Разговаривать пленник пытался еще в машине. Но там ответов на свои вопросы не получил, и здесь, увидев новых людей, понял, что должен все же себя представить. Естественно, если не убили сразу, значит, куда-то повезли. Если во время поездки на вопросы ответили глухотой, значит, ответить должны там, куда везут.
– Я еще раз спрашиваю, что здесь происходит? – Маленький полковник очень хотел выглядеть серьезно и угрожающе, хотя это у него получалось с трудом, если получалось вообще. – Я полковник Тафиз из службы безопасности… Что вы здесь вытворяете…
Он говорил по-русски достаточно чисто, почти без акцента. А когда старший лейтенант Семарглов, держащий полковника за шиворот, опустил руку, то полковник встряхнулся, как воробей, выбравшийся из лужи, и этим вызвал общий смех.
– Не переживайте, мы вас сильно не обидим… – сказал, выходя вразвалочку из сумрака грязного и захламленного угла, громадный Доктор Смерть и вальяжно положил большущую руку пленнику на плечо. – Если только не будете так громко визжать…
Если обещают обидеть не сильно, значит, вообще-то обидеть собираются. Это мало кому может понравиться. А полковник Тафиз, похоже, испугался уже только одного вида Виктора Юрьевича, а рука гиганта, похожая на экскаваторный ковш, его просто придавила. Но тут вперед шагнул майор Солоухин, которого маленький афганец узнал сразу, но от этого лучше себя чувствовать почему-то не стал и объятия майору не раскрыл. И даже быстро отступил на полшага человека нормального роста. Для самого полковника Тафиза это был довольно большой шаг, почти прыжок.
– Не бойтесь, полковничек, мы вас даже материть не будем, в отличие от того, как вы с коллегой меня материли… Это выглядело, конечно, по-хамски, но это я вам прощу, если вы ответите на некоторые наши вопросы. Садитесь…
– Я еще раз спрашиваю, – «полковничек», как назвал его Солоухин, взвизгнул, – по какому праву меня похитили?..
– Я, кажется, намекнул вам однозначно: по праву людей, желающих задать вам несколько вопросов. Русский язык вы знаете хорошо и понять это должны. Иного права при похищении не бывает. Все остальное противоправно. Я бы с удовольствием поговорил и с вашим коллегой, но он куда-то пропал. Вы не подскажете, кстати, куда он пропал?
Глаза у полковника Тафиза откровенно забегали. Что, впрочем, необязательно говорило о его чувстве вины, а только о страхе. И среди отважных афганцев встречаются трусы. Полковник, кажется, был из последних. Может быть, как это случается, потому и пошел служить в службу безопасности.
– Он… Он погиб… Страш-шной смертью… Ему отомстили…
– Ах, да… Запамятовал… Нам же приносили видеокассету… Некрасивая смерть, неэстетичная, но он держался молодцом… Вы такой же крепкий характером человек, я полагаю?
Полковничек скромно промолчал.
– Не беспокойтесь. Мы не будем резать из вас ремни, – сказал Доктор Смерть. – У вас, кажется, кожа не прочная. Но я не выношу визг, а вы постоянно визжите… Не раздражайте меня, чтобы я не рассердился. Но будьте все-таки любезны и удовлетворите мое любопытство… За что отомстили вашему коллеге, мы знаем. Почему для мести выбрали одного полковника, а не другого? То есть вашего коллегу, а не вас? Я не вполне уверен, что это справедливо. И ваш погибший коллега, думаю, был со мной согласен… Или – почему вас не захватили вместе? Вдвоем отвечать за свои проделки бывает легче… Итак?..
– Откуда ж я могу знать… – полковничек пожелал удовлетворить просьбу Доктора и старался говорить басом, что ему не позволял, вообще-то, сделать его природный голос.
– Это почти не ответ… – сурово сказал старший лейтенант Вадимиров. – Ответы должны быть ясными и конкретными, желательно с красочными подробностями, чтобы нам было интересно слушать. Постарайтесь ответить так, как вас просят, не заставляйте нас скучать и искать себе развлечение… Садитесь, вам сказали…
– Вы не убьете меня? – вдруг спросил полковничек, так и не прибегнув к услугам крепкого стула. – У меня восемь детей… В нашей стране о них позаботиться будет некому…
Капитан Топорков просто молча и сердито толкнул непонятливого пленника ладонью в грудь, вынуждая сесть.
