, тоже не потерявший хладнокровия.
— Я дойду до своей машины. И уеду вместе с заложницей. И пусть хоть кто-то попытается меня догнать! Мои условия — чтобы меня не преследовали и не блокировали дорогу… Иначе я убью вашего капитана. Мне терять нечего.
— Дурак! Ты еще на службе был дураком. И опять это доказываешь. Ты не дойдешь до машины, — Лыков не менял тона. — Выход под прицелом снайпера. Лучше положи пистолет на пол и подними руки.
— «На пушку» берешь, Виктор Николаевич! Откуда здесь снайпер! — Ласкин усмехнулся, но в его глазах появилось беспокойство. — Когда вы успели подготовиться.
— А как, по-твоему, мы здесь оказались. И у снайпера с тобой личные счеты. Подъезд держит под прицелом майор Габдрахманов.
— Он сбежал из морга? — не поверил Гоша.
— Он сбежал из госпиталя, специально чтобы подстрелить тебя. В голову обещал попасть, как ты ему… Узнал, что мы операцию готовим, и присоединился. От него сейчас пощады не жди. Дожить до суда он тебе не позволит, ты его знаешь…
Я следил не за разговором двух подполковников, а за глазами Гоши Ласкина. И понял, что терять ему в самом деле нечего и сдаваться он не будет. Подполковник Лыков слегка переборщил, пугая своего бывшего коллегу. Тот действительно испугался и был готов нажать на курок.
И я выстрелил от пояса, хотя обычно так стреляю нечасто. Есть спецы, которые от пояса стреляют не хуже, чем из обычной стойки. Я себя к ним никогда не относил. От пояса я стрелял обычно по большой движущейся цели, которая могла исчезнуть за время, необходимое для прицеливания. Но момент был настолько ответственный, что я не мог позволить себе промахнуться или попасть в Радимову. Их головы находились рядом. Такой выстрел был опасным. Но в подобные моменты вся моя внутренняя составляющая, все инстинкты и навыки находятся в состоянии наивысшей концентрации.
Такого не бывает, когда опасность угрожает лично тебе. Она наступает, когда от твоих решительных действий зависит судьба человека, который тебе очень дорог, который для тебя много значит.
Я выстрелил и, как мне показалось, даже видел полет этой пули. Она вошла Ласкину в глаз, сбила его с ног, не дав возможности нажать на спусковой крючок. Это только в глупых американских фильмах бандит берет жертву в заложники, и полиция складывает перед ним оружие, опасаясь за жизнь невинного человека. Большие глупости современных режиссеров, жертвующих правдой ради эффекта. Пуля всегда летит гораздо быстрее, чем нажимается спусковой крючок. Это я знал из теории, теперь убедился на практике. А отставной подполковник Ласкин, видимо, слишком часто смотрел американские детективные фильмы. Это до добра никого еще не доводило. Его — точно.
