Мирза набрал номер Миши и осведомился, какие новости у Шизы. Миша дал координаты «паджеро», и эта информация встревожила еще больше. Джип направлялся туда же, куда и он. С Мишей и Артуром договорились встретиться у развилки. Алика беспокоила мысль, что Шиза перекупил Истратова. Тогда будет бойня, и что от кого останется, еще вопрос. Что будет с девочками? Если тех четверо, пусть даже один ранен, а их трое, то силы, считай, равны, и все дело во внезапности. Если же Истратов предупредил Шизу о месте и времени встречи, то дело плохо. Мог капитан подставить его и детей?
«А почему нет, – усмехнулся Алик. – Они же для ментов не люди, падаль. Пусть хоть все друг друга поубивают, до седьмого колена».
После развилки обе машины шли друг за другом аккуратно, держась на расстоянии. Алик ехал первым, внимательно следя за дорогой.
Он первым и увидел уазик, кривобоко торчащий возле угольной горы. Вид этой жалкой коробки многое прояснил. «Палыча просто пасли», – понял Алик и осторожно притормозил. Дождался Миши с Артуром. Они переговорили и двинулись к уазику с разных сторон. Машина была пуста, но трава поблизости оказалась истоптанной.
– Кровь, – сказал Артур, зайдя слева.
Они, не сговариваясь, двинулись по следам, держась поодиночке и прячась за кустами. Поломанные ветки и следы возле угольных куч вели их правильно.
– Тут волоком тащили, – сказал Миша и вдруг увидел капитана.
Тот был изрешечен. В бешенстве кто-то выпустил в мертвого всю обойму. Рядом валялся железный дрын, выпавший из рук. Они сгрудились возле мертвого тела.
– Больной этот Шиза на всю голову, – сказал Артур.
– Времени нет, – невпопад ответил Алик и побежал к машине. Все последовали его примеру.
Дальше они ехали по следам «паджеро». Вначале Костины ребята повернули в сторону поселка, но потом вернулись назад.
– Ранил капитан одного, в аптеку они ездили, – пояснил Миша. – Там и засветились.
Проселочная дорога была не заасфальтирована, и рисунок шин был виден четко. Алик все увеличивал скорость, прыгая на ухабах. Неожиданно дорога начала поворачивать влево, и за деревьями блеснула река. Алик затормозил, вышел из машины и влез на холм.
Картина была как на ладони. Джип «паджеро» стоял в кустах, Шиза с компанией на всех парах плыли на пароме к хибаре на противоположном берегу, где метался мужик в каком-то балахоне. Алик увидел, как мелькнули и попали за сараем Динины ноги в белых колготках, и побелел от гнева. Он слетел с холма, вытащил нож и проколол шины «паджеро». Внутри салона ему послышался звук, но оказалось, звук шел из багажника. Алик открыл: с ртом, заклеенным скотчем, там лежала скрючившись связанная Зоя. При виде Алика она закатила глаза от ужаса. Он выволок ее из багажника, сорвал скотч и спросил:
– Быстро. Как туда добраться? – он махнул в сторону противоположного берега.
Ему казалось, что на открытом пространстве девочек отбить будет легче. Кроме того, он вообще не мог вытерпеть мысли, что девчонки хоть на секунду окажутся в руках Шизы. На что тот способен, он уже показал.
Зоя, уже выдрессированная Шизой, отвечала мгновенно:
– Слева есть брод.
Мирза побежал к дороге, куда уже подтянулись остальные.
– Девочки там, – он махнул в сторону хибары. – Шиза на пароме, через пять минут он будет у них. Тут есть брод. Один останется здесь, у джипа для страховки. Артур, остаешься один. Мы в обход.
Артур, взяв автомат, направился к «паджеро».
– Там у джипа баба, – бросил вслед Алик. – Наташкина родня.
– Понял, – ответил Артур.
Алик с Мишей уже садились в машину.
Дина кричала и возмущалась так, что Света вышла из дома посмотреть, что произошло. Старик сидел нахохлившись, а довольная Дина, разоблачив его и настояв на своем, старательно записывала тройку, высунув язык. За домом залаял пес, и Света заглянула за угол.
