— Приехал? — зачем-то спросил Забелин.
Свесив обутые в армейские ботинки ноги, он лежал на сколоченных из досок нарах, поверх которых был брошен спальный мешок. На груди стояла консервная банка, в которую он стряхивал с сигареты пепел.
Матвей огляделся:
— А где остальные?
— Кого ты еще хочешь здесь увидеть? — продолжая глядеть в потолок, спросил Забелин.
— Хотя бы Тартакова.
— Он по деревням работает, — Забелин взял банку в руку, раздавил о ее край окурок и перевернулся на бок: — Водку развез, деньги кому надо дал. Завтра к буровым должно подойти не меньше двух тысяч человек. Казаков подключили. Те задаром решили крушить геологов.
— Как это?
— Просто, — хмыкнул Забелин. — Сказали, что вода из Хошура в скважины, которые геологи бурят, уйдет, они и поверили.
— М-да, — размышляя, что сказать, выдавил из себя Матвей. — Темный у нас народ.
— Не то слово, — согласился Забелин. — Союз рыболовов тоже подключился. Те, как узнали, что рыбу негде будет ловить, так сами в прессе шум подняли.
— А власти что?
— А что власти? — переспросил Забелин. — По барабану. Думаю, Привезенцев и им проплатил. По крайней мере, точно знаю, что полиция выставит минимум людей и тем строго-настрого запретит пресекать бунт.
— Не страшно? — Матвей сел на нары напротив и бросил рюкзак между ног.
— Чего мне бояться? — удивился Забелин.
— Помнится, так когда-то царя скинули…
— Ты знаешь, — Забелин медленно сел, — жизнь одна. Мой дед, отец, мать, все жили ради непонятного будущего, да так и умерли в нищете. Я не хочу повторить их путь. Здесь и сейчас надо зарабатывать, и плевать, какими способами. Мне предложили делать за деньги то, что я умею. Если откажусь, тут же найдется тот, кто заменит. Поэтому отказываться глупо. Надо будет, сяду… Лучше пару лет за решеткой, а потом до старости в шоколаде, чем всю жизнь влачить жалкое существование. А кто там от чего и как потеряет, если мы не дадим начать разработку этого месторождения, мне до лампочки.
— На завтра какие планы? — Матвей наклонился и стал расшнуровывать рюкзак.
— Выдвигаемся к буровым, — Забелин поставил пепельницу рядом. — Одна группа выносит лозунги и флаги. Ты берешь на себя лагерь геологов. С тобой в команде будут Чавкин, Красилов, Цыба, Грузин и Щегол. Смешиваетесь с толпой местных. Они уже будут разогреты водярой. Выдвигаетесь к вагончикам и начинаете бить стекла, ломать ограждения. У Цыбы и Грузина пузыри с «коктейлем Молотова». Бензин в бутылках, — зачем-то пояснил он. — Будут до сближения держать под одеждой. Как народ геологов выволочет из их будок, осуществляют поджог.
— Жесть, — поежился Матвей.
— Это еще что, — усмехнулся Зыбин. — Мне буровая досталась.
— С ней-то ты что делать будешь? — удивился Матвей.
— Взрывать, — как само собой разумеющееся ответил Зыбин. — А что ты так на меня смотришь?
— Погром, я еще понимаю, — Матвей почесал подбородок, — но подрыв… Это уже серьезная статья.
— Деньги тоже серьезные, — Забелин заговорил тише. — Да и не собираюсь я сидеть. Мало лохов, которых подставить можно. В толпе это просто…
— Хватит кормить Москву! — вопила с трибуны Зоя Климова. — Разве не видите, нас с вами давно превратили в рабов колониального государства! Москва это метрополия, которая сосет соки из регионов и прежде всего таких, как ваш!
— Правильно! — раздался откуда-то из глубины зала пьяный голос. — Суки!
— Задолбали! — покачал головой старик с пышной, белой от седины бородой и в казачьей форме.
Соглашаясь с Зойкой, кивал головой сидящий рядом с ним молоденький есаул.
— Регионы объединяют лишь общий язык да родство! — с пафосом продолжала она. — Экономические предпосылки толкают страну к распаду! Вы только подумайте, восемьдесят процентов бизнеса и денег в Москве!
— Да у нас тут куда ни плюнь, все московское, — поднялся из второго ряда мужчина в камуфлированной куртке. — Птицефабрика была, выкупил какой-то москвич и обанкротил. Земли опять же скупили…
— Завод в Хошурске маслобойный, москвичи забрали, — пропищал женский голос.
— Видите! — Зойка подалась вперед, едва не перевернув огромной грудью стоявшую на трибуне бутылку с минеральной водой.
