– И что?
– Не могло такого быть, чтобы он не заметил. При этом он дважды, словно зная, что я, как хакер, слабее его, оставлял за собой дверь приоткрытой, чтобы я мог беспрепятственно войти, не трудясь над вскрытием замка.
– Думаешь, ловушка? – спросил Лесничий напрямую.
– Я могу предположить, что это ловушка. Могу предположить, что это умышленное предательство. Мало ли у человека какие отношения с ЦРУ! Могу, наконец, предположить, что этот человек работает, предположим, на СВР или ФСБ. Иного варианта я не вижу.
Кравченко тем временем расшифровывал документы с переговорами полковника Хантера и кладбищенского сторожа и обратился к Суматохе:
– Принтер подключи. Я сразу распечатаю.
Суматоха вынужден был отвлечься от разговора с командиром и тем дал возможность Лесничему обдумать возникшие подозрения хакера.
– Есть здесь здравое зерно. Я вижу для нас возможность спасения операции только при действительности третьего варианта. При первом варианте мы нарвемся на ловушку. При втором мы ничего не знаем и все равно рискуем тем, что первый вариант правильный. И только при третьем мы можем работать. Хотя, я думаю, нас бы предупредили, что в группе Докхантера наши спецслужбы имеют своего человека. Хотя бы для обеспечения безопасности этого человека. Кравченко, отправь срочный запрос. Пусть Селиверстов запросит ФСБ и СВР. Слышал подозрения Суматохи?
– Слышал.
– Опиши это кратко и поставь мою подпись. Если они подтвердят данные на своего агента, мы работаем в прежнем режиме. Если не подтвердят, снимаемся, вероятно, с операции. Пока ответ не пришел, все готовимся к выезду. Докхантер прибывает на место, по моим расчетам, через семь-восемь часов. Мы выступаем, если все пойдет нормально, через пять часов. Что там распечатывается так долго?
Суматоха протянул командиру сразу несколько листков.
– Солидные переговоры, – заметил Лесничий. – Но меня Селиверстов предупреждал, что Докхантер хочет изменить план. Что он там надумал?
Первый текст был мало интересным. Это был текст переговоров полковника ЦРУ со своим руководством. Только предупреждение о том, что отправляется срочная шифротелеграмма. Дальше шел текст самой шифротелеграммы.
– Неужели научились так быстро расшифровывать? – удивился Сергей Ильич.
– Это невозможно, – как специалист, заверил Кравченко.
– Значит, агентурные данные. Да. Там же считывают с клавиатуры компьютера Хантера… Как та шифровка о ликвидации посла. Нас это, впрочем, касается мало. Селиверстов не стал бы присылать непроверенные данные или хотя бы предупредил о сомнениях. Так-так. Очередная провокация. Ну, это нам никак не помешает. Только у меня опять вопрос относительно того хакера из ЦРУ. Или хакер и полковник друг друга обманывают, или они слишком уж хитро пытаются запутать нас. Настолько хитро, что сами рискуют запутаться. А что третья шифровка?
Третья шифротелеграмма представляла собой текст разговора полковника Хантера с генералом по имени Ник, который говорил по-английски с чистейшим ивано-франковским акцентом. Акцент определяли специалисты ГРУ при прослушивании разговора и, совмещая данные, имеющиеся в распоряжении ГРУ, пришли к выводу, что этот Ник – командующий национальной гвардией Украины генерал-майор Николай Балан. Тем более имя этого генерала уже звучало рядом с именем профессора Хантера на какой-то пресс-конференции. Сам текст разговора в первой его части был интересен всем участникам рейда на кладбище, поскольку они были непосредственными участниками событий. И Лесничий зачитал текст вслух. Во второй части разговор касался замены бойцов национальной гвардии в районе кладбища на бойцов батальона «Айдар», которые неохотно подчинялись правительству, президенту и министерству обороны и гнули свою линию поведения, совмещая свои патриотические взгляды с желанием оставить за собой право убивать того, кто им не понравится, и грабить мирное население. Для добровольческих батальонов это естественное состояние. И правительство в ответ с удовольствием готово было принести в жертву бойцов этого батальона. Все выглядело очень гладко и естественно. И оставалось только гадать, кому следовало верить – полковнику Хантеру или неизвестному хакеру ЦРУ.
Кравченко подготовил текст запроса, позвал Лесничего, чтобы тот прочитал с монитора, потом зашифровал и передал готовую шифровку Суматохе, который тут же отправил ее даже не с грифом «срочно», а с грифом «воздух», что являлось следующей категорией срочности и применялось обычно чрезвычайно редко. Неофициально считалось, что использовать гриф «воздух» можно только в случае военных действий. Но Суматоха решил, что они как раз в таких действиях завязаны, и взял на себя смелость воспользоваться данной категорией срочности…
Приехали сначала на базу батальона «Айдар».
