Сергей Зверев - Это моя война

«Так, значит, одна из задач автоматически отпадает», – грустно подумал офицер. После рассказа Варенцова он заочно проникся уважением к этому человеку, и ему было очень жаль, что тот так некстати погиб. Хотя тут же в его голове всплыла мысль, что, возможно, сам Лаутон и являлся автором всего этого бедлама. Впрочем, сейчас это было уже неважно. Внимательно вглядевшись в окружающие его предметы, он с облегчением для себя обнаружил, что неподалеку от первой фуры стоит и вторая, только посадочным трапом она повернута в противоположную сторону. Это открывало перед Батяней вполне ясную и четкую перспективу для действий. Тем более если рассуждать логически, то если в первой фуре было оружие, оно же по всем правилам военного ремесла должно было находиться и во второй. Рассудив таким образом, Лавров мелкими перебежками направился к фуре. Однако у самого грузовика он с неудовольствием для себя отметил, что вход в этот мобильный оружейный склад охраняют два вооруженных маоиста.

«Ну, что ж ты будешь делать!» – с каким-то скорбным выражением лица подумал про себя Батяня и тихо подкрался к парочке обреченных охранников. Сперва он полоснул стропорезом по шее первого, а второму ткнул в нос гранату. Тот от страха на время потерял дар речи, за что и поплатился тремя литрами крови. Бесшумно уложив охрану, майор, стараясь сохранять прежнюю чистоту исполнения, забрался в кузов. Там действительно было на что посмотреть, однако Батяня остановился на привычном для себя оружии – «АК-74», без приклада, но с удлиненным рожком и подствольником. Прихватив с собой еще с пяток магазинов, он подобрал себе парочку гранат «ГП-25», сменил бронежилет на более легкий и тихонечко вылез наружу.

Осторожно забравшись в кабину грузовика, он не без облегчения отметил, что за все это время так и не выдал себя. Через пару секунд заревел мотор фуры, и слепящим светом вспыхнули фары. Маоисты не сразу поняли, что происходит. Только когда двое из них с нечеловеческими криками, сопровождаемыми хрустом костей и сухожилий, скрылись под широкими колесами оружейного грузовика, стало понятно, что их посетил незваный гость. Командир мятежников в ярости открыл огонь по грузовику, и боевики мигом последовали его примеру.

Однако Батяня и не намеревался скрываться. Наоборот, он развернул фуру, и направил ее прямо в один из опорных столбов, на которых был укреплен отражатель. Джунг сразу же разгадал план неизвестного диверсанта, и приказал открыть огонь из ручных гранатометов. Однако его солдаты среагировали недостаточно быстро, и первая граната полетела в грузовик уже тогда, когда до опоры оставалось чуть менее ста метров. В ту же секунду российский десантник выскочил из грузовика, и кувырком откатился в сторону. Вражеский снаряд миновал цель, а вот фура попала точно туда, куда и должна была. Опора немного накренилась, несколько тросов лопнуло, но конструкция все еще сохраняла равновесие. Тогда Батяня, прицелившись, дал из подствольника залп по грузовику. В машине сдетонировали боеприпасы, и опору потряс мощный взрыв. Такого напора она выдержать уже не смогла, и через несколько мгновений с тяжелым грохотом рухнула, увлекая за собой всю конструкцию. Отражатель был полностью уничтожен.

Лавров, не дожидаясь ответных действий потрясенного противника, дал залп по второй фуре. Она с не меньшим фейерверком взлетела на воздух, похоронив под собой еще парочку нерасторопных маоистов. Махарджан наконец очухался от взрыва и приказал своим людям начать массированный обстрел того места, откуда были произведены оба выстрела. Батяня не стал подниматься с земли, чтобы не облегчать задачу противнику. Он отступал ползком, время от времени отстреливаясь от превосходящих сил противника. Мимо него проносились перепуганные лошади, а вся обсерватория была ярко освещена ярким заревом пожара.

Работы на завале шли полным ходом, и лейтенант Уолш выглядел настроенным довольно позитивно. Лавина была практически наполовину срыта, и до полной расчистки дороги оставалось работать чуть более получаса. Но вдруг откуда-то со стороны обсерватории послышался громкий взрыв, за ним еще один, а затем воздух наполнился стрекотом автоматных очередей. Слыша все эти малоприятные звуки, лейтенант начал подгонять своих подчиненных, чувствуя, что ситуация в обсерватории не совсем отвечает конечным целям его задания. Бульдозеры заработали в полную мощность, а люди ни на секунду не прерывали цепь по выносу грунта. Благодаря такой сверхмобилизации всех усилий завал удалось расчистить буквально за двадцать минут. К этому времени прибыло еще несколько джипов, и в итоге практически все подразделение в полном количестве сменило лопаты на штурмовые винтовки, отправившись к обсерватории.

