— Наверное, вам хорошо платят? — осторожно предположил Шамиль.
— Конечно, мой заработок не сравнить с голливудскими гонорарами, но на жизнь хватает. На самом деле работа тяжелая. Не каждый с первого дубля будет красиво идти, брать нож, да и не все жертвы к началу казни находятся в адекватном состоянии. Иногда мы начинаем снимать ранним утром, а реально убиваем «артистов» лишь на следующий день. Кто-то может упасть прямо в кадре, кто-то обделаться…
— У меня все готово, — раздался чей-то голос.
Вахид обернулся и увидел в дверях молодого паренька европейской наружности.
— Что было? — строго спросил его Кутейб.
— Хакеры атаковали. — Паренек виновато шмыгнул носом и исчез.
— Пошли. — Кутейб встал. — У нас с утра не работали компьютеры.
За дверьми был целый съемочный павильон. Под потолком крепились лампы и софиты. Свисали микрофоны и камеры. На фоне перегородки из серого материала стояли стол и кресло с низкой спинкой.
— Проходи, садись. — Кутейб посмотрел на Вахида. — Ты, кстати, подготовил текст?
— Так буду говорить, — отмахнулся Вахид.
Он прошел к столу и сел. Сбоку возникла женщина в хиджабе, ловко провела толстой кистью у него по лбу и под глазами, потом отошла.
— Готов? — раздался голос Кутейба.
Вахид выразительно кивнул.
За пять дней рейда по тылам ополчения Берса вымотался на нет. Им удалось устроить провокацию еще в одном селе, однако после этого пришлось прятаться. Последнюю ночь они провели в выгоревшем дотла бронетранспортере. Спали по очереди, огня не разводили. Все находились на пределе своих возможностей. Глаза воспалились, губы потрескались, одежда, набухшая сыростью и потом, противно и мерзко прилипала к зудевшему телу.
Под утро вышел на связь Крикун. Он сообщил, что вопреки ожиданиям беспредел ряженых боевиков не произвел особого эффекта. Никто не хотел верить, что изнасилования и побои местного населения — дело рук ополченцев.
— Может, не стоит больше испытывать судьбу? — взмолился Гниляк, когда они подошли к крайнему дому. — Известие о том, что кто-то терроризирует местное население, уже разнеслось по всем селам. Нас могут ждать.
— Ты боишься? — спросил Берса.
— Сам же сказал, люди не верят, что их кошмарят ополченцы.
— А что ты собираешься есть?
— Неужели нельзя потерпеть? — сказал Мосляк.
— Ты уже едва ноги волочишь, — зло проговорил Берса. — А завтра и вовсе упадешь. Чтобы хорошо воевать, надо есть.
— Все равно у людей здесь уже мыши повесились, — стоял на своем Мосляк.
— Глупый! — Берса скрипнул зубами. — Не слышишь, там собаки лают?
— И что? — удивился Портос.
— Это мясо, — с назиданием сказал Берса.
Гниляк несколько раз с силой стукнул по калитке носком ботинка. Собака загремела цепью и залаяла с новой силой.
— Кто? — раздалось откуда-то из глубины двора.
— Свои! — зычно гаркнул Речник.
— Свои дома сидят. Цыц, Полкан! Место!
Пес перестал лаять, лишь тихо скулил.
Хрустнул под ногой подтаявший лед. С другой стороны калитки раздались шаги. Берса понял, что обладатель прокуренного голоса пытается разглядеть их в щель забора.
— Ты будешь открывать или нет? — не выдержал Гниляк.
— Зачем? — удивился мужчина.
При этом голос раздался уже справа от калитки.
Полкан залаял с новой силой.
— К тебе люди пришли, а ты из-за забора разговариваешь! — стараясь перекричать лай собаки, возмутился Гниляк.
— Да я вообще-то никого не ждал, — ответил мужчина уже с другой стороны и тут же снова прикрикнул на собаку: — Полкан!
Берса заволновался. Ему стало понятно, что этот мужчина опасается выстрела сквозь доски забора и после каждой фразы переходит в другое место. Они, конечно, стрелять не собирались. Однако такое поведение мужчины говорило о том, что о диверсантах здесь уже знают.
— Воды дай, — устало попросил Речник.
— Перекинь через забор фляжку. Наберу.
— Ты что, издеваешься?! — взвыл Гниляк. — Мы тут вторые сутки диверсантов ловим, вам спокойную жизнь обеспечиваем, а как попить, так через забор!
— А как ты хотел? — удивился мужчина. — Война.
— Да ты!.. — начал было Гниляк, но Берса положил ему руку на плечо и приказал:
— Делай, как он говорит.
— Но почему?
Берса сдавил ему плечо.
— Кидай!
