Нотариус заканчивает разговор и хмуро изучает меня. Я прислушиваюсь к своей тяжелой голове и прикидываю, сколько пройдет времени до приезда родственничка. Успею ли я восстановить силы для следующей атаки?
— И что теперь? — спрашивает нотариус.
Вот черт! Как же трудно управлять взрослыми. Кажется, нотариус привык к своему новому состоянию. А может, кроме болтающей башки ему для работы ничего и не требуется? Неплохая, кстати, профессии я для колясочников. И не надо быть чемпионом мира по шахматам, чтобы деньги загребать.
Последняя мысль наталкивает меня на то, что период устрашения исчерпал себя, пора переходить к взаимовыгодному сотрудничеству.
— Глеб Константинович, представляете, господин Соломин настолько бескорыстный и благородный человек, что решил мне подарить всё это. — Я широким жестом развожу руки над головой. Нотариус таращится на стены своего кабинета. — Да, нет. Не вашу нотариальную контору. Точнее, не только ее. А весь торговый центр со всеми арендаторами.
Я выжидаю паузу, пока куцее сознание щелкопера пытается вместить столь невероятную новость.
— Кстати, вы сколько платите Соломину за аренду?
— Ну, я..
— Забудьте эти расходы! Я, как новый хозяин, изменю ставку. Символический один рубль в год вас устроит? — Нотариус хлопает глазами, а я продолжаю искушать его алчность. — За заверку договора дарения недвижимости вам полагается процент?
— Да.
— У вас сегодня удачный день! Пока Соломин едет, поручите помощнице подготовить текст договора. Вот этот объект недвижимости, — я выкладываю из папки свидетельство о государственной регистрации прав, — он дарит мне. Вот мой паспорт.
Нотариус пожирает глазами документы.
— Вы не хотите заработать приличную сумму? — интересуюсь я.
— Но…
— Не сомневайтесь, господин Соломин подпишет договор. А вы заверите его подпись и дееспособность.
— Или ты хочешь потерять свою? — вмешивается в разговор суровая Марго. Угощения «серой мыши» не произвели на нее впечатления. — А то мы можем парализовать тебя, когда ты за рулем. Бац! И новая вакансия нотариуса в Москве.
— Я… я согласен.
Уф! Кнут и пряник действуют лучше, чем просто пряник. Марго вызывает помощницу, и нотариус объясняет ей, какой документ надо подготовить. Привычная клетка из инструкций помогает «серой мышке» вернуться в свое привычное состояние.
Что ж, пол дела сделано. Осталось подготовиться к приезду «любимого» дядюшки. О, боже, дай мне силы завершить задуманное!
Я пытаюсь не замечать раскалывающую боль в своей голове. Марго играет с вновь обретенным телефоном. Она подобрала его в доме бандитов. Это тот самый мобильник, который подарил ей отец. Каждый из нас хочет вернуть то, что принадлежало раньше родителям.
— Вы что забыли, с кем имеете дело! — вопил Тиски вопреки своим правилам тихой угрозы. — Это Парализатор, мать вашу!
Тиски схватил Моню за грудки и засипел в лицо, буравя злыми глазками:
— Какого хрена ты к нему поперся? Ты же тупой!
— Да я… Там это…
Тиски отшвырнул Моню и набросился на девиц, жавшихся по углам дивана.
— А шлюхи что здесь делают? Кто их сюда приволок?
— Тиски, они из наших, — оправдывался Кабан.
— Я же предупреждал на счет пятницы.
— Да мы по-быстрому хотели. Основной клиент к ночи потянется. Ну, я и решил…
— Решил он. Решальщик нашелся. А если шлюхи с ними заодно? Которая вызвалась таблетки отнести? — Пергидрольная блондинка сжалась, опустив глаза в пол. — Ты?!
Тиски вздернул блондинку одной рукой и затряс:
— Тебя наняли? Кто?
— Она, по ходу, медсестра. А паралитику плохо стало, — забормотал Моня.
— Какая, на хрен, медсестра?
— Я училась, почти год, — пискнула девица. — В каталоге я под медсестру одета.
— В чулочках, в расстегнутом халате и белых трусиках с красным крестом?
— Угу.
Тиски швырнул девицу на ее подружку и закричал:
— А ну пошли вон отсюда, сестры милосердия! Выметайтесь!
Дважды повторять не пришлось. Перепуганные девицы похватали разбросанные туфли и сумочки и опрометью бросились в прихожую. Хлопнула входная дверь. Тиски остановился над столиком с остатками выпивки, брезгливо сдвинул бокалы с губной помадой и стиснул за горлышко бутылку виски. Он жадно отхлебнул и вытер кулаком губы.
— Бухать и трахать вы умеете. А шевелить мозгами… Я же предупреждал, если что, звонить мне.
