— Бери, говорю, сука, и не действуй мне на нервы! — в ярости заорал на него коммерсант. — Займись вот этими. — Он кивнул на старика и дочь. — Поищи где-нибудь на побережье Норвежского моря, лучше за Полярным кругом…
— Что поискать, хозяин? — Глаза телохранителя были пусты, как чистый лист бумаги.
— Коттедж снять, дятел! — снова заорал Стариков. — Снимешь на свое имя. Возьмешь здесь напрокат машину, какую-нибудь поскромнее. Наташку и ее папика отвезешь туда, будешь стеречь как зеницу ока…
— Как же я их буду стеречь? — Телохранитель продолжал тупо таращить глаза на своего хозяина. — Ведь старик, это самое… после операции… Вдруг что случится, богу душу вздумает отдать?
— Об этом вот пусть она побеспокоится! — зло сказал Стариков, с ненавистью пнув лежащую на полу девушку. Та зашевелилась, тихо застонала. — Пока я буду решать свои дела, позаботишься вот об этих. Бабе объяснишь, что пока она не согласится со мной трахаться, отца ее на свободу не выпущу. И ее тоже! Но сам смотри, чтобы обращался с ней ласково, понял? Кормил, ухаживал, и все такое! А вздумаешь с ней что-нибудь сделать… — Стариков свирепо заскрежетал зубами. Телохранитель, ростом на пол головы выше его, в ужасе попятился. — Пусть только она на тебя пожалуется!.. Я тебе собственноручно яйца отрежу, понял?
Телохранитель, сжимая в руке пачки зеленых денег, поспешил послушно закивать в ответ. После этого он в некоторой растерянности стоял и смотрел на оставленных в его власти людей. Казалось, возложенная на него миссия была совсем не по вкусу этому бугаю, который и понятия не имел, с какого бока приняться за ее исполнение.
Электролебедка на корме гидрографического судна медленно, метр за метром, вытравливала трос из глубины моря. Вскоре показалось и то, что было на конце этого троса; громоздкая стальная корзина, доверху нагруженная небольшими, герметически запаянными контейнерами из сумрачно-серого, не темнеющего в морской воде металла. Груда точно таких же ящиков уже была сложена штабелем на палубе гидрографического судна, возле ходовой рубки. Кавторанг Мартьянов жадными глазами впился в эти новые показавшиеся из морской пучины небольшие цинковые ящики. И теперь, пока специальный кормовой кран поднимал корзину над поверхностью моря и доставлял ее на палубу, он не сводил глаз с нее, напряженно шевеля при этом губами, словно пересчитывая что-то.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан второго ранга! — во всю глотку гаркнул мичман, незаметно приблизившись к Мартьянову.
Тот вздрогнул, обернулся и вытаращил на мичмана ошалелые глаза.
— Разрешите спросить, а что в этих ящиках? — будто не замечая замешательства своего командира, бодро продолжал мичман.
— Сказано тебе: военно-морские архивы, — глуховатым голосом отозвался наконец кавторанг. — Какого хрена орешь-то как полоумный?
— А разрешите вскрыть один ящик? — как ни в чем не бывало продолжал мичман. — Интересно взглянуть, что это за архивы.
На мгновение челюсть кавторанга отвисла, в глазах мелькнуло испуганное выражение. Потом он, овладев собой, подошел к мичману вплотную и, взяв его за локоть, сказал тихо, но внушительно:
— Слушай, сынок, если ты хочешь, чтобы по возвращении на берег нам всем головы поотрывали, иди, вскрывай…
— Есть вскрывать, товарищ кавторанг! — вытянувшись в струнку, бодро отчеканил мичман, поворачиваясь, чтобы идти выполнять приказание.
— Стоять на месте, щенок! — рявкнул кавторанг во всю глотку, ошалев от такой наглости своего подчиненного. — Ты вот эту штуку видишь? — Неожиданно для всех в руке кавторанга оказался пистолет Макарова. — Кто хоть один ящик пальцем тронет, пристрелю, как собаку, и на корм рыбам сброшу! Есть еще вопросы?
Мичман послушно вытянулся в струнку, казалось, с самым честным видом глядя на своего командира.
— Слышь, Витя, брось дурить, — сказал кто-то из команды, проходя мимо. — Не видишь, командир не любит шуток…
Тем временем за бортом гидрографического судна послышался плеск, по шторм-трапу на борт из моря выбрался Полундра. С его гидрокостюма стекали на палубу потоки воды, глаза из-под маски акваланга смотрели бесконечно устало. На поверхность моря Полундра начал подниматься одновременно со стальной корзиной, но по пути вынужден был останавливаться, чтобы адаптироваться к уменьшающемуся давлению воды.
Неторопливо Полундра отцепил от спины кислородные баллоны, положил их прямо на палубу, скинул с себя маску, с наслаждением вдохнул свежий морской воздух.
— Ну что, старлей, — такими словами встретил его кавторанг. — Много еще этого добра там, в артпогребе? — спросил он, кивая на цинковые ящики.
— Больше ни одного нет, — устало отвечал Полундра, — Все до единого подняли.