«Если на нее надеть кожаную куртку, вылитый комиссар», — размышлял Привезенцев, с удовольствием слушая, как она «вешает лапшу» людям.
Зойка взяла бутылку с минералкой, торопливо наполнила стакан и стала пить.
— Вопрос можно?! — раздался голос, и из середины зала поднялся над головами средних лет рослый мужчина.
— Погоди! — нахмурил брови сидящий рядом с Привезенцевым атаман.
— Давайте свой вопрос, — разрешила Зойка, ставя на полочку трибуны уже пустой стакан.
— Вы везде написали, что собираете людей, чтобы обсудить дальнейшую судьбу наших деревень. Но вот я никак не пойму, — мужчина огляделся по сторонам, — чего ее обсуждать? Нам разве что-то угрожает?
Привезенцев знал, что это специально подготовленный провокатор из соседнего села по фамилии Маленин. Ему накануне заплатили пять тысяч рублей и пообещали еще столько же, если он и еще один такой же уже из местных направят разговор в нужное русло.
— Разве вас не беспокоит решение властей начать в вашем районе разработку месторождения никеля? — нахмурила лицо Зойка.
— А что в этом плохого? — удивленно воскликнул кто-то из первого ряда.
— Павлов! — строго одернул его глава администрации. — Помолчи!
— Ничего плохого в этом нет, — с сарказмом сказала Зойка. — Только вот что вы скажете, если завтра на территории ваших полей построят хранилище ядерных отходов, которые будут вывозить из Европы? Говоря простым языком, просто устроят свалку для отработанного ядерного топлива.
— А разве такое может быть? — снова выкрикнул кто-то.
— В этой стране все может, — выразительно кивнула Зойка. — Наше движение недавно занималось похожим вопросом и, кстати, успешно его решило. Так, мы не дали нашим вороватым чиновникам превратить в пустыню целую область на Урале. Теперь европейцы будут возить свой радиоактивный мусор в другую страну.
— А чем вам все-таки никель не угодил? — недоумевал мужчина с добродушным лицом по центру первого ряда.
— Не нам, а прежде всего вам! — Зойка выбросила в его направлении руку с выпрямленным пальцем так, что бедняга едва не подскочил со своего места, а Привезенцеву показалось, что ее накрашенный ноготь сейчас продолжит полет и пронзит грудь не в меру любопытному сельчанину.
— У-у! — загудел зал.
Из Зойки прямо перла энергетика, которую впитывал народ. Еще немного, и она начнет переполнять всех сидящих в зале.
Привезенцева охватило странное волнение. Так бывает перед надвигающейся бурей. Когда в виде ее отголосков уже мерцает еще вроде бы чистое небо далекой грозой, а ласточки начинают носиться, прижимаясь к самой земле. Чувство людей, напряжение собравшихся становилось ощутимо. Воздух в тесном клубе словно загустился от напряжения. Он, как опытный технолог беспорядков, научился определять градус накаливания. И хотя Зойка лишь заводила и еще не перешла к главной части своего выступления, толпа зрела стремительно.
— Вы спросили, как повлияет на вашу жизнь добыча в этих краях никеля? — Зойка замерла в ожидании ответа.
— Хотелось бы услышать, — снова подал голос провокатор.
— Отвечаю, добыча никеля приведет к экологической катастрофе! — Она выдержала паузу, подчеркивая важность наступившего момента и кульминации речи. — В шахты уйдет вода, река обмелеет и пересохнет, а все вокруг будет залито кислотой!
В зале воцарилась тишина. Привезенцеву показалось, что он слышит, как где-то вверху, у ламп гудит комар.
— У-уу! — неожиданно выдохнул зал.
— Чтобы не допустить этого, мы приехали сюда! — стараясь перекричать шум, продолжила она свою речь. — Мы — это активисты «Зеленой страны». За свой счет, бросив родных и близких! — Зойка развернулась и устремила свой взор на Привезенцева: — По нашей просьбе сюда приехал депутат Государственной думы господин Привезенцев.
Кто-то захлопал в ладоши. К нему присоединились еще пара человек, но так и не начавшиеся аплодисменты резко прекратились.
Привезенцев встал:
— Друзья, наша партия…
— А как называется ваша партия? — громко спросил кто-то.
— Наша партия называется «Совесть и Справедливость».
— Это что же, «СС» получается? — хихикнула какая-то женщина. — Как в кино про Штирлица?
— Нет, не СС, а ПСС, партия «Справедливость и совесть», — расшифровал он еще раз и выдержал паузу, давая возможность задать еще вопрос. Но кто-то уже отчитал шутницу, и зал больше не желал прерывать выступление знатного гостя. Привезенцев прокашлялся в кулак:
