— Я-то сам это знаю… Но пойми, могут возникнуть вопросы, зачем в подобной ситуации ты сделал промежуточную остановку. Почему не поехал сразу в полностью безопасное место?
В этом вопросе содержалось двойное дно. На самом деле кое-кто захочет выяснить, не пытался ли я подсознательно, а быть может, и вполне осознанно, подманить Лавинга к своим клиентам. Эллис хотел услышать мои объяснения, но даже перед моим шефом я не собирался оправдываться.
Он уловил мое настроение и продолжал:
— Это твое задание, и я не подвергаю ничего сомнению. Но ты должен знать, что претензии к тебе могут быть предъявлены.
— Если я вообще что-то предпринимаю, то только помогаю Клэр вычислить заказчика.
— Отлично, — пробормотал Эллис. У него выдалась та еще суббота, и он больше не собирался щадить меня. — Ты не позвонил Уэстерфилду, хотя обещал.
— Еще позвоню. Я был немного занят, знаешь ли.
Я говорил чистую правду, но понимал, что Эллис не считает это веской причиной.
Мы закончили разговор, и я уже начал просматривать адресную книгу в своем мобильнике, чтобы найти номер Уэстерфилда, когда на дисплее высветился входящий звонок от Фредди. Я начал с вопроса:
— Вы нашли в «Хиллсайде» хоть что-то полезное?
— Ни черта! — ответил Фредди. — Он исчез молниеносно. Растворился в воздухе, как какой-нибудь Гудини. Или как премиальные, которые я плачу своим парням. Пропал без следа.
— Арон говорит, что случайных жертв не было.
— Верно. Но народ потрясен донельзя. Впрочем, тоже мне, большое дело! Жизнь состоит из сплошных потрясений. Ничего страшного, если разок тебя пуганут как следует. Арон разберется с прессой? Тут репортеров понаехало столько, что яблоку негде упасть.
— Он свое дело знает.
Фредди добавил: заложница, которую Лавинг захватил, чтобы заставить ее мужа вести свою машину, не пострадала.
— Причем заметь: заявляет, что не сможет опознать похитителя. У мужа тоже приступ амнезии. Хотя никакого значения это для нас не имеет.
— Есть данные хотя бы о том, в каком направлении уехал Лавинг? — спросил я.
— Никаких.
— Но мы ведь вывели из строя их «додж»?
— Да, пробито колесо и ремень вентилятора. Они его бросили в пятидесяти метрах к западу от мотеля, где их ждала подменная машина. В брошенном автомобиле ничего не нашли. Про новый и не спрашивай. Ни следочка от покрышки… А ты знаешь, как тщательно работают мои подчиненные. Если бы хоть лобковый волосок попался, они бы его заметили…
— Значит, был-таки факс с фотографией Райана, как я и предполагал?
— Да.
— От чьего имени его отправили? От кого-то из вашей конторы?
— На бланке федерального управления по налоговым преступлениям.
Я с трудом сдержал улыбку. Такая же фиктивная организация, как наша фирма «Артезиан». Да, Лавингу следовало отдать должное.
— А текст типичный, — продолжал я. — В случае обнаружения не пытаться самостоятельно задержать. Просто позвонить. И номер, начинающийся с 800?
— Разовый мобильник.
— От которого уже избавились, — подытожил я.
Фредди понимал, что мне не нужно от него подтверждения этой информации.
— А с какого аппарата отправляли факс?
— С компьютера через подставной адрес в Швеции.
Естественно.
— Как он узнал, что вы можете быть именно в «Хиллсайд Инн»? — поинтересовался Фредди.
— Думаю, он действовал наугад. Отправил факсы в десятки придорожных гостиниц сразу. Держу пари, что в службе размещения каждого мотеля на сто километров вокруг есть фото нашего Райана.
— Хесус! — воскликнул он, произнося имя Иисуса на испанский манер. Вполне вероятно, Фредди опасался упоминать имя Господа всуе. Он был из религиозной семьи и, насколько я знал, посещал церковь по крайней мере раз в неделю. — Этот тип добросовестно отрабатывает свой гонорар. Должно быть, Кесслер знает действительно что-то невероятно важное. Интересно, что именно?
Я надеялся, что нам с Клэр Дюбойс удастся это установить уже через несколько часов.
Меня заинтересовал следующий вопрос Фредди.
— Тебе знаком некто по имени Сэнди Албертс?
— Он тебе звонил?
— Заявился прямо в офис. Работает на сенатора то ли от Индианы, то ли от Огайо. Фамилия, кажется, Стивенсон.
— Да, я знаю его. Он от Огайо. Чего хотел от тебя Албертс?