— Точно? — с сомнением и как-то разочарованно протянул кавторанг, пристально глядя на своего подчиненного. — Случайно ничего не закрысил по пути наверх?
— Не веришь, сам спустись да посмотри, — невозмутимо ответил Полундра.
— Как с командиром разговариваешь! — багровея, рявкнул кавторанг. — Под трибунал захотел… — Он осекся, испуганно огляделся по сторонам. Впрочем, лица всех стоявших на палубе были серьезны и сумрачны.
— Извини, командир, — хладнокровно произнес Полундра. — Не привык я, чтобы мой отец-командир мне на слово не верил, в воровстве подозревал. Не бывало такого прежде, когда я в военном флоте служил.
Не глядя более на кавторанга, Полундра принялся стаскивать с себя гидрокостюм. Мичман подошел, чтобы помочь ему. Постояв некоторое время столбом, кавторанг Мартьянов нахмурился, но ничего не сказал, пошел прочь от них.
— Нашел я того типа, — вполголоса сказал Полундра мичману, когда они остались на палубе вдвоем. — Думал, он уплыл куда, течением вынесло. Оказывается, нет…
— Это которого ты убил тогда? — переспросил мичман.
В ответ Полундра мрачно кивнул.
— В одной из кают в носовой части эсминца, — проговорил Полундра. — Дверь каюты плотно прикрыта, значит, сам собой он попасть туда не мог…
— Думаешь, кто-то еще туда спускался? — спросил мичман. — Кроме тебя и этого?..
— Без сомнения, — отвечал Полундра. — Спускался, все посмотрел, спрятал тело, а золота не взял. Я смотрел: кроме того единственного, все остальные слитки на месте.
— Думаешь, кто-то пасет нас?
— Ты же сам говорил, — пожал плечами Полундра. — Вон! — Он кивнул в сторону, где как раз виднелся покачивающийся на волнах рыболовецкий траулер. — Они так и вьются около нас, не уходят отсюда. Хотя какого хрена тут ловить можно? Я спускался — ни одной приличной рыбки, море как вымершее. Непромысловый тут район.
— Я не пойму, а зачем ему понадобилось тело в другую каюту перетаскивать? — недоумевал мичман. — Прятать этого аквалангиста?..
— Иди вон и спроси у них! — Пожимая плечами, Полундра кивнул в сторону маячившего вдалеке траулера. — Значит, зачем-то надо было…
— Делать, что ли, было нечего? — продолжал мичман. — Я ведь так понимаю, это было не так-то просто — из артпогреба тело вытащить?
— Смертельный трюк практически, — подтвердил Полундра. — Мимо этих боеприпасов проплыть, смотреть, чтобы случайно ничего не зацепить. Я-то по одному ящику из артпогреба перетаскивал и то издергался весь, все гадал: рванет, не рванет… А тут здоровенное человеческое тело перетащить…
— Пирютин! — Грозный голос командира прозвучал совсем рядом. Оба моряка тут же обернулись. — Иди-ка сюда на пару слов! — Мичман тут же направился к кавторангу, стоявшему на мостике возле ходовой рубки. — Слышь, старлей, а ты иди пока отдохни, — продолжал кавторанг. — Умаялся, наверное, от такой собачьей работы.
Сдав гидрокостюм и акваланг на попечение одного из членов команды, Полундра, усталый и сонный, направился в свою каюту. Там он рассеянно сел на койку, стал задумчиво смотреть прямо перед собой. Обдумывая произошедшие события, все пытался их понять, привести в какую-то систему. И сколько он ни думал, все выходило, что кавторанг сволочь и втянул их в какое-то грязное дело, на котором собирался нажиться сам, а их, моряков, решил оставить с носом. Особенно неприятна была Полундре мысль о том, какой опасности подвергал свою жизнь он сам ради какого-то поганого золота, которое к тому же достанется вовсе не ему и не его товарищам. «Ну, ничего! — решительно сказал сам себе Полундра, сжимая кулаки. — Мы тебе еще устроим, командир!»
Он встал, приподнял постель своей койки, полез в рундук, где под грудой его вещей должен был храниться слиток золота. Надо было убедиться, что он на месте. Приподняв груду своего белья и разного не совсем нужного хлама, который почему-то жалко выкинуть за борт, Полундра несколько мгновений созерцал прямоугольный кусок желтого металла, из-за которого столько зла творится в мире. Улыбающееся лицо белокурой девушки смотрело на него с фотографии, лежащей поверх слитка. Внезапно Полундра почувствовал, что здесь что-то во всем этом не так, какая-то ошибка заключается в этих расположенных рядом предметах. И вдруг его осенило. Ведь он клал тогда фотографию Наташи картинкой вниз. Теперь же она лежала лицом вверх. Сама собой фотография не могла же перевернуться! Значит, сюда кто-то лазил, кто-то видел слиток, но не взял его, а постарался сделать вид, что все так и было. Но кто это был? Может быть, мичман решил еще раз в его, Полундры, отсутствие полюбоваться на драгоценный кусок металла? А если не он, тогда кто?
