Дом был построен относительно недавно, на заре перестройки. Антон сначала прошел под балконами вероятного на ближайшее время жилища, потом вошел в подъезд, поднялся на верхнюю площадку и осмотрел выход на чердак. Удовлетворенный обследованиями, спустился на второй этаж и позвонил.
Дверь открыла невысокая, слегка сутулая старушка в очках с толстыми линзами, из-за которых бесцветные глаза делались большими.
– Вы Антон? – спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась в глубь квартиры.
Антона слегка смутил возраст женщины, которую Руслан назвал бабулькой. Не случилось бы с ней чего, хлопот не оберешься. Но, подумав, решил, что долго он здесь вряд ли задержится, и успокоился.
Комната, которую ему предложили, была угловой. Балкон выходил на остановку, где он вышел, а окно – на соседний дом. До этого дня здесь жил внук Марии Федоровны со своей молодой женой.
Кровать, стол с компьютером, телевизор, стереосистема, бельевой шкаф.
Вещи Антон не стал выкладывать из дорожной сумки. Закинув в нее пистолет, он разделся и, взяв полотенце, направился в ванную.
Освежившись и переодевшись в спортивный костюм, он взял банку кофе и пошел на кухню, где обнаружил сидящую за столом Марию Федоровну в цветастом халатике. Подперев сухим кулачком подбородок, она наблюдала, как в углу у холодильника умывался огромный рыжий кот.
– Так нас, оказывается, не двое, а трое, – улыбнулся Антон, присев перед ним на корточки. – Как его зовут?
– Мотя. – Бабулька поправила платок. – Ужинать будете?
– Нет, спасибо. – Антон выпрямился. – Кофе хочу заварить. Можно?
– А почему же нельзя? – Она поднялась.
– Да я сам. – Антон попытался усадить ее на место, но бабулька усмехнулась:
– Ты, сынок, мне не перечь. Мне это не в тягость, а на пользу. Целыми днями сиднем сижу. Внук тоже ничего не разрешает делать самой, – поставив чайник на огонь и вернувшись на свое место, продолжила она. – Накупили кухонных комбайнов, пылесосов, стиральную машинку – только кнопки нажимай, а я все равно стираю, мою пол у себя, все руками.
– Наверное, ваш внук хорошо зарабатывает? – спросил Антон и поймал себя на мысли, что вопрос опрометчив. Такой интерес абсолютно незнакомого человека может насторожить кого угодно, не говоря уже о старом и беспомощном человеке, оставшемся один на один в квартире со здоровенным амбалом, о котором, кроме паспортных данных, ничего не знает.
Однако Мария Федоровна не выдала и тени беспокойства.
– Родители его избаловали. – Она вздохнула. – Отец его, муж моей дочери, бизнесом занимается. – Она махнула рукой и нахохлилась. – В наше время это спекуляцией называлось, и статья соответствующая была в Уголовном кодексе.
От внимания Антона не ускользнуло, что бабушка, несмотря на возраст, обладает достаточно ясным умом.
Разговор был прерван свистом чайника.
– А где вы работали до пенсии? – поинтересовался Антон, заварив себе кофе и вернувшись за стол.
– Где работала? – переспросила она, едва заметно и даже, как показалось Антону, загадочно улыбнувшись. – Да где я, милок, и кем только не работала… Если не секрет, – Мария Федоровна посмотрела в глаза Антона, – что у вас случилось с семьей?
– Решили немного пожить отдельно. – Он неопределенно пожал плечами. – Разобраться в себе нужно.
Весь вечер Филиппов просидел перед телевизором. Глядя новомодный российский детектив, он одновременно размышлял над поведением Горяинова. И чем больше он думал, восстанавливая в памяти и анализируя детали их последней встречи, тем больше возникало вопросов.
Определение местонахождения Антона и его семьи не очень поддавалось осмыслению. И как объяснить, что он нашел гараж Антона среди нескольких сотен однотипных коробок? Охрана, согласно инструкции, таких справок не дает, а рекомендует ждать нужного человека за воротами. Вычислить, куда направлялся Антон, можно было только при помощи слежки, но машины у Горяинова нет. Зачем нужно было искать гараж, если можно было встретить его в аэропорту? С другой стороны, если Антона вели от самого трапа самолета, почему не грохнули по дороге?
Окончательно запутавшись, он решил проверить Горяинова. У него было два варианта. Первый – подкинуть ему информацию о том, что в определенное время, например, послезавтра, он собирается навестить Пешехонову и понаблюдать со стороны, будет ли к этому моменту организована засада. И второй вариант – в лоб сказать ему о своих подозрениях.
Будь у него больше оснований не доверять этому человеку, он бы не стал чикаться, а просто «выбил» признание другими способами. Однако ни первый, ни второй способ не понадобился.