– Мне жалко ваших детей, но их будущее тоже зависит только от вас. От ваших ответов… – сказал майор Солоухин. – А вы так и не ответили полностью на первый же вопрос… Вы просто не захотели ответить, потому что соображения относительно вашего коллеги у вас, как я полагаю, имеются. Просто соображения. Более конкретно мы будем вместе говорить чуть позже, если нам удастся найти общий язык. Если нам не удастся это сделать, будете говорить вы один, а мы будем только слушать и записывать сказанное на магнитофон. Итак, я слушаю ваши соображения относительно выбора душманов. Почему они предпочли вашего коллегу, а не вас?
Афганский полковник оказался сообразительным человеком и ответил сразу:
– Он был более одиозной фигурой. Более озлобленным, что ли… Много хлопот причинил душманам. Я человек более покладистый, и, если можно было избежать осложнений, я старался их избежать.
– В чем это выражалось? – резко, как на настоящем допросе, спросил Семарглов.
Памятуя силу руки старшего лейтенанта, так легко поднимающей его за шиворот, полковничек поспешил ответить:
– Например, в отношении к задержанным… Я никогда не бил их. Передавал посылки от родственников, когда просили… И, случалось, закрывал глаза на мелкие дела и отпускал кого-то…
– То есть вы иногда сотрудничали с душманами? – напрямую спросил Доктор Смерть.
Его колоритный голос заставил полковничка болезненно поморщиться. Со всех сторон угрозы – то сильная рука, то оглушающий бас, то толчки в грудь… Как тут сосредоточишься, чтобы не сболтнуть лишнее… Пленник растерялся, не зная, что сказать.
– Не все же среди них враги…
– А по какому принципу вы делили людей на врагов и друзей?
Майор Солоухин, несмотря на то что полковничек в свое время в число друзей его принять не пожелал, все же казался афганцу наиболее мягкосердечным. И пленник чуть не с радостью повернул лицо к нему.
– Вам это трудно понять… Восточные отношения отличаются от европейских…
– Клановость… – сделал вывод Доктор Смерть.
– У вас это называется так… Но я родом из этих мест, и мне часто приходится иметь дело с дальними родственниками…
– К счастью, вы нам не родственник, – Доктор Смерть своим звучным вздохом облегчения откровенно пригрозил.
– Но, если мне помнится, – снова сказал майор Солоухин, – вы тоже присутствуете в списке лиц, приговоренных душманами к «мучениям и смерти»… Что же они вами так пренебрегли?
– Наверное, я не показался им таким доступным… – скромно ответил афганец.
– Нам вы показались слишком доступным, – не согласился старший лейтенант Вадимиров. – Мы наводили справки. Ваш коллега всегда был осмотрительным и о своей безопасности заботился больше, нежели вы. Как вы это объясните?
Согласно предварительной договоренности, допрос и должен был проводиться так, чтобы вопросы раздавались поочередно с разных сторон, один за другим, и пленнику пришлось бы беспрестанно вертеть головой. Это всегда вызывает растерянность и мешает сосредоточиться.
– Я – уроженец здешних мест. Мне казалось, что мне здесь нечего бояться…
– Похитителям вашего коллеги тоже казалось так? – спросил Семарглов.
– Откуда я знаю, что им казалось! – внезапно взвизгнул полковничек.
– Хорошо… – не обратив на визг особого внимания, спокойно сказал майор Солоухин. – Своими ответами вы нам показали именно то, что мы надеялись услышать. Париж стоит мессы… А теперь перейдем к главному…
Полковнику Рауху в штаб соединения позвонил начальник ХАДа провинции полковник Омар. Говорил на ломаном русском языке с акцентом, похожим на плохой кавказский:
– У нас ЧП. Сегодня утром похищен полковник Тафиз. В городе найдена его машина. Даже ключи в замке зажигания. Из дома полковник выезжает рано, когда город еще спит. Потому свидетелей не оказалось. Но по дороге из города на рассвете патруль военной комендатуры видел две ваши машины. Может быть, они кого-то встретили? Можете узнать?
– Это спецназ ГРУ выехал на разведку, – ответил полковник. – Как только вернутся, я расспрошу. Кто такой полковник Тафиз?
– Офицер аналитическо-планировочного управления[25] центрального аппарата. У нас он считался временно прикомандированным, поскольку хорошо знаком с местными условиями и отправлен сюда на усиление личного состава. Работал в следственном управлении. Мы подозреваем, что это похищение может быть связано с гибелью имама Мураки… – Омар подолгу подбирал русские слова, и оттого длинная его фраза затянулась.
– Опять Мураки… Когда это кончится!
– Это может длиться вечно… По крайней мере, пока не кончится война. Имам Мураки был слишком заметной фигурой, и в народе поднимается мощная волна недовольства «шурави», – а это уже было сказано как скороговорка, словно полковник Омар долго репетировал фразу.