– Здесь что, в самом деле собрались отъявленные бандиты и грабители? – спросил полковник Хантер. – Не слишком ли много грабителей для такой небольшой страны, как Украина? Я слышал, таких непослушных батальонов у вас множество.
– Да какие бандиты… – отмахнулся генерал. – Ну, во-первых, хотя они и называются батальонами, по численности они давно уже переросли полки. Но мы по привычке зовем их батальонами, и еще чтобы отличались от поляков. Нам понятие «полк» не нравится, традиционно. У поляков десять бойцов соберется под чьим-то командованием, так командир сразу зовется полковником, а десять человек – полком. У поляков так издавна повелось. Вот наши и выбрали другую форму, назвались батальонами. А вообще эти парни – носители давней традиции. Казачество – явление древнее. Казачья вольница! Никому не подчиняться. Что хотим, то и творим. Такие же люди, потомки тех самых казаков, собрались в добровольческих батальонах. И живут они по тем же принципам.
– Но мне нужны люди строгого подчинения, – сурово заметил полковник.
– Им дал приказ их командир. Он сам сейчас в Верховной Раде заседает. Они обещали все выполнить. Драться они умеют и любят. Им пообещали драку с русскими. Они пойдут.
– Да, именно так. С русскими, бывшими спецназовцами. Причем мы не знаем даже, какими силами прибудут русские. Они уже сумели в прошлой операции захватить больше тридцати человек из частной военной компании под командованием полковника Коллинза. А там были опытные американские бойцы. Их победить можно было только числом.
– Нам что, может не хватить трех взводов? – спросил генерал.
– Уничтожать русских буду я. Вернее, уничтожать их будет мой магнитный резонатор. Пусть только ваши казаки выгонят их на меня. Главный момент – чтобы меня предупредили, когда «волкодавов» вплотную прижмут к кладбищу, и я мог начать работать.
– Все текущие тактические и технические вопросы можно будет решить с начальником штаба батальона. Он нас встретит. Бойцы подготовлены. Он даже знает, что три взвода предстоит разделить на три неравные части, и, вероятно, успел разделить их на три отряда.
Машина остановилась перед двухэтажным зданием в центре поселка. Наверное, раньше в этом здании размещалась администрация. Но батальон посчитал, что ему здесь удобнее всего…
Ответной телеграммы долго не было, и Лесничий был уверен, что не по вине командира ЧВК. Тем не менее в ожидании этого ответа группа продолжала готовиться. Проверена была полная экипировка, опробованы средства связи, подзаряжены аккумуляторы всех приборов, какими группа могла бы воспользоваться.
Сергей Ильич пригласил к себе комбата Стерха и начальника разведки Иванова вместе с бойцами прикрытия для снайпера и еще попросил десяток бойцов для поддержки операции. И в ожидании их приезда спросил Суматоху:
– Егор Петрович, где сейчас находится Докхантер? Можешь отследить?
– Пару минут. Мне нужно только в систему спутникового контроля войти. Я же его разговоры уже не контролирую, этим космическое управление ГРУ занимается.
Суматоха защелкал компьютерной мышью и начал что-то отстукивать на клавиатуре, когда компьютер подал характерный сигнал. Командир боевой группы, как и все другие, знал, что так ноутбук сообщает о приходе почты.
– Полковник? – спросил Сергей Ильич.
Суматоха кивнул и что-то промычал в ответ.
– Наконец-то!
Хакер перебросил файл почтового сообщения на флешку и передал Кравченко. Тот расшифровал и, не читая, включил в распечатку. Лесничий замер рядом с принтером, готовый принять лист, как только печать закончится. Но читать начал уже до этого, а первую строчку прочел вслух:
– По вашему запросу. Запросил сам коллег. Ответа пока нет. Звонил. Сказали, что уточняют. Как только ответят, сразу перешлю. Возможно, ответом на ваш запрос станет разговор Докхантера со своим руководством.
Дальше шла распечатка новых разговоров полковника Хантера.
Его беседа с начальником отдела и директором ЦРУ, который только присутствовал, хотя сам не сказал ни слова, была любопытной, хотя мало что говорила бойцам российской ЧВК, далеким от событий внутренней жизни американского разведывательного сообщества. Сами причины того, что АНБ может ставить палки в колеса машины ЦРУ, были «волкодавам» непонятны.