— Просто задавал вопросы. По поводу «прослушки», закона «О патриотизме» и тому подобное. Должен предупредить, Корт, что в разговоре всплыло твое имя. Он был приветлив, всем доволен, говорил только хорошее. Но повторяю, упомянул о тебе. Меня это заинтриговало.
Меня тоже, подумал я мрачно.
— Ну и?..
— Ничего. Я сказал ему, что очень занят и должен бежать.
— Спасибо, — пробормотал я.
— За что?
— Пока точно не знаю.
Мы разъединились, и какое-то время я размышлял над визитом Албертса к Фредди.
А потом решил, что нельзя и дальше откладывать неизбежное. Отыскал имя Уэстерфилда в телефоне и нажал кнопку вызова.
Он ответил уже на второй гудок. Я расстроился, потому что предпочел бы нарваться на автоответчик.
— Ах, это вы, Корт, — сказал он, не переходя на французский. — Послушайте, нам необходимо поговорить. Но я сейчас у генерального прокурора.
Уэстерфилд сидел в кабинете генерального прокурора США в субботу вечером и тем не менее ответил на мой звонок?
— Я вам перезвоню, как только мы закончим. Вы на этом же номере?
— Да.
— Есть другой?
— Нет.
Щелк.
Я прижался к обочине шоссе и остановил машину. Мари охнула и вскинула на меня встревоженный взгляд. Маятник ее настроений по-прежнему был ближе к истерике, чем к норме.
Джоанн вышла из своей комы, но лишь на секунду, чтобы пробормотать сестре:
— Все в порядке. Все будет хорошо.
— Почему мы остановились? — спросила молодая женщина слезливым голосом.
— Просто нужно проверить машину. В нас несколько раз попали, — ответил я.
Райан внимательно оглядывал окрестности, как охотник в поисках добычи.
Ахмад выбрался через заднюю дверь, и мы вместе тщательно осмотрели «юкон». Серьезных повреждений ни стрельба, ни экстремальная езда ему не причинили. Внедорожник чувствовал себя намного лучше, чем, к примеру, моя спина.
Когда мы проверяли колеса, я поднял взгляд и увидел, как Джоанн, глянув на часы, стала набирать номер на мобильнике. Она звонила Аманде. Судя по ее репликам, которые я слышал сквозь открытую дверь, все обстояло хорошо. Она поймала на себе мой взгляд, склонила ниже голову и продолжила говорить. Я понимал, чего ей стоил тот бодрый тон, каким она реагировала на восторженный рассказ девочки о дне, проведенном в загородном доме.
Потом телефон взял Райан. Выражение его лица моментально смягчилось, едва он начал разговор с дочерью.
Родители и дети.
При этом в моей памяти возникли воспоминания и образы, и среди них — детские лица, которые я всеми силами старался от себя отогнать. И через какое-то время мне это удалось. Иногда я делал это легко, а порой — с большим трудом. Сегодня картины прошлого не покидали меня дольше обычного.
Я снова сел за руль, и когда захлопнул дверь, перепуганный Райан резко обернулся назад, схватившись за оружие. На мгновение я напрягся, но он сумел сориентироваться и пришел в себя.
Бог ты мой, он что, хочет перестрелять всех?
Я запустил двигатель, и в этот момент на мой телефон поступил звонок, а определитель сообщил, что на связи министерство юстиции. Мой палец ненадолго завис над кнопкой «Ответить».
Но я так и не нажал на нее. Звонок записался на мой автоответчик, а я снова вывел «юкон» на шоссе.
И снова мы двигались темными извилистыми дорогами.
За нами никто не следовал, если только киллер не ехал с выключенными фарами, что в наши дни возможно благодаря современным системам ночного видения. И все же мой способ ухода от «хвоста» — едешь быстро, потом резко замедляешься, иногда делаешь нелогичную вроде бы остановку, резко сворачиваешь на дорогу, хорошо известную тебе, но едва ли знакомую Лавингу, — убедил меня, что преследователей нет.
Минут через сорок я ненадолго влился в автостраду номер 7, миновал участок платного шоссе на Джорджтаун и съехал на Ривер-Бенд-роуд. Затем объехал центр Грейт-Фоллз и начал петлять по лабиринту улиц и переулков, где мне помог джи-пи-эс, хотя можно было бы обойтись и без нее.
Наконец после длинного участка дороги, пролегающей через дремучий лес, где на всем пути нам попались лишь три дома (пусть и очень больших), мы добрались до места, где располагалась наша конспиративная точка, отделенная от проезжей части сначала более чем двухметровым деревянным забором, параллельно которому внутри протянулась ограда из цепей высотой в человеческий рост.