— Так я и позвонил, — вспомнил Кабан. — Ноги отключились, я сразу тебе.
— Ноги двигаются?
— Да вроде.
— А то, что между ног? Дэну Голубку после сеанса Парализатора даже порнуха не помогает.
Кабан опустил взгляд, Моня испуганно сжал мошонку. Тиски продолжал зудеть, отхлебывая виски:
— Ничего нельзя доверить. Всё сам должен контролировать. Я вам кто, нянька? — Он бегло осмотрел комнату, прошелся взглядом по одежде Кабана. — Ты отсюда звонил?
— Да.
— Где твой мобильник?
— Я на полу сидел. Потом трубку выронил.
— И где она?
Кабан нахмурил брови, потер лоб.
— Одноручка забрала. Зуб даю! Она считает, что это подарок папаши.
— Вот идиот.
— Парализатор лох, мы его еще…
— Да не он, а ты! Сразу надо было сказать про то, что трубку увели.
Тиски включил смартфон и загрузил сайт, показывающий местоположение мобильного телефона. Нужный сигнал он нашел на проспекте Вернадского.
— Они на крючке, — пробормотал он и зыркнул на нерадивых помощников: — В машину, уроды! Если еще раз облажаетесь, придушу своими руками!
Я слышу хлопок входной двери, частые шаги и возбужденный мужской голос. Так ведет себя человек, который очень спешит.
— Мне звонил нотариус. Он еще здесь?
— Да, проходите. Глеб Константинович вас ждет, — подтверждает помощница нотариуса.
Мы с Марго прижимаемся к стене, чтобы входящий человек не сразу нас заметил. В кабинет врывается мой дядя.
— Где? — с порога бросает он. Хватает папку со стола, листает и удивленно обращается к нотариусу: — Откуда взял?
— Вы присаживайтесь, — дрогнувшим голосом предлагает нотариус.
Дядя не замечает подвоха и плюхается на стул. В моей больной голове плавает его гибкий образ. Я собираю силы, чтобы выплеснуть энергию, парализующую противника. Удар должен быть виртуозным. Мне надо сделать так, чтобы двигалась только его правая рука.
Черт, как же трещит башка! Я сегодня перенапрягся с Моней и Кабаном, потом был нотариус, и теперь родной дядюшка.
«Он убийца моих родителей! — твержу я. — Он подлец, сволочь, подонок, изверг!»
Проклятия помогают. Мою энергию питает страх или ненависть. Сегодня я ничего не боюсь. Я ненавижу человека, сидящего боком ко мне. Он отнял не только жизни моих близких, он сделал так, чтобы я исчез, превратившись в инвалида без памяти и прошлого. Но я возродился, я вернулся в себя. И сегодня я должен забрать то, что принадлежало папе и маме. Это лишь малая часть праведного мщения.
— Кто это принес? Я ищу этого человека! — требует объяснений от нотариуса мой дядя.
Я так напряжен, что не в силах произнести ни слова. Я хлопаю ладонью по стене. Дядя оборачивается, и наши глаза встречаются.
Вспышка огня в моем сознании, невидимая молния между нами — и глиняный человечек застывает в той позе, что я задумал. Дядя безобразно дергается, как от разряда тока, и обмякает.
Вот он сидит за столом и беззвучно потрясает правой рукой. Опираясь на стол, я двигаюсь к нему и оседаю напротив. Голова трещит больше прежнего. Я хочу о многом расспросить дядюшку. Как он задумал преступление? Каково быть убийцей родного брата? Или ночные кошмары — это привилегия жертв?
Но боль раскалывает. Только бы не потерять сознание. Сейчас нельзя отвлекаться. Надо закончить главное.
— Привет, дядя. Я тоже жаждал встретиться. Не напрягайся, говорить у тебя не получится. Тебе придется слушать и делать, что я скажу.
Артур Викторович пожирает меня взглядом, а я продолжаю объяснять:
— Нельзя вернуть отнятые жизни, но можно вернуть собственность. Ты отдашь то, что по праву принадлежит мне. Вот договор дарения торгового центра. Это самый быстрый способ восстановить справедливость. Что? Не нравится? Твои эмоции меня не интересуют. Это лишь малая часть наказания, которое ты заслуживаешь!
Я исподлобья смотрю на дядю. Мне трудно держаться прямо. Он напуган, косит глазами в сторону нотариуса, но не в силах двинуться или произнести что-либо.
— У тебя нет выбора, дядя. Подписывай. Единственное, что двигается, это твоя правая рука. И сердце в груди. Ты хочешь, чтобы я его остановил?.. Тогда подписывай, гад!
— Прошу заметить, что сделку под давлением могут признать ничтожной, — напоминает взволнованный нотариус.
