Сложив деньги в ковровую наволочку от подушки, Кабан спустился на первый этаж, подошел к Земфире. Она так и не пришла в себя. Кабан прицелился ей в лоб, но не смог выстрелить: такое чудесное лицо! Даже у него дрогнула рука. Поэтому он сместил прицел сантиметров на пятнадцать ниже… И два раза нажал на спусковой крючок.
Потом он еще раз обошел дом и вытер тряпкой все поверхности, которых мог касаться во время своего пребывания здесь…
Направляясь к полученному в наследство от Юсуфа «шевроле», Кабан задрал голову вверх, посмотрел на торчавшую из красной крыши трубу камина. Над ней вился легкий дымок: это догорали папки Азиза…
На выезде из населенного пункта Белов остановился. Так, значит, этот поселок называется Алаховка. Он приподнял лежавший на сиденье рядом с ним спутниковый телефон Азиза и достал из под него сложенную в несколько раз карту. Вот и все трофеи! Хотя нет, еще два пистолета да пара запасных магазинов к ним.
Саша развернул карту и принялся ее внимательно изучать. С Каширкой и Гуриевича все ясно. А вот здесь еще одна пометка — Жлобня. Он свернул карту и сунул ее в бардачок.
Теперь телефон. С ним Саше пришлось повозиться, прежде чем ему удалось разблокировать аппарат. Саша позвонил по 09 и попросил сообщить ему телефон ^>СБ…
Услышав в трубке казенный голос дежурного офицера, Белов назвался своим новым именем и попросил передать полковнику Введенскому информацию о базе террористов в поселке Алаховка и намечающемся взрыве в Жлобне. И добавил, что понадобится срочная медицинская помощь. Офицер попросил его подождать, а через минуту-дру-гую сообщил, что полковник Введенский недоступен, но информация принята к сведению и будет передана заинтересованным лицам. Он попросил Белова оставаться на месте и ни в коем случае не предпринимать самостоятельных действий.
Саша, нажав на кнопку отбоя, тут же перезвонил Шмидту. К счастью, тот оказался на месте:
— Шмидт, это Белов, — сказал Саша, как только тот поднял трубку, сказал так, будто они только вчера расстались и между ними не было ни малейшего недопонимания. — Бери людей и дуй быстро в Жлобню. Там какой-то интернат террористы заминировали. Я уже стартую, буду ждать тебя там, — ион, недожидаясьответа, бросил трубку на сиденье.
Потом, словно спохватившись, снова взял телефон и отключил питание, чтобы фээсбэшники по вшитому в чип аппарата коду не смогли определить его местонахождение… Хотя это и не имело большого значения…
Звонок Белова застал Шмидта врасплох: он как раз убирал документы в сейф и собирался ехать к Юрию Ростиславовичу для того, чтобы поговорить с нанятой сиделкой о состоянии его здоровья. Во время своего предыдущего визита они с Коляном вытряхнули Надежду Холмогорову из квартиры академика, но она умолила их разрешить ей переночевать в соседней квартире Коса.
Так что теперь инспекция отменяется. Больше всего он корил себя за то, что не сказал Саше, что их Иван как раз находится в этом интернате…
Дмитрий, как всегда в серьезном деле, не бросился сломя голову в бой, а сел и прикинул, что нужно и можно сделать. Во-первых, следует аккуратно поговорить с Олей, объяснить как-нибудь помягче, зачем нужно срочно ехать в «Сосновый бор». Потом собрать как можно больше людей, взять все оружие, какое есть… Нет, с оружием сейчас по Москве не покатаешься, менты после взрывов совсем осатанели. Придется только с легальными стволами ехать. А не прзвонить ли в этой ситуации Введенскому? Ведь этот вопрос в его компетенции.
Но дозвониться до Введенского ему не удалось. К телефону, по которому они обычно связывались, никто не подходил, а мобильник полковника и вовсе был заблокирован. Зато его собственный исполнил увертюру из «Крестного отца».
— Дмитрий Андреевич? — раздался в трубке незнакомый голос. Услышав утвердительный ответ, невидимый собеседник продолжал:
— Здравствуйте, говорит генерал Хохлов, я непосредственный начальник Игоря Леонидовича. Вы только что ему звонили. К сожалению, он приболел, и не может с вами говорить. А у меня к вам как раз пара вопросов… Не откажетесь ответить?
«Вот черт, не спрятаться от них, не скрыться, как от осени…» — подумал Шмидт, имея ввиду ФСБ и его вездесущих сотрудников, но вслух сказал, что не имеет ничего против.
— Название Алаховка вам что-нибудь говорит?
