– Выходи, прогуляемся, – открывая дверцу, бросил Малахов и выбрался наружу.
Они не спеша пошли по тротуару. Этот район был расположен относительно далеко от центра, и поэтому здесь не было привычной толкотни пешеходов, едва ползущих нескончаемых потоков машин в час пик.
– В двух словах. – Малахов закурил сигарету. – Я знаю, что Александр Михайлович поручал тебе решать разные вопросы и что он о тебе очень хорошего мнения.
Волына, насторожившись, прокашлялся в кулак, обдумывая ответ, и, наконец решив, что толика правды не помешает в любом случае, утвердительно кивнул головой:
– Было дело. А в чем, собственно, проблемы?
– Тебе известна фамилия Филиппов?
– Я хорошо знаю, что это за человек.
– Его нужно найти, и кто-то должен возглавить эту работу. – Малахов остановился и внимательно посмотрел на него. – Как ты на это смотришь?
– Мне что, – Волына развел руками, – как скажете. Но только при условии, если это с ведома Боброва…
– Именно он отдал приказ, – успокоил его тот, поймав себя на мысли, что по привычке использовал военную терминологию. В то же время Малахов почувствовал и злость. Он не любил, когда «шестерки» ставят его распоряжения под сомнение.
– Все, никаких вопросов, – почувствовав изменение в настроении Малахова, воскликнул Волынкин. – Но мы уже мотались из-за него во Владивосток…
– Знаю, – оборвал его Малахов. – Он в Новосибирске сошел.
– Как мы его там найдем? – Волына вновь заволновался.
– Его там искать никто не заставляет, хотя, – Малахов усмехнулся, – была сначала сумасбродная идея отправить тебя с Лучком за Урал еще раз.
– Почему опять с Лучком! – Волынкин вмиг скис. – Кто он такой? Тупорылый отморозок!
– Не горячись. – Едва заметно улыбнувшись, Малахов тронул его за плечо. – Вот поэтому мы и используем этих, как ты выразился, отморозков как расходный материал, или есть еще одно определение – пушечное мясо. Их ведь даже не жалко при случае и пристрелить. Ты, между прочим, не подумал об этом, когда Скорому путевку на тот свет оформлял или Витаса мочил?
– Что нужно сделать?
– Я думаю, заместитель теперь уже покойного директора частного детективного агентства «Туман» Горяинов в состоянии, после соответствующей обработки, оказать нам в этом вопросе помощь.
Добравшись до своего района на такси и рассчитавшись с водителем, Антон не пошел домой, а сразу направился в гараж, куда он в день отъезда перепрятал пистолет, посчитав, что возвращаться за ним домой будет опасно. Почти новенький «АПС», доставшийся ему как трофей полгода назад, он хранил в специально оборудованном тайнике, внутри металлической входной двери квартиры. Удобно и практично, а главное, не всякому человеку может прийти в голову мысль о ее двойном назначении.
Параллельные друг другу ряды боксов встретили Филиппова привычным для начала рабочего дня шумом работающих двигателей, скрипом открывающихся ворот, снующими людьми.
С того времени, как Антон стал здесь собственником двадцати квадратных метров, напоминающих бетонный пенал, прошло почти полгода, и он знал в лицо не только соседей, но и почти всех членов гаражно-строительного кооператива.
Сейчас беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: чужих здесь нет.
«Да и откуда им взяться?» – упрекнул он себя за чрезмерную осторожность. Где он оставляет машину, соседи по дому, никогда здесь не появляющиеся, не знают. На выездных воротах проходной круглосуточная охрана, пропускающая только членов кооператива, а по периметру высокий бетонный забор с колючей проволокой, пущенной поверху.
Сегодняшний день он решил посвятить организационным вопросам. Нужно было подыскать жилье, навести справки, как продвигается расследование по делу об убийстве Геннадия, и узнать, какие изменения произошли в хозяйстве Боброва за время его отсутствия.
Вставив ключ в замочную скважину, он хотел было уже его повернуть, как неожиданно его окликнули.
Он обернулся и обомлел: перед ним собственной персоной стоял сдержанно улыбающийся Горяинов.
– Как ты меня нашел? – бросив по сторонам удивленно-настороженный взгляд, едва слышно спросил Филиппов.
– Давай для начала зайдем внутрь, – протягивая для рукопожатия руку, предложил Петр Викторович.
Войдя в гараж и закрыв за собой дверцу, оборудованную в правой половине ворот, Антон включил свет и, облокотившись на машину, внимательно посмотрел на помощника погибшего друга.
Горяинов, продолжая загадочно улыбаться, вынул из папки газету и, расстелив ее на верстаке с большими слесарными тисками, оставшимися после предыдущего хозяина, уселся.