Гниляк посмотрел на Речника и спросил:
— Тара есть?
— Бутылка из-под лимонада.
— Отец, — позвал Гниляк. — Держи!
Со двора донесся шум. Там упала пластиковая бутылка. Шаги стали удаляться.
— Давай через забор! — прошипел Берса и схватил Речника за локоть.
— А собака?!
— Живее!
Мосляк подсадил Речника, тот уцепился за верхнюю кромку забора. Полкан зашелся в страшном лае.
— Чует, что скоро сожрут, — заявил Портос.
Тем временем Речник перевалился во двор. Лязгнул засов, и калитка открылась.
Берса пропустил вперед себя Гниляка и Мосляка, потом оглядел улицу. Собак в селе было немного, но все, словно соревнуясь, до хрипоты рвали глотки. Неожиданно он понял, что поступил по меньшей мере опрометчиво, решившись проводить акцию. Машины у них больше нет, поэтому в случае чего уйти далеко они не смогут.
Берса едва открыл рот, чтобы дать команду вернуться, как стукнула дверь, и с крыльца раздался вопль:
— А ну стой!
— Не шуми, папаша! — прикрикнул на мужчину Гниляк.
Берса шагнул во двор и вздрогнул. Вспышка и грохот отбросили его назад. Он на мгновение растерялся, но взял себя в руки и рванул вперед.
Берса понял, что мужчина стрелял из дробовика, к тому же сразу с двух стволов. Значит, теперь ему понадобится время, чтобы перезарядить ружье. Если к этому прибавить волнение и трясущиеся руки, то есть шанс добежать до него. Шаг, второй…
Боль пронзила его до самого мозга. Он столкнулся с кем-то из своих подчиненных и оказался на земле. Бойцы, обезумевшие от страха, устремились на улицу, не разбирая дороги. Сбоку с воплем рухнул Портос. Берса едва хотел приподняться, как чья-то нога со всего размаха встала ему на грудь.
Вместе с хрустом костей вылетел из легких воздух, в глазах вспыхнули и поплыли алые круги. Диверсант оттолкнулся от него, словно от кочки, и устремился прочь.
Берса сделал попытку сесть. Однако боль молнией пронзила грудь и застряла где-то в левом боку.
— Получили! — с детским задором выкрикнул мужчина.
Послышался лязг цепи и короткое:
— Взять!
Берса едва успел выставить руку. В следующий момент боль пронзила запястье.
Пес с силой рванул руку на себя и, не разжимая челюсти, стал мотать головой. Берса свободной рукой дотянулся до пояса и рванул за рукоять ножа. Как у него все вышло дальше, он не понимал. В себя пришел, когда стоял на ногах и пятился задом к дороге, а где-то в темноте скулила и хрипела собака.
— Портос!
Испуганный голос Гниляка вернул бригадного генерала в реальный мир.
— Какой я тебе Портос? — набросился на него Берса и снова вздрогнул от грохота.
Двор осветился вспышкой.
— Он, сука, Портоса подстрелил! — завопил Гниляк и рванул обратно во двор.
— Куда? — Берса схватил его за отворот куртки. — Назад!
Из дома напротив донесся треск. В небо устремились пули.
— Уходим! — выдохнул Берса, разворачиваясь на месте.
Вахид с Шамилем уже подходили к школе, когда позади послышался шум машины и чей-то крик.
Друзья, привыкшие к тому, что боевики разъезжали по городу и выкрикивали разные лозунги, просто отошли в сторону. Однако в последний момент звук двигателя вдруг показался Вахиду знакомым, и он обернулся. Так и есть, следом за ними по улице мчался тот самый джип, в кузове которого стоял Доку. Он заметил, что на него смотрят, и стал махать рукой.
— Надо было его убить, — задумчиво, словно речь шла о покупке лепешки, сказал Шамиль.
— Для чего? — спросил Вахид, прекрасно зная ответ.
— Он может рассказать про то, как мы хоронили твоего родственника. Известие о том, что у боевиков вырезают органы для пересадки, может стать причиной бунта.
— Дело даже не в этом. Гораздо больше проблем возникнет, когда разберутся, откуда был этот труп.
— Тебя сразу убьют, — сделал вывод Шамиль.
— Тебя тоже.
— Меня-то за что? — опешил Шамиль.
— За компанию. Все знают, что мы вместе приехали.
Джип встал напротив. Доку быстро спрыгнул на землю.
— Я думал, что вы уже уехали! — воскликнул он.
— Куда мы должны уехать? — насторожился Вахид, удивленный осведомленностью боевика.
— Все знают, что Осама благословил вас на войну с неверными на Украине.
— Быстро же здесь распространяются новости, — сказал Вахид, глядя на боевика, сидящего за рулем.
