Начальник штаба Шишкин такие себе сделал несколько дней назад. Подошвы у него совсем расползлись. Вот он и снял ботинки с немца и подшивочку себе сделал. Самостоятельно.
Жаль, не помогло.
-Малеев жив? - задал сам себе глупый вопрос Тарасов.
А потом ответил сам же себе:
-Бригада! А ну вперед, за мной!
И побежал, перепрыгивая замершие тела десантников и ныряя в дым минометных разрывов. Побежал в сторону, откуда должны были лупить немецкие минометчики.
Но обстрел внезапно прекратился. Словно фрицы почуяли отчаянный рывок бригады.
**
Редко кто бывает в апрельском лесу.
Март уже не наращивает наст за ночь, а май еще не растопил остатки зимы.
Снег еще глубок, но уже рыхл и мокр. С еловых лап то и дело соскальзывают мокрые сугробы, апрельское солнышко мирно звенит капелью.
Птицы радостно кричат - а как же! сезон размножения на носу! Звери начинают беспокойно крутить следами по тающим сугробам, выбирая себе пары на лето.
Но это обычно. Когда нет войны.
А когда война - птицы испуганно теряются в стальном дожде, падающем с неба, а звери стараются уйти подальше, подальше - кто на запад, кто на восток. Смотря по какую линию фронта зверь находится.
Молодой медведь - да какой там медведь? Так, медвежонка, всего первую зиму отночевавший - сидел и бережно баюкал правую переднюю лапу, висящую на сухожилиях.
Баюкал и плакал. Слезы на его морде смешивались с кровью - такой же красной, как у человеков. Морда была глубоко поцарапана осколками какой-то круглой железной штуки, на которую медвежонка ненароком наступил. Он раскачивался из стороны в сторону и время от времени взревывал, словно жалуясь небу на боль.
Вдруг он почуял чужой запах. Страшный какой-то запах. Не медвежий. Он привстал, но тут же снова присел. Голова у медведя кружилась от боли и потери крови. Он попытался зарычать, но у него не очень получилось, потому что запах стал еще сильнее. Из ельника вышло двуногое существо белого цвета. Существо что-то залопотало, громко забухтело и сняло с плеча какую-то палку. Медведь снова попытался встать - страх и злость придали ему сил. Но существо не испугалось оскаленной пасти зверя. Оно замахало лапой и из кустов вышли еще трое таких же. Тоже с палками в руках. От них пахло очень плохо. Как от той круглой штуки, которая сделала больно его лапе.
Первый поднял палку, приложил к плечу.
Медвежонка пошел навстречу существу, стараясь напугать его молодыми зубами. Лапу он все так же баюкал. Было больно.
Вдруг откуда-то слева что-то громыхнуло, у существа разлетелась голова, в воздухе запахло кровью и...
И мишка, смешно ковыляя на правую лапу, побежал дальше, дальше вдаль, до безумия, до расстройства живота, боясь всего на свете, а особенно этих существ, раскидавших по лесу боль, смерть и страх.
Мишка так и не узнал, что все, кто его напугал упали убитыми на прогалинке, смешав свою кровь с его. Он пробежал всего лишь сто метров и подорвался на мине снова. На этот раз - смертельно.
А еще через полчаса трое десантников, с лихорадочно блестевшими глазами, свежевали тушу молодого медведя.
-Ну ты молодец, Гриш! Как немца завалил! С одного выстрела! - восхищался раскосый парень.
-Мишка помог, Вагиз! Немцы на него отвлеклись, - ответил ему рядовой Гриша Невстроев, командир отделения второй роты третьего батальона. - Да и вы быстро сообразили! Молодцы! Тремя очередями четверых вальнули! А ну, помоги!
Бойцы с трудом перевернули тушу медведя.
-Ты где так резать зверя научился? - облизнул сухие губы тоже рядовой Петя Черепов.
Впрочем, все трое были рядовыми.
Оставшиеся в живых сержанты уже командовали взводами, а некоторые и ротами. А все отделение состояло из трех бойцов.
-Приходилось в мирное время, - без тени усмешки ответил Невстроев.
-На охоту хаживал?
-Угу...
Гриша отрезал от туши кусок свежего мяса. И, сунув его в рот, закрыл глаза от наслаждения:
-Эх, соли бы сейчас... - пробурчал он сквозь набитый рот.
Вагиз и Петя с оторопением смотрели на него.
-Парное, - наконец проглотил он кусок. - Да жрите вы! Чего смотрите!
Невстроев отрезал от лапы кусок побольше и снова начал жевать его. И опять зажмурился.
Вагиз осторожно спросил:
-Гриш, а можно разве сырое-то?
-Можно, - не открывая глаз ответил тот. Лучше бы мороженое мясо, конечно. Строганинка называется. И перчика бы с хреном сверху...
