Таран не поленился продемонстрировать, как это делается, предупредив дружка убитого, что за возню и крики выпотрошит его как мороженую селедку. Тот проникся. Заставлять его говорить нужды не было. На вопросы он отвечал быстро и четко, выпучивая от усердия глаза.
Да, Соловьев сейчас находится дома. Нет, в офис он сегодня не ездил и в ближайшем будущем не собирается, потому что чего-то опасается. Об угрозе предупредил его по телефону какой-то незнакомый охраннику Граф… нет, кажется, Графин… Или Грифель?
– Грифон? – равнодушно спросил Таран.
– О! – обрадовался парень, косясь на окровавленный нож. – Точно, Грифон. Он и сегодня днем звонил.
– И что?
– Не знаю. Но босс сказал, что пока на работу не поедет. Проблема еще не устранена, так он выразился. А какая проблема? – Машинально попытавшись пожать плечами, спеленатый парень убедился, что этот простенький жест ему не под силу, и ограничился тем, что выразительно закатил глаза. – Откуда мне знать?
– Я тебе скажу, – пообещал Таран, осторожно выглянув во двор. – Проблема твоего босса – это я.
Охранник подобострастно хихикнул.
– Я так сразу и понял.
– Это хорошо, что ты понятливый. Плохо, что забывчивый.
– Я не забывчивый! – горячо заверил парень.
– Тогда скажи мне, – вкрадчиво заговорил Таран, присаживаясь на корточки, – как звали девушку, которую вы тут всей кодлой поимели, а потом посадили на иглу и убили?
– Не знаю никакой девушки!
– А говоришь, что не забывчивый.
Таран умышленно не вытер нож. Стоило пленнику увидеть перепачканный красным клинок у самого своего носа, как глаза его забегали из стороны в сторону.
– Наташа, – воскликнул он, – ее звали Наташа.
– А тебя как зовут? – совсем скучно поинтересовался Таран.
– Гек. Но я тогда в гараже не был.
– Зато знаешь, что все происходило именно там.
Зазвонил телефон, валяющийся на полу. Показав жестом пленнику заткнуться, Таран поднес трубку к его уху и предупредил:
– Болтнешь лишнее, прирежу.
Под его бдительным присмотром парень доложил, что ничего подозрительного не замечено. Напарники совершают обход дома, он стережет ворота. Короткое замыкание? Да, в сторожке свет выключился, но, наверное, это просто перебои с электричеством. Как запускать генератор в подвале?
– Откуда мне знать? – совершенно естественно возмутился парень. – Я, что ли, за технику отвечаю? Вызывайте Доуэля, он в таких вещах петрит.
Таран отключил мобильник. Парень подобострастно смотрел на него снизу вверх: мол, я все правильно сделал? Не удостоив его похвалы, Таран продолжил допрос. В доме, помимо Соловьева, прислуги и секьюрити, никого не было. Вооружены охранники были, что называется, до зубов. Большинство из них состояли в криминальной группировке, но парень, назвавшийся Геком, разумеется, ничего плохого никому никогда не делал. Даже не дослушав его до конца, Таран молча перерезал ему глотку.
Он сюда не исповедовать заблудших явился и не грехи им отпускать. Кровь хлынула как из ведра, но вовремя отпрыгнувший Таран не испачкался. Можно было бы прикончить Гека ударом в сердце, однако тогда сторожка выглядела бы менее живописно. Теперь никто не усомнится в серьезности намерений незваного гостя.
Выудив из пакета алмазный резак, Таран выскочил из домика и, укрываясь за горами стройматериалов, побежал к особняку. Марш-бросок занял считаные секунды. Очутившись у ближайшего углового окна, Таран заглянул внутрь. Небольшой холл с телевизором и угловым диваном был безлюден. Сделав несколько надрезов на стекле, Таран прилепил к нему мыльницу с присосками и потянул на себя. Стекло поддалось почти беззвучно. Аккуратно прислонив его к стене, Таран набрал пригоршню земли и посыпал ею подоконник. Затем достал из кармана пачку и забросил в комнату несколько сломанных сигарет. Достаточно. Толстолобики Соловьева будут убеждены, что внутри кто-то побывал. Не шерлоки холмсы и не майоры пронины.
Развернувшись, чтобы бежать к ограде, Таран чуть не налетел на мужскую фигуру в тельняшке и камуфляжных штанах. Ничего не оставалось, как швырнуть охраннику пакет, а когда он инстинктивно вскинул руки, вонзить нож в его мускулистый пресс. Извиняться было некогда, да и не хотелось. Еще до того, как соловьевский десантник повалился наземь, Таран бросился прочь. Благодаря кирпичной пирамиде, он беспрепятственно взлетел наверх, перемахнул колючку и, приземлившись, кубарем покатился вниз по откосу. Обошлось без вывихов и переломов, хотя передний зуб предательски хрустнул. Обидно. Про такие повреждения не говорят – «до свадьбы заживет». Впрочем, на ком жениться-то?
