Да, сейчас была весна, но даже регулярные сезонные обострения подорванного фронтовыми перегрузками душевного здоровья не могли вынудить отставного капитана на лишние телодвижения. В милицию за дебоши Виктор Сергеевич по весне и осени влетал регулярно. Детей на кухне строил, супругу под кроватью ползать заставлял – и про это слухи дошли… Но чтобы людей под свои знамена созывать просто потому, что весна… нет, этого прежде не было.
Вообще очень и очень немногое могло заставить Бугрова в срочном порядке начать прямо исполнять свою священную миссию – спасать суверенитет России. Например, назначение в заместители к губернатору человека с неясным этническим происхождением, налаживание чересчур хороших отношений с Западом или чрезмерное умничанье депутатов Госдумы. В данный исторический момент ни того, ни другого, ни третьего не наблюдалось. Депутаты были на удивление послушны и понятливы, в аппарате у губернатора все было тики-так, а Запад устроил целую истерию вокруг нового президента нашей страны – то есть все шло как положено. Так что в связи с чем Виктор Сергеевич активизировал стройные ряды своих соратников, было совершенно неясно.
Постепенно служба подошла к завершению, и отец Василий, дав последние указания диакону Алексию и бессменному сторожу Николаю Петровичу, с огромным облегчением отправился по узенькой, заваленной печным шлаком и помоями улочке домой.
«Исмаилу бы надо позвонить, – думал он, аккуратно обходя огромные лужи. – Как он там?» Отец Василий знал, что муллу выпустили из органов даже раньше, чем его, – не тот человек Карнаухов, чтобы рисковать по-глупому, слишком дальновиден… И все равно острое беспокойство снедало священника. Вспыльчивый, дерзкий мулла вполне мог наделать глупостей, скажем, только для того, чтобы отца Василия выпустили из кутузки побыстрее, – такой уж у него характер.
– Вы, случаем, не батюшка местный? – услышал он за спиной и оглянулся.
Прямо перед ним стояли… Петя и Марина. Бомжи выглядели получше, чем на заброшенной ферме, но беспрерывно чесались.
– Миша?! – оторопела Марина.
– Здравствуй, Маринушка, – широко улыбнулся отец Василий и протянул руку для пожатия Пете. – Привет, Петр.
– Так ты что, поп здешний? – кинулся вытирать грязную руку о такие же грязные штаны Петя.
– Как видишь.
– А мы ваш дом искали-искали, искали-искали, – сразу перешла на «вы» Марина. – Сказали, что у речки. А где тут эта речка, непонятно.
– Пойдемте со мной, – кивнул им священник. – Поужинаем, а там и расскажете, как да что.
Бомжи переглянулись.
– Пошли-пошли, – ободряюще улыбнулся им отец Василий. – Олюшка, поди, блинчиков напекла да картошечки отварила.
– Но только ненадолго, – предупреждающе покачал головой Петя. – Перекусим, и по своим делам.
Немолодой многоопытный бомж знал, как опасно в этой жизни доверяться сладостным мечтам.
– Лады, – засмеялся священник. – Насильно никого удерживать не буду.
* * *– Олюшка-а! – с порога позвал отец Василий. – У нас гости.
– Знаю-знаю, – весело откликнулась с кухни супруга. – Я с одним уже познакомилась.
Священник недоуменно глянул на Петю и Марину. «С кем это она успела познакомиться?» Те в коридорном полумраке изо всех сил прихорашивались, поправляли свои драные пальтишки и плевали на ладони, чтобы пригладить волосы.
– Кого-кого, а друзей ты выбирать умеешь, – выглянула из кухни жена и щелкнула выключателем.
Прихожую залил беспощадно-яркий электрический свет.
– Тогда не будем терять время, – бодренько произнес отец Василий. – И сразу к столу?
– Я п-полагаю, да… пора, – задумчиво произнесла жена и непроизвольно потянула носом.
– Нам бы умыться, – явно превозмогая острое желание поесть того, чем так вкусно пахнет оттуда, из кухни, опустила глаза Марина.
– Ну-у… раз есть такое желание… Иди, Миша, топи гостям баньку, – взяла под локоток супруга Ольга и подтолкнула его к выходу. Конечно, баню было жалко, но это все-таки меньшее из зол. – А там и за стол все вместе сядем. Исмаил с Костей пока подождут.
– Исмаил здесь?! – охнул священник. Только теперь он понял, кого имела в виду Оленька, когда говорила о том, что уже с одним познакомилась.
– Быстро! – сквозь белы зубки скомандовала попадья и пребольно ущипнула мужа за бок.
