Метлоу поднял на него глаза:
– К сожалению, я, твой единственный свидетель, Сармат, в силу разных причин не могу выступить в русском суде. Одно ты должен запомнить: майор Сарматов до конца выполнил воинский долг и не совершил никакого преступления против своего Отечества. Станут уверять тебя в обратном – посылай всех в задницу, майор Сарматов!
Тот, не скрывая потрясения, прошептал:
– Продолжай, Джордж, прошу тебя!
– Твои шефы в России не уверены, что ты погиб в Афганистане. Они ищут тебя по всему свету, поэтому я советую быть осторожнее со всеми, кто явится к тебе под видом австрийцев, немцев, чехов и прочих оборотней… Это все, что я хотел сказать, Сармат.
– Для этого ты прилетел из Пакистана?
– Меня встревожило, что док Юсуф перестал ставить меня в известность о твоих делах. К тому же приезд в Гонконг – это возможность повидаться с моим старым боевым другом, ныне – полицейским комиссаром Ричем Корвиллом, с которым ты уже знаком. Кстати, Игорь, у тебя есть здешний адрес Юсуфа?
– Монахи узнали его адрес. У сенсея он должен быть.
– О'кей! – недобро усмехнулся Метлоу. – Надеюсь, у старого бродячего самурая нет причины скрывать его от меня.
* * *
Простившись с Сарматовым, Метлоу направился к небоскребам мегаполиса. Однако на полдороге он приказал водителю снова свернуть к морскому побережью. Информация, полученная от профессора Осиры и Сарматова, требовала тщательного анализа, к тому же, после знойных пакистанских пейзажей его особенно влекло к морю.
Итак, что мы имеем? – устроившись у кромки прибоя, начал он приводить в порядок свои мысли. – У смиренного агнца Юсуфа в Гонконге оказались непонятные связи с арабами. Осира предполагает, что арабы принадлежат к какой-то мистической секте. Старик мудр и знает Восток изнутри, вряд ли он ошибается. Возможно, те арабы – агентура пакистанской разведки ИСИ, которую Али-хан, уже полтора года работающий на ЦРУ, утаил от нас.
За время, прошедшее со дня последнего серьезного разговора Метлоу с Али-ханом, тот с помощью неведомых американцу покровителей перебрался из Пешавара в главную резиденцию ИСИ в Исламабаде и стал одним из кураторов ядерной программы, конечной целью которой было ускоренное создание ядерного оружия. Над этой программой в поте лица трудились некоторые известные европейские физики-ядерщики. Их фамилии, благодаря Каракурту, были теперь известны шефам ЦРУ. Были им известны и европейские фирмы, которые в обход договора о нераспространении ядерного оружия, тайно, через «третьи страны», поставляли Пакистану новейшие ядерные технологии и специальное оборудование. Учитывая важность работы Каракурта на этом направлении и опасаясь, что тот станет параллельно сливать информацию КГБ, руководство ЦРУ приняло решение о полной консервации его русских связей. Каракурт, вполне удовлетворенный утроенным гонораром в «зеленых», вроде бы с этим согласился. Но, несмотря на тотальный контроль, осуществляемый агентами Метлоу, поручиться, что агент не ведет двойную или даже тройную игру, было нельзя. И сегодня, посетив обитель Осиры, Метлоу получил подтверждение своим подозрениям.
У КГБ явно есть информация о местопребывании Сарматова и его нынешнем нелегальном имени. Получить ее Лубянка могла только от Каракурта. Конечно, доктор Юсуф тоже мог быть завербован КГБ еще во время его учебы в Москве. Однако, поразмыслив, Метлоу отбросил эту мысль: будь Юсуф агентом КГБ, информация о Сарматове давно поступила бы на Лубянку. Так что неизбежен вывод: Каракурт не прекратил работать на КГБ. Русские, приходившие к Сарматову под видом австрийских туристов, вне всякого сомнения, агенты Лубянки. Но есть и утешительный момент: русские перепроверяют информацию, а значит – не доверяют Каракурту.
Теперь об арабах – членах мистической секты, к которой имеет отношение не только доктор Юсуф, но, похоже, и Каракурт. Они предлагают Сарматову высокооплачиваемую работу, не требующую памяти… Интерес КГБ к Сарматову понятен, но что надо от него арабам и Каракурту? Учитывая, что Каракурт завязан на пакистанской ядерной программе, логично предположить, что они хотят задействовать его в этом направлении. Чушь! – отбросил было эту мысль Метлоу. – Как можно задействовать в серьезной ядерной программе не имеющего памяти человека? Впрочем, а что, если, учитывая уникальную военную подготовку Сарматова, его хотят использовать в качестве биоробота для добывания секретных материалов на территориях ядерных держав?..