– Петр Викторович, – лицо Филиппова сделалось серьезным, – я не располагаю временем на игру в угадайку и хочу знать, как вы проведали о моем прибытии?
– Просто, – вздохнул Горяинов, перестав улыбаться и вмиг погрустнев от холодного взгляда Филиппова. – Оба липовых паспорта для тебя делал я. Если учесть, что один из них, на имя Ковалева Даниила Владимировича, ты не соизволил забрать при побеге из наркодиспансера, то у тебя не было выбора, кроме как стать Малолеткиным Константином. А дальше – дело техники. У меня есть в Новосибирске знакомые среди действующих сотрудников милиции. Как-никак, за двадцать лет всю страну объездил, а там раз пять в командировке был. Они аэропорт и вокзал предупредили, как проскочит фамилия Малолеткин, сообщить. Вот среди ночи и проскочила. Ты еще в самолет не успел сесть, а я уже знал, на каком месте ты полетишь.
– В принципе с этим я уже сталкивался, – Антон почесал за ухом. – Поэтому и билет по поддельным документам брал. Просто не учел, что вы их и делали.
Горяинов рассмеялся:
– Жалко, «Поляроида» с собой нет, глупее рожи я давно не видел. Снимок был бы хоть куда. – Он погрустнел: – А Гена говорил, тебя ничем удивить нельзя.
– И был почти прав. – Антон тяжело вздохнул. – Я рассчитывал увидеть здесь кого угодно, только не вас.
Он спустился в яму под машиной и извлек из-под деревянного настила на полу небольшой сверток.
– Все-таки не веришь в правосудие? – спросил Горяинов, наблюдая, как Антон, развернув пистолет, с любовью осмотрел несколько магазинов, лежащих там же, и, открыв коробку с патронами, принялся их снаряжать.
– А вы сами-то верите? – ухмыльнулся Антон, оторвавшись от своего занятия. – Недавно по телевизору показали одного чеченского полевого командира. Полчаса перечисляли его «подвиги». Убийства, похищения людей, теракты, наркотики, провокации, а в конце ошарашили – приговорен к восьми годам лишения свободы. Не удивлюсь, если через пару лет под амнистию какую-нибудь попадет.
– Здесь политика, – попытался возразить Горяинов. – Как-никак, его одурачили, будто он свою землю защищает.
– Да ладно вам, – Антон поднял упавший на пол патрон и вставил в обойму, – у нас женщину из соседнего подъезда посадили за кражу продуктов. Она на это пошла, чтобы троих детей накормить. Ущерб копеечный, на два дня сытой жизни им хватило. Два года условно получила. Через несколько месяцев, ночью, в столовую детского сада забралась. Взяла масло, несколько килограммов сухого молока и ведро картошки. И что? Четыре года общего режима. А теперь скажите мне, те, кто на миллионы долларов народ облапошивает, сидят? В лучшем случае находятся в мифическом розыске либо имеют депутатскую неприкосновенность.
– Я не затем сюда пришел, чтобы слушать то, о чем не хуже тебя знаю, – воспользовавшись паузой в монологе Антона, заговорил Горяинов, – а чтобы выяснить, по какому пути ты решил двигаться, и ввести тебя в курс дела. Заодно предупредить, чтобы ты не появлялся у нас в офисе, потому что люди Бобра установили за ним наблюдение.
– Насчет пути, – Антон вставил в пистолет обойму и сунул его в наплечную кобуру под мышкой, – вы уже догадались. В офис к вам я не пойду. Осталось только ввести меня в курс дела.
Горяинов на некоторое время задумался, затем, спрыгнув с верстака, отряхнул руки.
– Недавно на территории одного из садово-огородных кооперативов найден мертвым гражданин Романюк Артур Николаевич по прозвищу Витас. Скончался в результате огнестрельного ранения в голову с близкого расстояния. Он проходил по делу Курмачова и его родственников как главный подозреваемый. Были найдены его отпечатки пальцев на месте преступления.
– Я понял, о ком речь, – давая понять, что некоторые детали ему известны, кивнул головой Антон. Его слегка раздражала манера Горяинова переходить при разговоре о преступлениях на официальный тон.
– Я знал от Геннадия о некоторых деталях ваших дел и, в частности, твоих злоключений. Так вот, официальная версия следствия – самоубийство. Причина – он понял, что конкретно влип, плюс неизбежное половое бессилие в связи с травмой, которую ты ему нанес.
– Я рассчитывал, что гуманней будет не убивать, а сделать так, чтобы больше уроды не рождались, – грустно пошутил Антон, – он же стреляться вздумал.