Первым не выдержал Петя Черепов. И принялся яростно ковыряться во внутренностях мишки.
-Печень не жри. Там паразитов полно могет быть, - икнул Невстроев.
-А остальное?
-Мясо жри. А ты, Вагиз, что? - спросил он рядового Гайнуллина. - Вера не позволяет?
-Какая еще вера... Комсомолец я! - И тоже принялся кромсать теплое, дымящееся кровью мясо молодого медведя.
За полчаса три молодых организма с успехом умяли лапу медведя, обглодав ее почти до кости. Ссохшиеся желудки уже были полны, но глаза требовали - еще, еще, еще! И они лопали мясо, заедая железистый вкус во рту истоптанным снегом.
Лопали и не заметили, что там, откуда они ушли оставив свой пост, всего лишь в сотне метров от туши погибшего на мине медведя, за их спинами - к бригаде прошла пятерка фрицев. А потом еще одна. А потом еще. До трех взводов, включая две батареи минометов.
Гриша, Вагиз и Петя опомнились уже тогда, когда в тылу началась канонада.
Война вернулась, сорвав пелену сытости и дурмана.
Не сговариваясь, все трое вскочили на лыжи и побежали обратно по своим следам. Стараясь не сходить с лыжни. Мишка, конечно, протоптал по минному полю тропку, вот по ней они и ходили в 'лесную столовую' как обозвал медведя Вагиз, а сейчас по ней же спешили обратно.
-Мать твою! - шепотом ругнулся Григорий.
Трупы немцев они оттащили в сторону и закидали их снегом, предварительно обыскав и не найдя ничего съедобного. Там они и валялись, падлы, незаметные для стороннего глаза. А вот на снегу лыжных следов прибавилось. И вели они в ту сторону, откуда шла пальба.
-За мной! - махнул рукой командир отделения, - Вагиз слева, Петя справа!
Сам же пошел по следам.
Им повезло.
Немцы не додумались выставить боевое охранение с тыла. Они выставили егерей вперед, верно зная, что бригада лежит на дневке. Недаром, самолеты кружат и кружат над лесом. А вот наших 'ястребков', как обычно, не видать!
Один расчет вынесли почти сразу. Немцы даже не поняли, сначала, что произошло. Упал один подносчик, другой, потом заряжающий...
А потом немцы забегали, заорали что-то на своем. Из леса тут же подтянулась пехота, залегшая где-то впереди.
Да не простая пехота. Ягеря. Очень уж грамотно они начали отжимать от позиций минометчиков отделение рядового Невстроева. Пришлось отползать под огнем. И огнем метким. Почти сразу же замолчал автомат Пети Черепова. От отделения, похоже осталось лишь двое.
-Вагиз! Вагиз! Слышишь меня? - орал ткнувшись в снег Гриша.
-Слышу, командир! - донесся крик татарина. Первый раз, между прочим, командиром назвал...
-Уходи влево! Я вправо дерну! Растащим фрицев!
-Не могу, командир! Я в задницу ранетый! - проорал ему Вагиз.
-Чтоб тебя... - ругнулся Невстроев и пополз в сторону Гибадуллина.
Но тут же замер, застонав. Пуля больно ударила его в левое плечо, отрикошетив от каски. Потом еще одна. Уже сама по себе. Рука тут же онемела.
-Хана мне, командир! - раздался вдруг стонущий крик Вагиза. - Подходят, кажется! Аааааааа! Ааааа...
Взрыв разметал остатки крика по лесу.
Еще несколько пуль воткнулись в спину Гриши, выбив из маскхалата красные брызги.
'Ну, все. Убили...' - подумал он, сдергивая кольцо с единственной в его отделении гранаты типа Ф-1. 'Хорошо, хоть пожрать успел...' И потерял сознание. В себя он уже не пришел, но рука его разжалась именно тогда, когда к его телу осторожно подходили трое немцев из ягд-команды эсэсовской дивизии 'Мертвая Голова'.
А Петю Черепова подобрали уже после стычки, когда бригада ворвалась на позиции, оставленные фрицевскими минометчиками. Ему повезло. Единственная пуля вошла ему в висок и вышла из другого, на задев каким-то чудом, ни кости черепа, ни головной мозг. Его эвакуировали в лагерь раненых на Гладкое болото, где он, придя в сознание и ждя самолета на Большую Землю шутил - А нет у меня мозгов! Вот немец и не убьет меня! А сам все вспоминал Гришку и Вагиза...
Мишку же съели в тот же вечер. Вместе с костями и печенью...
-А вы, Николай Ефимович, поддерживали связь с тем батальоном, который ушел на старую базу?
-С батальоном капитана Жука? Пока была возможность - поддерживали, - ответил Тарасов.
-Каково положение было у них?
-Насколько я знаю, их постепенно эвакуировали оттуда. До наступления оттепели самолеты регулярно садились на болото.