Четыре джипа с «томми» на борту мчались в том направлении, а лейтенант с нетерпением вглядывался в предрассветную темень. Ему было очень боязно за то, что могло случиться там из-за его промедления. Спустя несколько сотен метров, когда автоколонна миновала поворот, их взору открылось чудовищное зрелище. Обсерватория была объята огнем, а на ее территории велись настоящие боевые действия. Автоматные очереди перемежались треском рушащихся конструкций и раскатистыми взрывами гранат. Такое чувство, что на станции обосновалась целая армия хорошо вооруженных повстанцев, а не кучка агрессивно настроенных маоистов. Однако непонятным оставалось только одно – с кем маоисты вели бой. В округе не было видно средств поддержки огнем, а это значило, что регулярные войска какой бы то ни было державы не имеют никакого отношения к происходящим здесь беспорядкам. Тогда что же явилось причиной столь масштабных разрушений и вот уже полчаса не прекращающейся пальбы? Об этом Джон Уолш мог лишь догадываться. И у него был один-единственный путь докопаться до правды – вступить в бой с ходу, не разбирая, кто плохой, а кто – хороший.

Операция была проведена практически по хрестоматийному сценарию. Первое отделение «томми» ворвалось на станцию под мощной дымовой завесой, которую им предоставила многотонная пылающая конструкция радиотелескопа. Теперь Уолшу стала ясна первая и, прямо скажем, не самая приятная вещь – телескоп был полностью уничтожен. Текучая алюминиевая масса создавала опасное пространство зыбкой желеобразной массы, попадание в которую привело бы, мягко говоря, к не очень хорошим последствиям для здоровья и жизни.

Второе отделение подкрепило прорыв своих товарищей штурмовым огнем, взял под обстрел линию фронта шириной примерно в тридцать метров. Кучность пальбы была такой высокой, что ослепленные копотью и едким дымом маоисты снопами ложились под градом высокоточных пуль. Уже потом, когда лейтенант повторно инспектировал базу с целью захоронения останков маоистов, он смог разглядеть, в какое безобразное решето превратились эти несчастные. Однако в обстановке боевой дисциплины было не до сентиментальностей. Оба подразделения сначала зачистили внутренний дворик, а потом прочесали все здание обсерватории от цоколя до переходника на установку радиотелескопа. Минуя те места, которые уже успел охватить пожар, они застрелили еще человек пять-семь, прежде чем один из капралов подошел к Уолшу и, щуря глаза от едкого черного дыма, доложил:

– Сэр! Обсерватория полностью освобождена от солдат противника! Ни одного человека из личного состава в ходе проведения операции потеряно не было! Раненых также нет! Прикажете начать поиск раненых солдат противника?

– Исполнять! – офицер был очень доволен тем, что ему не надо по сто раз уточнять задачи подразделения после осуществления боевой задачи. Сейчас ему было важно разобраться, кого они уложили, а кому удалось скрыться (если таковые счастливчики вообще остались). Прежде всего, его волновали два человека, по которым он получил персональные инструкции: это были руководитель банды маоистов Махарджан Джунг и китаянка. Последняя была особо значима для Уолша, так как предположительно обладала сведениями, которыми Джунг просто не мог владеть в силу своей мелкой роли в это очень опасной и кровавой игре.

После того как солдаты рассредоточились по территории для сбора погибших и раненых, лейтенант стал разыскивать среди трупов хотя бы одного из тех двух человек, которые представляли для него особую значимость. Попутно он осматривал догорающую конструкцию радиотелескопа: офицер не мог себе даже представить, сколько именно денег было угрохано в постройку этого объекта, но примерно понимал, что благосостояние какой-нибудь небольшой и небогатой страны за эти денежки можно было бы повысить весьма ощутимо.

В целом разрушения на базе были если не тотальные, то весьма и весьма основательные. Два обугленных металлических каркаса, которые, видимо, еще совсем недавно были грузовиками, тихо догорали на фоне общей картины мини-апокалипсиса. Большинство построек и аппаратуры не горело, но было накалено до такой степени, что необычайно удушливый жар чувствовался на всем пространстве обсерватории. Лейтенант еще немного подивился картине чудовищной и разрушительной в своей нечеловеческой силе войны и принялся за поиск некоторых особо важных персон.