— Есть! — ткнул я пальцем в стекло. — Вон там, у входа, мороженое жрет!
Хобот косанул в указанную сторону, кивнул и, сменив рядность, ударил по газам.
— Ну, раз жрет, значит, порядок, — констатировал.
Мы остановились на углу слева от универмага. Часы на приборном щитке показывали ровно 12. Точность — вежливость КГБ!
— Только не беги, иди спокойно, — посмотрел на меня генерал в зеркальце.
Мне оставалось взять неподъемный «дипломат», распахнуть дверцу и подумать: «Если что — уезжайте, ладно? Спасибо вам за все».
«Конечно, уедем. Нужен ты нам больно!» — подумала в ответ Валерия.
«Вопросов не имею», — мысленно подвел черту Хобот.
Мы закончили обмен мыслями, и я пошел.
Свернув за угол, осмотрелся. Отставника узнал сразу: он наблюдал за мной, стоя у открытой двери «РАФа».
— Киевляне и гости столицы! Последний шанс выиграть миллион, купив билет денежно-вещевой лотереи! Осталось пять билетов! Всего пять! Холодильник, телевизор, автомобиль «мерседес»… — вещал в мегафон молодой безошник.
Двое отделились от «РАФа» и пошли мне навстречу. Я оглянулся: белокурая бестия присела возле Мишки на корточки и, развернув его ко мне спиной, что-то оживленно рассказывала — отвлекала. Расстояние между мною и безошниками сокращалось. Даже моего опыта было достаточно, чтобы отличить в толпе еще человек пять, «косивших» под случайных прохожих. Они, конечно, несли службу, не подозревая, что находится в «дипломате» и чем занимаются Отставник и Слуга на самом деле. Могу себе представить, что им про меня наговорили, — не иначе как резидент марсианской разведки!
Мы остановились и несколько секунд изучающе смотрели друг на друга. Я чувствовал, что кто-то зашел со спины, отрезая мне путь к возвращению.
— Пройдемте в «РАФ», — вежливо улыбнувшись, предложил безошник повыше ростом.
— Подведите ко мне мальчика, — потребовал я тоном, не располагавшим к беседе, но лучезарной улыбкой дал понять окружающим, что мы с однокашником не виделись лет десять и вот-вот бросимся друг другу в объятия.
— Пройдемте в машину, — Высокий с видимым усилием сдержал окончание фразы: «…а то хуже будет!»
— Я никуда не пойду.
— Мы хотим осмотреть пломбу.
— Осмотрите после того, как вернете мальчика.
— Хотите неприятностей?
Я знал, что угроза Высокого — не пустые слова и, сохраняя ледяное спокойствие, спросил:
— А вы?
Двое переглянулись.
— То есть? — шагнул вперед тот, что был ростом пониже.
Пора было действовать: еще слово, и я окажусь в «РАФе», не успев мяукнуть.
— Здесь, на площади, присутствуют журналисты с видеокамерами и человек, которому достоверно известно, что находится в чемодане. Одно ваше движение — и о «красной вишне» узнает весь мир. Хотите убедиться? — и, не давая им опомниться, махнул рукой.
Условный знак сработал, как волшебная палочка: из толпы выделилось несколько человек, приближаясь к нам, они стали расчехлять камеры и фотоаппараты; девушка в квадратных очках достала из сумки микрофон.
Ай да Валерия! Ай да Толик! Сукины дети!..
— Остановите их, — сказал Высокий, взглядом просверлив во мне дырку.
Я «поправил прическу», и «журналисты» слиняли. Высокий быстро подошел к микроавтобусу и вместе с Отставником скрылся в салоне. Пока шло «рафовское» совещание, я смотрел на Мишку — его по-прежнему убалтывала блондинка.
«…Есть холодильник! Только что разыгран предпоследний билет! Спешите купить оставшийся!..» — захрипел колокол, и я вспомнил: «Дежурный сотрудник милиции! Пройдите по вагонам!» Ну конечно, это был сигнал, потому что едва раздались слова: «Это последний шанс разбогатеть!» — блондинка указала Мишке на меня пальцем и подтолкнула вперед.
— Дядь Женя-а!!! — бросился ко мне племянник, расталкивая недовольных прохожих.
Как только он повис на моей шее, напарник Высокого решительно приблизился ко мне.
— Чемодан! — протянул руку.
Сзади и по сторонам стояли «прохожие» в штатском, но меня уже не пугали их руки в карманах — я готов был пожертвовать даже сломанные «командирские» за то, что они освободили меня от самого тяжелого чемодана, который мне когда-либо приходилось поднимать…
С Мишкой на руках я возвращался к «волге». Казалось, что невидимый оркестр исполняет где-то поблизости концерт Рахманинова. Ощущая тепло Мишкиной щеки, я таял, как ландрин в лигнине на мартовском снегу.