Не успел Антон нажать на кнопку звонка, как дверь распахнулась и на площадку выскочила женщина с обезумевшим взглядом.
– Вы Костика привезли?! – Она заглянула за дверь. Затем подняла заплаканные глаза на ничего не успевшего понять Антона: – Папа же все сделал, как вы сказали!
В коридоре появилась еще одна женщина, очень похожая на ту, которая открыла дверь, но гораздо старше, и сам Горяинов.
– Что у вас происходит? – Не дожидаясь приглашения, Антон прошел внутрь.
– Анюта, успокойся, это мой знакомый. – Взяв женщину за руку, Петр Викторович закрыл дверь и препроводил ее внутрь квартиры.
Всей этой сцены Антону было достаточно, чтобы утвердиться в своих опасениях. Дураку было понятно: Горяинова вынудили работать на Бобра, похитив внука.
– Пошли, Петр Викторович, поговорим. – Антон вышел и поднялся на площадку выше.
Появившись через минуту, тот молча встал рядом, прислонился к стене спиной и закурил.
– Я вас почти сразу вычислил, – вздохнул Антон.
– В принципе, я в этом не сомневался, – едва слышно проговорил Горяинов. – И даже надеялся на это.
– Почему не предупредили, что вас в оборот взяли?
– Испугался. Думал, успели в гараж «жучка» закинуть. Парень, который выдвигал условия, настоял, чтобы я говорил с тобой именно внутри.
– Скорее всего они вас просто напрягли для страховки. – Антон сел на подоконник. – Да даже если и было что, черканули бы на бумаге.
Горяинов вздохнул, затем внимательно, словно хотел заглянуть внутрь Антона, посмотрел ему в глаза.
– Я тебя хочу попросить… – Он на мгновение замолчал, сглотнув подступивший к горлу комок. – Не убивай меня, пока внук не найдется.
Антон долго смотрел на понуро опущенную седую голову Горяинова, худые плечи и трясущиеся руки, словно размышляя, удовлетворить просьбу этого пришибленного горем и собственным предательством человека или нет. Наверное, именно так и решил Петр Викторович, но Филиппов думал иначе.
Спрыгнув с подоконника, Антон взял Горяинова за плечи и встряхнул:
– Не умирайте, старина, решим все проблемы!
– Как? – Горяинов поднял на него ничего не выражающий взгляд.
– Ваша задача сделать так, чтобы я навестил Пешехонову? – Антон усмехнулся. – Я появлюсь у нее, не переживайте. Передайте, что завтра, в ноль часов, Филиппов войдет в подъезд, где живет эта дамочка.
– Но ведь это самоубийство, – залепетал Горяинов. – Там тебя будут ждать.
– Теперь у меня преимущество, я знаю их планы…
– Антон, я понимаю, – на глазах Петра Викторовича появились слезы, – мне нет оправдания. Но я не смогу второй раз пережить то, что пережил десять лет назад.
– Понимаю. – Антон вздохнул. – Историю с гибелью вашего сына я знаю.
Известие о том, что Филиппов в городе, а Малахов даже сумел узнать заблаговременно номер рейса и время его прибытия, застало Боброва за обедом в собственном ресторане. Волына, принесший это, как ему казалось, радостное известие, был шокирован его реакцией. Бобер вскочил со стула, опрокинув его на пол, и, обежав вокруг стола, бешено уставился на своего телохранителя.
– Что ты сказал?! Почему его не убрали до того, как он растворился в городе?!
Волына пожал плечами:
– А никто не давал таких указаний.
От этого Бобер окончательно спятил. Схватив Волыну за галстук, он со всей своей силы влепил ему кулаком в ухо. Затем пнул стул и вылетел прочь.
Потирая ушибленное ухо, вконец растерянный Волына вышел следом.
– Что там случилось? – испуганно спросил стоящий на входе охранник и указал взглядом на трещины в стекле дверей. – Пронесся, как метеор…
Пожав плечами, Волына посмотрел на улицу.
Бобер в расстегнутом пиджаке метался перед входом, тряся правой рукой и морщась, вероятно, от боли.
Вздохнув, Волына подошел к шефу.
На этот раз, увидев его, Бобер повел себя уже более спокойно.
– Подгони машину. – Он схватил левой рукой правую за запястье и, скривившись еще больше, процедил сквозь зубы: – Я, по-моему, пальцы сломал.
Волына бросился выполнять указание.
На тот момент, когда Бобров вошел в фойе клиники, его рука распухла, приобретя лиловый оттенок, и он почти не мог шевелить пальцами. Меньше чем через час, после того как сделали рентген, хирург подтвердил перелом.