Ответить на этот вопрос Метлоу не мог, но чутье разведчика подсказало: ответ находится где-то близко. Необходимо найти его как можно скорее, и не только в целях безопасности изувеченного русского офицера, волею случая вошедшего в его, Метлоу, личную жизнь, тут могут быть затронуты и куда более важные, можно сказать, глобальные интересы…
От Каракурта мало чего добьешься впрямую, продолжал рассуждать Метлоу. Хитрый и коварный азиатский лис будет изворачиваться и в конце концов объяснит свой интерес к Сарматову гуманными мотивами. Чтобы еще крепче привязать Каракурта к ЦРУ и навсегда отбить у него охоту к шашням с КГБ, надо сначала доказательно раскрыть его замыслы, а уж потом зажать в мертвый капкан, из которого он не сможет вырваться до конца жизни.
В общем, серьезность проблемы такова, что мне следует поставить в известность шефа, решил Метлоу. А еще не лишним будет вызвать в Гонконг моего приятеля Нагматуллу, перед которым мерзавец Юсуф клялся на Коране, привезенном из Мекки во времена кровожадного завоевателя мира Тамерлана. Интересно будет поглядеть, как подлец станет крутиться и изворачиваться под грозным взглядом одного из авторитетнейших священнослужителей мусульманского мира. Может быть, это поможет мне наконец хоть что-то понять в психологии коварных азиатов.
Феодосия – Одесса – Варна
Ноябрь 1990 года
Острый луч пограничного прожектора кинжалом вспорол осеннюю ночь и беспокойно зарыскал по пенным гребням штормовых волн. Потом прополз по пустынному в этот полночный час берегу и уперся в увешанный гирляндами автомобильных шин длинный причал, залив мерцающим голубым светом крыши портовых зданий и стрелы портальных кранов. Затем снова перескочил на волны, оттуда – на болтающиеся на рейде корабли и, будто заблудившись среди них, стал угасать. Как только ночная мгла совсем поглотила его, три океанских сухогруза снялись на рейде с якорей и, не зажигая топовых огней, взяли курс на причал.
Первый сухогруз подвалил бортом к причальной стенке, и сразу из темноты появился железнодорожный состав – длинная цепочка полувагонов, укрытых брезентом. Постукивая колесами на стыках рельсов, он медленно втянулся в распахнувшиеся ворота порта и, громыхнув буферами, замер под шеренгой могучих портальных кранов.
Выйдя из холла гостиницы «Астория» на привокзальную площадь, Савелов зябко поежился от пронизывающего ветра с мелким дождем и, зайдя за ствол каштана, настороженно огляделся. Не обнаружив слежки, он накинул на голову капюшон плаща и в обход привокзальной площади быстро направился к проходной порта, за которой стрелы портальных кранов уже пришли в движение.
Шла третья ночь, как Савелов руководил погрузкой на корабли артиллерийской и бронетанковой техники, прибывающей с законсервированных тайных баз страны. Заполнив под завязку трюмы грузом, обозначенным в накладных и других сопроводительных документах экспортной сельскохозяйственной техникой, огромные океанские суда тут же уходили в нейтральные воды, где, согласно утвержденному плану операции «Рухлядь», поднимали на мачтах иностранные флаги – Либерии или Панамы.
В первые две ночи, несмотря на все усилия такелажников и моряков, вместо десяти эшелонов удалось разгрузить только семь, поэтому заключительный этап операции с двух предусмотренных планом ночей перекинулся на третью. И выдалась она, как назло, штормовой и дождливой. К тому же сегодня предстояла загрузка на корабли тяжелых танков «Т-82», что заставляло подполковника Савелова тревожиться еще больше.
Но особенно его волновало отсутствие известий о прохождении судов через контролируемые турками проливы Босфор и Дарданеллы. Это была самая уязвимая часть разработанной им операции, чего, как он считал, недооценивает генерал Толмачев, осуществляющий общее руководство акцией. Днем Савелов смотрел все информационные телепрограммы, со страхом ожидая в любой момент услышать о разразившемся в мире грандиозном скандале. А еще ему казалось странным, что в последние дни никак не проявляли себя «топтуны». Савелов не мог поверить, что после неудачи в Москве они прекратили охоту на него.
Неподалеку от проходной порта навстречу Савелову шагнул из темноты широкоплечий мужчина в летной кожаной куртке.
– Пока все по плану, командир, – доложил он вполголоса. – Только сегодня мы, на всякий пожарный случай, вывели из строя городскую АТС. Жалко, конечно, связистов – не меньше суток промудохаются с ее ремонтом.
