Сургин поинтересовался:
— В доме много людей? Я имею в виду, жены, дети?
— Никого. Это мой старый дом. Новый на другом конце города, рядом с кварталом Беррат, где нашли пристанище лидеры вашей чеченской оппозиции.
Сургин буркнул:
— Они не наши. А вот старый дом твой, он долго пустым стоял?
Араб вновь проявил навыки разведчика:
— И этот вопрос понятен! Узнав о том, что из России прибудут гости, я затеял ремонт. И сказал соседям, что найму для работы европейцев. Так дешевле. Человек резидента уже в доме. Теперь появитесь вы, и ни у кого не возникнет подозрения.
Павлов усмехнулся:
— Да, все предусмотрел…
Машина въехала в Эль-Саид. Остановив «Бьюик» у ворот, за которым среди пальм высился двухэтажный особняк, Талал произнес:
— Вот и приехали!
Одновременно посмотрев на усадьбу, офицеры также одновременно и удивленно воскликнули:
— И это твой старый дом?
Араб спокойно ответил:
— Да.
Сургин спросил:
— Что же тогда представляет собой новый?
— Новый современней, солидней, и он… новый!
— У тебя большая семья?
— По местным меркам нет. Две жены, трое детей: мальчик – наследник и две девочки.
Павлов посмотрел на Талала:
— И чем тебя этот дом не устраивал?
— Какая разница? Район плохой, окраина, сад старый. И вообще, почему не построить новый дом, если можешь?
Сургин согласился с доводами араба, особенно с последними:
— Правильно, Талал. Отчего не улучшить жизнь, коли кроме желания есть еще и возможности.
Халиф пошел открывать ворота.
Павлов кивнул ему вслед:
— Видал, Андрей, как арабы живут? Может, наши ему «бобы» приличные отстегивают?
Андрей объяснил:
— Нет, Слава. Просто в этом эмирате законы нормальные. И прибыль от продажи нефти делится среди всех коренных жителей, включая стариков и младенцев. Государство – тьфу, меньше Краснодарского края, а уровень жизни выше, чем в развитой Европе. Ведь он не напрасно сказал соседям, что европейцев нанимает дом ремонтировать. Сами арабы или не работают вообще, или свои фирмы имеют, в которые на должности работяг опять-таки нанимают рабсилу из-за бугра. Свои здесь черной работой ни за какие деньги заниматься не будут! Вот так. Живут… мать иху! Наверное, только у нас в России все через задницу. Ну, и у тех, кто с нами в союзе, хотя таковых почти не осталось. Родная власть постаралась. Эх… слов нет!
Павлов посоветовал:
— А нет слов – помолчи.
Андрей выглянул в окно. Ворота открыты, первый этаж светится, а хозяина дома нет.
— Куда наш Халиф провалился?
Павлов напрягся:
— Может… засада, Андрей?
Сургин бросил быстрый взгляд на капитана, приказал:
— Перепрыгнул за руль! Появятся посторонние, дави на гашечку до полика, и обратно, в укрепрайон берберов!
Павлов уже занес ногу на переднее сиденье, как появился Халиф. Он спокойно подошел к машине. Вячеслав занял прежнее место. Араб сел за руль, извинившись:
— Простите, задержался. Но не по своей воле. Вас человек резидента рассматривал. Видимо, проверял, те ли вы люди.
Сургин сказал:
— Этот человек не может знать нас в лицо.
Араб остался спокойным:
— Может, не может, но знает. Откуда? Спросите у него самого! Но если вы не желаете вступать с ним в контакт…
И вновь Сургин перебил Халифа приказом:
— Выйди из машины!
Араб тут же подчинился.
Андрей извлек спутниковый телефон, вызвал Потапова. Генерал ответил не сразу, спал:
— Да, Андрей?
— Мы в Эль-Саиде.
— Прибытие прошло удачно?
— Да. Только есть одно «но»!
— В чем оно заключается?
Майор объяснил ситуацию.
И с ответом генерала обстановка сразу прояснилась:
— Мне пришлось передать резиденту ваши снимки, иначе организовать контакт было бы невозможно. Так что человек резидента знает вас в лицо, как и Талал, которому можете доверять полностью.
Сургин воскликнул:
— Значит, мы рассекречены?
— Ну почему же? Для внешней разведки без разницы, кто будет работать на них, для араба тем более. Все останется по-прежнему. Пока. Хотя рассекречивать вас все же придется. Но об этом позже. Продолжайте работу по плану операции «Узник».
— Если бы еще был этот план!
— Вот и разработай его совместно с сотрудниками внешней разведки и их агентами. У тебя все? Тогда до связи.