Спросонок она не поняла, что произошло. Просто увидела приближавшийся паром. Двое тянули веревки, двое просто стояли. Один пускал сигаретный дым. Света узнавала их медленно, как во сне, поочередно. Вначале «яичного желтка», потом причесанного, того, в которого стреляла из уазика, а потом и двух других. Форшмак залаял сильней, из-за дома выбежала Дина.
– Опять они, – сказала Света, и Дина все поняла по ее глазам.
– Сейфуллин! – крикнула Дина. – Бандиты!
Тот, похоже, уже и сам что-то понял, потому что раздался шум, из сарая посыпались корзины и удочки, старик вылетел из-за дома со старой берданкой, громко ругаясь по-татарски.
«Вот тебе и Александр Палыч, – успела подумать Света. – Вот тебе и милиция!»
Секунду она стояла в ступоре, потом схватила Дину и потащила ее к сараю. Краем глаза она видела, как Сейфуллин, громко причитая и сбивая на ходу горшки и корзины, бежит к берегу, пытаясь зарядить ружье. Но патроны рассыпались по траве, и он принялся их собирать. У людей на пароме проступили лица, и выражение у всех было одинаковое. Деревянно-безучастное, страшней которого нет. Они сливались в одно.
Света с Диной взялись за руки, прижались к стене сарая и стояли, окаменев. Старику, наконец, удалось вставить патроны. Он залег у изгороди, прицелился и с отчаянным криком: «Аллах Акбар!» выстрелил. Грянул выстрел дуплетом, отдачей щуплого мужичка отшвырнуло метра на полтора. Он понесся обратно, попытался перезарядить, но руки его дрожали. Тогда он швырнул ружье и с криком: «Убегай, убегай!» метнулся в кусты.
Убегать было некуда. Метрах в десяти за домом, за кустами, был брод, но девочки об этом не знали. Ни Александр Палыч, ни тем более Сейфуллин, которому было поручено их сторожить, им об этом не сообщили. Они видели, как тот рванул в кусты, и сразу раздался выстрел. За кустами плеснула вода и все стихло. Паром уже был у самого берега, а причесанный, изображая удивление, заглядывал в дуло своего пистолета.
Света бросилась вперед, схватила ружье, несколько патронов, валявшихся рядом, и затащила Дину внутрь сарая. Они забрались как можно глубже, но все-таки так, чтобы быть напротив двери. Одной рукой Света прижимала к себе Дину, другой держала ружье, пристроив его на какой-то перегородке. Дина тихо плакала, глотая слезы.
– Свет, – спросила она, – теперь-то они нас точно убьют?
– Еще увидим, – ответила Света.
Она сжала приклад так, что пальцы побелели. Потом поняла, что не может целиться, потому что мешают слезы. Она вытерла их рукавом и нацелилась на дверь. Дверь была вся в щелях, сквозь нее пробивалось солнце. Еще совсем недавно Дина с Сейфуллиным играли в кости, а теперь он валяется в кустах.
Они ждали. Слух вдруг страшно обострился. Форшмак залился лаем, раздался выстрел, пес взвизгнул и смолк. Потом выстрелы защелкали подряд, кто-то вскрикнул, тяжело пробежал мимо сарая и свалился. Послышался хриплый стон и смолк. Потом снова раздались выстрелы. Шесть, девять, считала Света. В кого они стреляют? Никого же нет.
Потом все стихло. Стали слышны шаги: кто-то подходил к сараю. Руки у Светы стали каменными. Дверь со скрипом открылась, в нее потоком хлынул свет, и на фоне этого света возник силуэт. На секунду их ослепило, а Дина начала выворачиваться из-под Светиной руки и сбила ствол на сторону. Света хотела поправить, но Дина закричала во весь голос: «Папа!» – и бросилась к силуэту в дверном проеме.
Алик подхватил ее на руки, Света уронила ружье, села на землю и заплакала.
На дворе было тихо и пусто. Алик нес Дину на руках, прижав к плечу голову, так, чтобы она не увидела ни мертвого пса, ни Сейфуллина, ни остальных. Света шла сзади и видела всех: и «яичного желтка», сидевшего под березой с завернутой набок головой, и причесанного, упавшего в воду лицом, и психа с нервным тиком, валявшегося возле изгороди, и рыжего пса по кличке Форшмак, который так приглянулся Дине, и Сейфуллина. Кругом была полная тишина, только хлюпала вода под ногами, доходя до колен. Они переходили реку вброд.
