— Ну, а откуда вы узнали, что Ярышев мертв?
— Потому что Бажан мне сказал! — дернулся Багловкий. — У нас, помимо спонтанных звонков, были еще регулярные встречи. Он показал фотографии и полтора часа мотал мне нервы, требовал все подробности о Климове и Ярышеве… А мне нечего было ответить.
— Ну, а сам он как-то мотивировал свой интерес и к фирме, и к Климову с Ярышевым?
— С чего бы? Все время каждый раз держался так, словно мы и в самом деле занимаемся чем-то еще. Требовал деталей, подробностей, нюансов… А у меня их не было! Не было!
— И когда вы ехали в аэропорт нас встречать, он уже знал, что прибывает Черский?
Багловский кивнул, все так же стараясь не встречаться взглядом.
— Он знал, кто на самом деле — шеф, а кто — подчиненный?
— Знал.
— Мило, — кивнул Данил. — Почему вы мне не сообщили о непонятках в «Авто»?
Я имею в виду исчезновение не только части файлов, но и девочки, сидевшей за компьютером?
— Потому что Бажан запретил.
— Но это же глупо, если вдуматься, — сказал Данил с искренним недоумением. — Хорошо, какое-то время удалось бы держать меня в неведении… но потом я все равно узнал бы, в обход вас, и узнал, кстати.
— Вот этого я и сам не пойму, как ни бьюсь, — подхватил Багловский. — Я ему так и говорил: Зоя начала болтать, рано или поздно дойдет до Черского…
А если даже и Черского хлопнут, мысленно закончил Данил, дойдет до кого-то еще. Чтобы история с исчезнувшими файлами и пропавшей девушкой окончательно канула в небытие, придется убрать уйму народу: в «Авто», в «Клейноде», черт, да ведь придется выбить обе фирмы чуть ли не до последнего человека, да и родных девчонки вдобавок… Ни черта не понимаю… Глупый ход со стороны майора… или только он кажется мне глупым, а на деле имеет глубокий смысл? Но какой?
Следовало как можно быстрее продумать план на будущее. Не мудрствуя, качнуть через Багловского дезу Пацею-Бажану? Но какую? Как можно вообще качать дезу, не зная, в чем игра майора, не зная, чего Пацей, собственно говоря, добивается?
Багловский заерзал на стуле — понимал, сукин кот, что покончено с главным, а частности не столь уж и интересны — а значит, решается его судьба…
— Успокойтесь, Виктуар, — поморщился Данил с ноткой брезгливости. — В живых я вас оставлю… по чисто утилитарным причинам. Но, уж не посетуйте, придется пойти на временные неудобства… — И, не повышая голоса, он распорядился:
— Номер два.
Волчок мгновенно схватил Багловского за запястье и, с силой вывернув руку, заставил вскочить со стула, правой ухватил под горло надежным захватом. Костя выхватил из нагрудного кармана одноразовый шприц на пару кубиков, встряхнул, отбрасывая с иглы слабо державшийся колпачок…
…Наденька, стервочка юная, всхлипывала довольно убедительно и натурально, безбожно размазывая по мордашке недешевую косметику. Данил с Волчком придерживали Багловского на стуле, а врач, крепенький детинушка, наблюдал за ними с профессиональным бездушным участием.
С Багловским все было в порядке — он слабо покачивался на стуле, правой рукой то и дело отмахиваясь от чего-то невидимого остальным, и, судя по жестам, располагавшегося аккурат в углу, слева от врача. — Примерно вот таким мы его и нашли, когда девушка позвонила, — сокрушенно сказал Данил. — Сначала пытался в окно выпрыгнуть, говорил, кто-то его упорно преследует, то ли КГБ, то ли инопланетяне, тогда он еще говорил, это потом речь отшибло…
Врач еще раз оглядел Багловского — всклоченного, с остановившимся взглядом, потного и красного. Осведомился:
— Выпивал?
— Ну не настолько, чтобы белая горячка привязалась… — пожала плечиками Наденька. — Как все…
— Надежда, — мягко сказал Данил. — Я тебя о чем предупреждал?
— Данила Петрович, ну я ж ему не нянька…
— Понимаете ли, доктор… — сказал Данил крайне сокрушенно. — Пить он особенно не пил, это верно. Но есть у меня сильные подозрения, что в последнее время пристрастился к грибочкам. К тем самым, что продают нынче поштучно и недешево…
— Не видела я никаких грибов! — воскликнула Наденька.
