Младшие лейтенанты первых трехмесячных выпусков таджикских курсов заполнили штат, да толку от этих ребят было мало. Хоть и набирали их из бойцов, призванных из запаса и участвовавших в боевых действиях, но командного опыта им явно не хватало.
Левченко с Варченко бездельничали, частенько наведывались в строевую часть. Дело в том, что, когда подразделения батальона еще находились на перевале Хабурабад, в штабе появились две женщины: Халима, жена Тимура, друга комбата, и ее приятельница Ольга.
Тимур приехал из Узбекистана прапорщиком, дослужился до майора, стал начальником охраны министра обороны, но затем был разжалован до старшего лейтенанта, так как случайно застрелил какого-то гражданского человека. Эта история была покрыта мраком, ни Тимур, ни Халима особо о ней не распространялись. Но женщине и двум детям оставаться в Душанбе было небезопасно. Вот Тимур и попросил Маджитова разместить семью и Ольгу на территории базы.
Карим принял их и поселил в своем доме, находящемся на территории батальона. Комбат определил женщин на должности в штабе, и вскоре они получили звания прапорщиков.
Левченко, Варченко, Марин и Суворов сняли комнату по соседству с частью в доме бабы Веры.
Как-то вечером, проверив личный состав, Левченко зашел в штаб. Он хотел увидеть Ольгу, договориться провести время вместе, но встретил в коридоре комбата.
– Ты чего тут, Миша? – спросил Маджитов.
– Да вот к вам шел, товарищ майор.
– Раз шел, то проходи.
Левченко пришлось пройти не в строевую часть, а в кабинет командира.
– И что за вопрос у тебя? – спросил тот, присаживаясь за стол.
Левченко устроился рядом.
– Хотел узнать, сколько нас еще мариновать здесь будут.
– Здесь – это где? В Восе?
– В Таджикистане.
– Ну, Миша, это вопрос не ко мне. Не думаю, что долго, но сколько точно, сказать не могу. Вряд ли это и сам министр знает. Кстати, ты слышал, сколько духи за ваши головы дают?
– Десять тысяч зеленых.
Комбат усмехнулся:
– Это было, когда вы только прибыли сюда. После Тавильдары цена поднялась до пятидесяти тысяч долларов.
– И зачем ты мне это говоришь?
– Чтобы поосторожнее был. Пятьдесят тысяч зеленых – очень большие деньги.
– Да плевать я хотел на расценки духов.
– Плевать ты, Миша, можешь сколько угодно, а вот соблюдать меры повышенной безопасности придется, потому что это приказ. Вы сняли комнаты у местной бабушки. Понимаю. Но вчера вечером я подошел к дому, к окну вашей комнаты. Оно ведь выходит в палисадник, да?
– Да, – не без удивления ответил Левченко.
– Так вот, я спокойно, безо всяких помех подошел к окну. Чтобы заработать целое состояние, мне было достаточно дождаться, пока вы вечером соберетесь в комнате, и бросить вам «Ф-1». Вас разорвало бы на куски, а я заимел бы двести тысяч долларов.
Левченко посмотрел на Маджитова и спросил:
– Так что же не дождался и не бросил?
– Ты с ума сошел? Я сказал образно, чтобы ты понял, что любой дух может завалить вас. Да ему и гранату с собой брать не надо. На подоконнике я видел две «РГД». Вы совсем страх потеряли?
Михаил подумал, что комбат прав. Найдется немало желающих взорвать офицеров и получить такие деньги.
– Я понял тебя, Карим.
– И что понял?
– То, что надо выставить защиту. Мы сегодня же установим в палисаднике две противопехотные мины на растяжках.
– Вот это уже другой разговор. А ведь ты не ко мне шел, Миша!.. – Комбат хитро улыбнулся.
– А к кому?
– К Ольге из строевой части. Я угадал?
– А если и так, то что?
– Ничего. Такая Ольга одна, а озабоченных мужиков вокруг много. – Майор рассмеялся.
Левченко спросил:
– Уж не сам ли ты, Карим, положил на нее глаз?
– Об этом история умалчивает.
– Ну так закадри ее, чтобы остальные успокоились.
– Всему свое время, да и есть у меня сейчас женщина.
– Да ты что? И где же? В кишлаке?
– Миша, это не твое дело.
– Тогда Ольга свободна.
– Условно свободна. – Комбат поднял палец. – Попробуй подкати, ничего не имею против.
Разговор офицеров прервал помощник дежурного по части, заглянувший в кабинет:
– Разрешите, товарищ майор?
– Да. Что случилось?
– Вас к телефону из штаба хотят.
Таджик путал русские слова, но по сравнению с другими он владел им, можно сказать, в совершенстве.
– Кто хочет?