Ощупывая верхнюю челюсть, Таран свернул на знакомую тропинку в камышах и вскоре как сквозь землю провалился.
Ласковое весеннее солнышко постепенно клонилось к горизонту, заставляя пичуг заходиться тревожным щебетом: «Зачем, зачем, зачем?» Где-то монотонно тарахтел поезд, и ветерок доносил до Тарана металлический женский голос, требовавший что-то с чем-то сцеплять. Черные кусты были покрыты зеленью, как будто кто-то прошелся вдоль леса с пульверизатором. Среди травы, попершей из земли, сновали рыжие мураши.
– Привет, – сказал Таран в трубку мобильника, – это я.
– Куда запропастился? – недовольно спросил Грифон. – Почему на связь не выходишь?
– Трубу отключил.
– Зачем?
– Дела были.
– По-моему, у тебя сейчас одно дело.
– Им-то я и занимался, – загадочно произнес Таран.
Он смотрел на дом. Труп успели унести со двора, но настроение обитателей от этого не улучшилось. Кучка людей стояла у поврежденного окна, отчаянно жестикулируя. Из окна высунулся очкарик в красной футболке и что-то заорал, грозя кулаком. Двор опустел.
– Надыбал что-нибудь? – В голосе Грифона прорезалось неподдельное любопытство.
– А как же, – сказал Таран.
Грифон прочистил горло.
– Ну? – произнес он.
– Гну, – засмеялся Таран.
– А без понтов?
– А без понтов, кранты Соловью.
– Погоди. – Грифон волновался все сильнее. – Ты сказал, кранты? Разве его валить сказано?
– А разве нет?
– Но сперва ведь до общака добраться нужно.
– Доберусь, – сказал Таран беспечно.
– Знаешь как?
– Когда хата Соловья взлетит на воздух со всеми обитателями, останется только зайти туда и поискать.
– Э, э! Не так быстро! – вскричал Грифон. – Как на воздух?
– Я в саперном деле мастак, – доверительно сообщил Таран. – Короче, напичкал дом пластидом под завязку, установил взрыватели. Скоро нажму кнопочку и бах! Понеслась душа соловьевская в рай…
– Кнопочку?
– В наше время без дистанционного управления никак. – Таран издал смешок. – Вот я сейчас в пяти километрах от Соловьева нахожусь, а он не ведает, что его жизнь от нажатия моего пальца зависит.
– Ты псих! – заорал Грифон. – Кто тебя просил?
– А кто мне запрещал? Я не понял, ты наезжаешь на меня, что ли? Барыгу пожалел?
– Погорячился.
– Облейся водичкой, если такой горячий.
– Значит, ты дом заминировал, – уточнил Грифон.
– А сам пока смылся, от греха подальше, – подтвердил Таран.
– Когда рвать собираешься?
– Может, сейчас, может, ближе к вечеру. Пока не решил.
– Черт! Плохо тебя слышу.
– А я тебя – хорошо?
– Алле!!
– Я здесь, – сказал Таран.
Грифон несколько раз подул в трубку:
– Алле-у, алле-у? Не слышу ни хера! Погоди, братан, я, видно, в зону недосягаемости забурился. Сейчас перезвоню.
«Конечно, перезвонишь, – насмешливо подумал Таран, – куда ты денешься. Но не прямо сейчас, а чуток попозже. Сперва ведь тебе необходимо Соловушку своего ненаглядного предупредить, верно?»
Он угадал. Грифон вышел на связь не сразу. Не раньше, чем из гаража под домом начали выгонять машины.
– О! – фальшиво обрадовался он. – Теперь нормалек.
– Да нам вроде и говорить-то больше не о чем. – Таран изобразил зевок. – Пожалуй, пора кнопочку давить.
– Не гони лошадей, – занервничал Грифон.
– А чего ждать?
– В темноте надежней.
– Что мне темнота, – беспечно произнес Таран, наблюдая из кустов за человеческими фигурками, снующими по двору. – Я среди бела дня в соловьиное гнездо забрался и четверых птенчиков уделал. Пострелял, как куропаток.
– Пострелял? – удивился Грифон.
– А ты думал?
– Я… Ничего я не думал.
В сторожку у ворот забежал человек и так же быстро побежал обратно, размахивая на ходу руками. Собравшиеся во дворе занервничали и тоже стали передвигаться исключительно бегом. Из дома стремительно вышел мужчина в поблескивающих очках и светлом пиджаке поверх ярко-красной футболки. Его тут же обступили четыре телохранителя и, озираясь, повели к машине. Судя по почестям, оказываемым мужчине, это и был Соловьев. В руке он нес изящный серебристый кейс. Несомненно, там хранились те самые банковские карточки, на которых числились двадцать миллионов долларов. По лимону зелени на каждой. Лакомый кусок.