Офицеры вышли из салона. Сургин обратился к Халифу:
— Ты, Талал, не обижайся, работа у нас такая, доверять никому не имеем права!
Араб понимающе кивнул:
— Понимаю. Проходите в дом. В холле первого этажа вас ждут.
Агенты Потапова вошли в здание. Прошли недлинный коридор, оказались в холле, обставленном на европейский лад. В креслах около резного стола сидели мужчины. Их было двое. Один араб, очень похожий на Талала, другой европеец, представитель резидента Службы внешней разведки в Кунире.
Сургин с Павловым представились. То же самое сделали и брат Талала – Амал Халиф, представившийся следователем эмирской прокуратуры, и Карасев Игорь Петрович – полковник Службы внешней разведки России, заместитель резидента. Амал на правах хозяина пригласил гостей к столу. И говорил он, как и его брат, практически на чистом русском языке:
— Проходите, господа офицеры. Рад, что ваше прибытие в Кунир прошло без эксцессов. Присаживайтесь.
Андрей спросил:
— У вас здесь курить позволительно или в домах не принято?
Амал улыбнулся:
— Для гостей у нас разрешено все! Ну… почти все.
Он встал, достал из невысокого то ли шкафа, то ли серванта хрустальную пепельницу, коробку кубинских сигар, поставил на стол:
— Угощайтесь!
— Спасибо, у нас сигареты.
Офицеры закурили. Андрей обратил внимание на то, как внимательно, изучающее смотрит на них представитель разведки. Оценивает агентов. Что ж, пусть оценивает.
Карасев неожиданно заговорил:
— Казнь подполковника Карнаухова назначена на 30 июня.
Андрей поинтересовался:
— Что, эмир уже отказал в помиловании?
Заместитель резидента ответил:
— Нет. Официального отказа еще не последовало. И не могло последовать. О нем Карнаухову объявят непосредственно перед тем, как доставить в тюрьму Кайрауна. Но мы уже имеем сведения о том, что отказ предопределен и казнь назначена именно на тридцатое июня.
Андрей проговорил:
— А сегодня у нас двадцать второе июня! Следовательно, мы должны разработать план освобождения подполковника максимум до двадцать восьмого числа. И начать его разработку немедленно.
Карасев согласился:
— Да. У нас мало времени.
— Где и как содержится в настоящий момент наш разведчик?
Ответил Амал Халиф:
— Он содержится в местной тюрьме, в подвале, в одиночной камере смертников, под усиленной охраной. Доступ к Карнаухову закрыт для лиц, не имеющих специального пропуска эмирского прокурора.
Андрей повернулся к следователю:
— У вас как у следователя такой пропуск имеется?
— Нет. Я не привлекался к следствию по террористическому акту в отношении Усамбиева.
— Но хоть схема тюрьмы вам известна?
Амал произнес:
— Если вы решили рассмотреть вариант освобождения своего соотечественника из тюрьмы Эль-Саида, то лучше сразу откажитесь от этой идеи. Она совершенно бесперспективна.
Спросил Павлов:
— Почему? По опыту мы знаем, что полностью неприступных и абсолютно защищенных от проникновения извне объектов в природе не существует. Тем более в государстве, где преступность практически отсутствует. А следовательно, и сама система противостояния этой преступности не может являться безупречной и эффективной.
Араб сложил руки на столе, соединив ладони:
— Господин Павлов рассуждает логично. И он в принципе прав. Проникнуть в саму тюрьму можно. Охрана не столь многочисленна из-за того, что в камерах содержится не более 10 человек. С преступностью в Кунире проблем нет. Но это касается надземной части тюремного здания. Я же говорил о подземелье, о подвале, в котором расположены камеры смертников. Их всего четыре, и охраняются они не сотрудниками тюрьмы, а отборными воинами личной эмирской гвардии. Отдельный караул, прибывающий из Кайрауна утром, точнее, к восьми часам, и заступающий для несения службы на сутки. Этот караул состоит из пяти человек. На одного арестанта! Начальник нового наряда после смены блокирует вход в подземелье и не пускает в подвал никого.
Андрей затушил сигарету:
— А как же те, кто имеет пропуска и желает встретиться с узником?
Следователь ответил:
— Таковых мало, всего три человека: прокурор Эль-Саида, адвокат и командующий эмирской гвардией. Первый, подписав обвинение, Карнауховым не интересуется. Командующий гвардией вообще редкий гость в Эль-Саиде. Адвокат же навещает заключенного. Еще вчера он был в тюрьме и находился в подвале около часа.
Андрей поднял вверх указательный палец правой руки.