— Надежда, тебя никто и не виноватит… — сказал Данил. — Будь они дома, я бы их нашел, мы ж там все перерыли… Мне на фирме проговорились. Человек убедительно просил его не выдавать, но он два раза своими глазами видел грибы, крохотюсенькие такие сушеные поганочки… или как там они именуются…
Багловский, тоненько взвизгнув, замахал уже обеими руками — что-то нехорошее ему упорно виделось в углу. Данил видел, что верзила-доктор уже потерял к сопровождающим лицам всякий интерес, ибо речи их путаны, противоречивы и ничего толком не проясняют. Поправил очки и просительно протянул:
— Доктор, можно сделать как-нибудь так, чтобы избежать любой огласки? У нас серьезная фирма, и если пойдут разговоры, что на ответственном посту оказался наркоман… Я, откровенно говоря, До сих пор не верю в эти сушеные грибочки…
— А это вы зря не верите, — откликнулся врач чуть сварливо. — В последнее время вошло в ба-альшую моду… Сохраняется, знаете ли, совершенно ложное чувство безопасности: таблетки и порошочки еще кое-как ассоциируются с угрозой — я про тех, кто только начинает, — а вот грибы… И семантической угрозы в себе слово «гриб» вроде бы и не несет, и ассоциируется в первую очередь с чем-то безобидным, растительным, природным. Хотя от этих поганочек можно свихнуться ничуть не слабее, нежели от химии… — Он вышел из-за стола, подошел к Багловскому, присмотрелся, поводил у глаз указательным пальцем, ловко отстранив беспокойно виртуозившие руки, оттянул нижнее веко. Картинно прокашлялся. — Что ж, сделаем анализ крови, пронаблюдаем, тогда и сможем сказать что-то определенное. Но и сейчас уже видно, что пан у нас задержится…
«Ну-ну, делай анализ… Менделеев», — насмешливо прокомментировал про себя Данил. То, что Багловскому вкололи, уже должно было усвоиться организмом настолько, что анализ ничего не покажет, а если и случится задержка, ничего страшного — лаборант обнаружит то, что сработает исключительно на версию о галлюциногенных грибах. Не замотанным рутиной эскулапам состязаться в хитроумии с теми, кто отвечал за иную хитрую фармацевтику, временами оказывавшуюся бесценной.
Все устроилось как нельзя лучше. Здесь, в клинике, дружище Багловский может молоть что угодно и требовать встречи хоть с майором КГБ, хоть с папой римским — любое словечко будет истолковано как подтверждение диагноза и повлечет лишь ужесточение режима… Хотя стоит предусмотреть и возможные осложнения другого рода….
Врач поглядывал на них нетерпеливо, как на досадную помеху, — и Данил, пробормотав еще что-то растерянно-жалкое, первым убрался в коридор. Там, поглядывая в приоткрытую дверь кабинета, уже возвышались в полной боевой готовности два широченных облома, хотя и щеголявшие в белоснежных халатах, но безусловно не обремененные дипломами.
Присмотревшись к ним, Данил отдал предпочтение чернявому санитару — у белявого еще наблюдалось в лице нечто вполне человеческое, а вот чернявый, по предварительным прикидкам, был из разряда микроскопических сатрапчиков.
Наверняка при удобном случае не прочь заехать по лбу бесправному психу, а то и пронести что-то недозволенное за соответствующую денежку. Бывают морды, на которых все тебя интересующее выписано крупными литерами, без недомолвок…
Отойдя на шаг, Данил поманил чернявого. Тот фыркнул и величественно вздернул подбородок. Однако, узрев уголок специфически зеленой бумажки, показанной Данилом из нагрудного кармана, поубавил холода в буркалах, с непринужденным видом бочком-бочком переместился поближе к Данилу.
— И сколько тебе здесь платят за столь нужную человечеству благородную работу? — спросил Данил негромко.
Облом, нависавший над ним, как тяжелый танк, фыркнул:
— Платят, дядько, слезки. Благородное человечество на пенезики [4] скуповато, веян думает, что уж он-то крышей не съедет…
— Ну, в таком случае перед тобой — счастливое исключение, — заверил Данил, сделал ловкое движение, и зеленая бумажечка с бородатой персоной вмиг исчезла в широченной, как лопата, ладони.
— Хороший ты человек, дядько, — душевно признался облом. — Я это сразу понял. Давай излагай, пока доктор не зовет…
— Дело, по правде сказать, пустяковое, — сказал Данил. — Что касается вот этого новоиспеченного пациента…
Глава 3
КИДНЭППИНГ ПО-РУТЕНСКИ
Ну вот, здравствуйте, давно не виделись… Свернув с широкой улицы на извилистый асфальтированный проезд, упиравшийся в стоянку «Клейнода», Данил издали увидел синюю «девятку» со знакомым номером, который мгновенно напомнил о хвостах: его слишком хорошо натренировали в свое время, взгляд и подсознание работали словно бы сами по себе…