– Не знаю. Дежурный велел передать.
– Скажи дежурному, иду.
Маджитов поднялся. Встал и Левченко.
Комбат кивнул ему на стул и заявил:
– Посиди. У меня кое-что в заначке есть. Угощу бравого артиллериста.
Майор вышел, вернулся минуты через две, присел на прежнее место.
– Плохие новости? – спросил Левченко.
– Не спеши! Я обещал тебя угостить, значит, должен это сделать. – Майор достал из сейфа бутылку армянского коньяка, наверное, привезенную Тимуром из Душанбе, два стакана, пару яблок, плеснул по сто граммов. – Будем живы!
– Будем!
Офицеры выпили, закусили яблоками. Левченко прикурил сигарету.
Комбат убрал коньяк, стаканы и сказал:
– Ну а теперь новость. Ты спрашивал, долго ли нам мариноваться здесь. Так вот, лафа закончилась, Миша. Нам приказано выдвинуться в район Шуробада для выполнения задач по поддержке российских пограничных застав.
– В район Шуробада? – переспросил Левченко. – Это получается к тринадцатой и двенадцатой заставам?
– Точно. На самый сложный участок границы.
– Все пойдем?
– Нет. Сводная группа мотострелковой роты, танковый взвод и твой огневой. Да, не успел тебе сказать, в батарею назначен кадровый прапорщик. Но взвод поведешь ты.
– Само собой! Без меня тебе на границе тоскливо будет.
– Верно мыслишь, Миша.
– Конец октября – хреновое время для прогулок по горам. Листва с деревьев и кустов падает, скоро от зеленки ничего не останется. Только хвойные. Да и местность там, ты прав, сложная.
Офицеры, конечно, помнили о гибели двенадцатой погранзаставы в июле месяце.
Подготовившись, сводная группа начала движение. К кишлаку Йол, на въезде в который располагалась тринадцатая пограничная застава Московского погранотряда, дорога шла через Куляб, дальше на перевал к районному центру Шуробад, где находилась пограничная комендатура двенадцатой – пятнадцатой застав. Потом колонна пошла по серпантину, который носил название Николаевский спуск.
Немного истории. Николаевский спуск был построен еще до Великой Октябрьской революции личным составом одной из первых российских пограничных застав. Начальника заставы звали Николай.
Он был женат. Его супруга жила в Петербурге, увлекалась игрой на фортепиано и ни в какую не желала ехать на заставу без любимого инструмента. А в ту пору добраться туда можно было на лошадях, на ишаках либо пешком. По тропе. Дороги как таковой не было.
Начальник заставы сильно любил супругу. Ради того, чтобы она переехала к нему, он начал строить эту дорогу, справился с этим делом и привез жену с фортепиано.
В конце 1993 года это была четырнадцатая застава, расположенная в двухстах метрах от реки Пяндж.
Спустившись с перевала, группа прошла кишлак Андрираб-Боло, свернула направо, миновала гранатовые сады и во второй половине дня вышла к тринадцатой заставе. Та была расположена очень удобно. Приграничная зона хорошо просматривалась. У душманов на сопредельной стороне не было удобных позиций для ведения огня. Горы находились глубже. К реке подходила равнинно-холмистая местность, кое-где виднелись афганские кишлаки.
Этого нельзя было сказать о расположении двенадцатой заставы. Пограничная река Пяндж тут огибала горы и чуть далее от кишлака Йол практически не охранялась. Духи пользовались этим, часто наведывались на территорию соседнего государства. После трагических июльских событий двенадцатую заставу перенесли на несколько километров ближе к тринадцатой. Личный состав зарылся в землю. Теперь у них были не казармы, а блиндажи. Боевики частенько обстреливали дорогу и новые позиции двенадцатой заставы.
Командир тринадцатой заставы передал майору Маджитову задачу исправить ситуацию и накрыть огневые точки противника. Переговорив с пограничниками, Маджитов собрал офицеров группы и объяснил, что им предстояло сделать.
– В общем, задача не самая сложная, мужики. Нам надо выйти к двенадцатой заставе, развернуться, определить позиции духов и подавить их огнем боевых средств, имеющихся у нас.
Левченко спросил:
– Командир двенадцатой заставы наведет нас на цели? Ведь ему должно быть известно расположение позиций духов.
– Не могу сказать. Если духи постоянно меняют позиции, так как наведешь? Посмотрим по обстановке.
– Понятно.
Дождавшись темноты, группа двинулась в путь. Решено было идти без света, как говорится, след в след. Таким образом бойцы преодолели около семи километров и подошли к двенадцатой пограничной заставе, по которой и в эту ночь велся огонь с гор, подконтрольных душманам. Красные вспышки демаскировали позиции противника.