— Привет, привет, Мишаня! — прошептал ему в ухо. — Ну, как ты там?
Мишкины плечи вздрогнули.
— Не знаю, — всхлипнул он. — Где ты так долго был? Мы тебя искали в Москве, а потом прилетели сюда, в Киев.
«Только не беги, иди спокойно», — вспомнилось наставление генерала, и я пошел медленнее, спиной, как локатором, нащупывая направление ствола снайперской винтовки.
— А мама как же тебя отпустила? — спросил у Мишки, хотя заранее знал, что он ответит.
«Слишком много знаешь», — сказал тогда Хобот.
«Куда же?.. Куда?.. — пытался я угадать, в какое место попадет пуля. — Под лопатку?.. Справа или слева?.. Если справа — могут спасти, значит, будут метить слева… Или в голову, чтобы наверняка…»
Я опустил племянника на тротуар (а вдруг прошьют насквозь?).
— Она мне по телефону сказала, чтобы я помог тебя найти. Они ведь тебя в лицо не знали.
— Ну и порядок. Спасибо!
«Поработали с Танькой, — подумал я, подходя к машине. — Умеют убеждать, сволочи!»
Валерия пересела назад. Посадив к ней Мишку, я плюхнулся на сиденье рядом с Хоботом и, демонстративно зевнув, бросил:
— В зоопарк, пожалуйста!
«Железный Феликс» вывел «волгу» на оживленную полосу и стал быстро набирать скорость. Против моего ожидания, все кончилось быстро и без осложнений.
— Ну здравствуй, племянничек. Как тебя зовут? — услышал я за спиной ласковый голос. Валерия обняла Мишку, прижала его к себе.
— Михаил Сергеевич, — важно ответил он.
Все, включая генерала, засмеялись. Мишкиного папашу и впрямь звали Сергеем, но когда нарекали его самого, никто не предполагал, что через одиннадцать лет такое сочетание будет восприниматься как-то по-особому.
— А меня — Валерией Брониславной. Дяди тебя не обижали?
— Они к нему тетю приставили, — уточнил я. — Симпатичная такая, из подведомственного детсада, видать.
Хобот гнал со скоростью сто километров в час, периодически поглядывая в зеркальце. У меня челюсть отвисла, когда он подсек трамвай, словно ас-миллиметровщик, да еще на красный сигнал светофора.
— Хобот, ребенок на борту! — строго напомнила Валерия. Мишка ничего не замечал.
— Тетя Галя добрая, — объяснил, — мороженое мне покупала и всякие истории о пионерах и скаутах рассказывала.
Мы с Валерией зашлись от хохота, а Хобот, показав левый поворот, заложил такой крутой вираж вправо, что я чуть не высадил лбом стекло. «Волга» нырнула со спуска. От стоявшей на обочине «канарейки» ГАИ отделился инспектор с жезлом, но генерал и не думал снижать скорость.
— Хобот! — крикнула Валерия.
— Вы чего, Константин Андреич? — растерялся я. — Все ведь позади?
— Вот именно, что позади, — проговорил он, сцепив зубы. — Оглянись!
Я быстро оглянулся. Участок улицы проходил по пустырю, движение здесь было редким — в основном во встречном направлении шли грузовики, и трасса хорошо просматривалась. Я увидел, что за нами на предельной скорости следует черная «волга», за ней — еще одна; развернувшись, к ним присоединилась «канарейка».
— Что им надо?.. — «дипломат» был возвращен, Мишка сидел рядом, и никакого резона визжать покрышками об асфальт я не видел.
— Валера, — Хобот свернул на старую улицу с пожелтевшими, под цвет листьев домами, — разыгрываем запасной вариант!
Первая «волга» проскочила мимо, не разгадав нашего маневра и не успев перестроиться. В «запасной вариант» меня посвятить «забыли», автогонки были не по моей части, и я не па шутку разозлился:
— Да что еще, черт побери, за зап…
— Это я тебе потом объясню! — рявкнул Хобот так, что я поневоле заткнулся.
Вторая «волга» сокращала дистанцию.
— Ух ты-ы! — балдел от виражей Мишка.
— А по Днепру тебя тетя Галя не катала? — спросила у него Валерия, не отрывая взгляда от преследователей.
— Не-а. Обещала в кино сводить.
— Про пионеров, — вставил я не к месту.
— Слушай, Михаил Сергеевич, а давай-ка мы с тобой на «Ракете» прошвырнёмся, а? — предложила она вдруг.
— Давай! А когда?
— Прямо сейчас. Вот Константин Андреевич нас выпустит — и поедем в порт.
— И дядя Женя?
— Дядя Женя кое-какие дела должен сделать, — выразительно глянул на меня Хобот.
Я понял.
— Да, Мишаня… Ты это, езжай с Валерией Брониславной, идет? Поезд все равно только вечером.