Отец Василий провел гостей в баню, включил тэн, объяснил, откуда что брать, и прибежал домой.
– Оль, у нас одежда старая осталась?
С минуту назад в замкнутом пространстве предбанника сама идея посадить бомжей за один стол с главным врачом районной больницы и муллой в чем бог послал показалась ему по меньшей мере неосторожной. Духан стоял конкретный.
– Держи, – сунула жена ему в руки уже приготовленные узелки. – Здесь ей, а здесь ему. Не перепутай.
– И поскорее, батюшка! – раздался из кухни веселый Костин голос. – А то вся водка закончится!
* * *Когда отец Василий появился на пороге кухни, бутылка и впрямь уже была начата, но мулла, судя по его напряженному лицу, водки не пил. Началась нудная, насквозь светская беседа, а когда, спустя бесконечно долгий час, на кухне появились раскрасневшиеся Петя и Марина, ситуация еще более усугубилась, и ни водка, ни Ольгины старания не могли разрядить обстановки. Гости в присутствии друг друга зажимались, тоскливо поглядывали в темное окно, а на мастерски задаваемые Ольгой вопросы отделывались односложными «да», «нет» и «угу».
– Ну ее, эту водку! – махнул рукой вконец расстроившийся священник. – Давай-ка, Оленька, наш знаменитый компот!
– Ты уверен? – наклонила голову попадья.
– Абсолютно, – кивнул отец Василий.
* * *Спустя полчаса все пришло в норму.
– Ты же говорил, что это компот, – недоверчиво заглядывал в свою чашку мулла.
– Так и есть! – убежденно кивал священник. – Там градусов не больше, чем в квасе!
– Ой, что-то меня ноги не слушаются, – удивленно произносил Костя и поворачивался к Пете. – Тебе как, ничего?
– Нормально, – кивал бомж. – Только в сон клонит.
Ольга внимательно посматривала на гостей и понимающе вздыхала. Батюшка был прав. Ничем иным, кроме как их фирменным компотом, сплотить эту разношерстную компанию в одно целое было невозможено. А теперь вроде как ничего, общаются!
– Ты мне, Костя, вот что скажи, – нависал над главврачом священник. – Почему Бугров такую активность проявляет?
– Обычный трюк, Мишаня, обычный трюк. Переключение внимания называется. Ты, кстати, узнал, почему за тобой неделю по камышам вся Российская Армия гонялась?
– Нет, – соврал отец Василий.
– Вот тебе и отгадка бугровской активности. Внимание общественности отвлечь надо. Одно массовое мордобитие, где-нибудь на рынке, и никто про батюшку и не вспомнит.
Священник попытался это осмыслить и не смог. Где-то далеко внутри он помнил, что дело не в нем, дело в Кузьменкиных темных делишках да в стрельбе у банка. Но компотик был слишком хорош. Настолько хорош, что спустя еще десять минут он уже нависал над Петей и Мариной, цитируя им Священное Писание и живописуя радости вдохновенного труда во имя господа и на благо человечества.
* * *Утром, вскоре после службы, ему позвонили. Отец Василий поблагодарил прибежавшего с этой вестью в храм диакона и побрел в бухгалтерию. Он все еще чувствовал себя разбитым и с ужасом осознавал, что Исмаил с его жидкой конституцией наверняка поднимался на утренний намаз еще тяжелее.
– Да, – поднял он трубку.
– Батюшка? – прозвенел в трубке голос Карнаухова. – Батюшка, не могли бы вы подойти к нам?
– Когда?
– Прямо сейчас.
– Ждите.
«Может быть, они что-то на Кузьменко накопали? – вяло думал он. – Это было бы неплохо». И сам же удивлялся тому, сколь безжизненны и автоматичны эти его мысли. На самом деле сейчас ему было глубоко безразлично, накопали чекисты хоть что-нибудь или нет. Слишком разбитым он себя чувствовал.
Только приложившись к остренькому помидорному рассолу и прогулявшись по центральным улицам города, он почувствовал себя лучше.
* * *Местное Управление ФСБ находилось здесь же, на площади, но на подходе священника перехватил парнишка в черных очках и строгом костюме и решительно повел в сторону здания районной администрации, прямо мимо пикетов.
– Олег Николаевич в кабинете главы, – сухо пояснил он и как приклеился, явно намереваясь чуть ли не под ручку довести попа до своего начальства.
– Спасибо, родной, – приостановился священник. – Дальше я сам.
– Вы извините, но… – неожиданно покраснел чекист, и отец Василий понял, как тот еще, в сущности, молод. Парень явно не мог сообразить, что делать. Приказ есть приказ, но совсем игнорировать батюшкин сан он тоже не мог.