— Говорит, это поселок новых русских на севере от Москвы…
— А вы там когда последний раз были? — продолжал допытываться генерал.
— Никогда не был и не собираюсь, — он прислушался к шумам на линии: звонок явно из-за города. — А вы не оттуда ли звоните? — озарило вдруг Дмитрия.
— А… вы догадливы, молодой человек, хвалю за сообразительность. Так вот, ответьте еще на один вопрос: когда вы последний раз общались с Александром Николаевичем?
У Шмидта перехватило дыхание. Судя по всему, ФСБ село Белову на хвост. Вот только почему этот фээсбэшник называет Сашу по имени-от-честву? Что-то тут не срастается! Пауза затягивалась, и Хохлов начал проявлять нетерпение.
— Дмитрий Андреевич, все, что вы мне сейчас расскажете, будет использовано в интересах Белова, слово офицера. Дело в том, что, возможно, Александр пребывал до последнего времени в Алаховке в качестве… Ну, это неважно… И звонил отсюда вам и Игорю Леонидовичу. Если это, конечно, был он. Звонивший назвался иначе. К сожалению, содержание разговора нам неизвестно. Просветите меня, пожалуйста, на сей счет.
Нет, это не генерал, а учитель этикета, как такому откажешь? Хотя их там, в ФСБ, вроде обучают, как вести себя в зависимости от обстоятельств и личности собеседника.
— Я говорил с Беловым, — сказал Дмитрий нехотя, — где-то полчаса назад. Речь шла об интернате в Жлобне. Он заминирован. А у меня там сын, точнее, сын Белова…
Генерал помолчал, видимо, переваривая услышанное. Дмитрий услышал в трубке стук, как будто ее положили на стол, а потом в ней послышался гулкий голос генерала:
— Нет, он, скорее всего, не имеет к этому отношения… Отпечатки на скальпеле совпали? Тогда все ясно…
Хохлов снова поднял трубку, посоветовал Шмидту избегать самодеятельности, потому что спасением Ивана займется ФСБ, а затем все так же вежливо попрощался.
«Вы лучше это Белову посоветуйте…» — подумал Шмидт и позвонил Ольге…
Сначала Иван был удивлен. Он никак не ожидал увидеть здесь, в Сосновом бору, отца, да еще в роли избиваемого охраной слабака. Ему казалось, что никто на свете не может справиться с его папой. Он самый лучший, самый сильный, тот, на кого хотел стать похожим он сам, когда вырастет.
Пока он рассуждал про себя таким образом, ситуация на поле боя кардинально изменилась. Двое охранников лежали на земле, а еще один убегал в сторону дежурки. «Звонить…» — понял Иван и опрометью кинулся на помощь папе. Пока он бежал по лестнице, на улице грохнул выстрел.
Когда он выскочил из корпуса, охранники уже стояли на ногах, правда, нетвердо, а вооруженный двумя пистолетами папа, словно шпион из американского фильма, держал их под прицелом.
Иван, не обращая внимания ни на оружие, которое могло выстрелить, ни на охранников, которые могли воспользоваться его несдержанностью, с разбегу прыгнул на отца и обхватил его руками и ногами. Белов беспомощно замер на месте, подняв пистолеты над головой. К счастью, секъюрити оказались благоразумнее, чем выглядели, и не тронулись с места.
Белов сунул один пистолет за джинсы на спине, погладил Ивана по русой головке и прижал к себе свободной рукой. Он так давно не видел сына, а теперь даже чувствовал, как бьется его маленькое сердце. Как у колибри, сто ударов в минуту!
Оба охранника, вылупив глаза от удивления, смотрели на эту сцену с разинутыми ртами.
Не опуская ствола, Саша спросил у них, где находится завхоз Руслан. Услышав это, Иван слегка ослабил объятия, съехал по отцу вниз и тут же встал на ноги.
— Я знаю где, — радостно воскликнул он, — я позову, — и умчался, как вихрь, в направлении подсобки.
— Ребята, — крикнул Саша охранникам, — здание заминировано, выводите детей…
Директриса «Соснового бора» Лариса Генриховна, до этого считавшая происходившее во дворе частью учений, связанных со взрывом на Гуриевича, заподозрила, что здесь что-то не так. Она выглянула на улицу как раз в тот момент, когда вооруженный пистолетом парень с длинными волосами до плеч кричал под окнами, что здание заминировано. Зорин ведь тоже об этом предупреждал! Как у любого опытного воспитателя, у нее тут же сработал рефлекс: дети в опасности! Причем опасность, исходящая от человека с пистолетом не сравнима с опасностью взрыва всего здания! К тому же он предупреждал о том же!
И она одновременно сделала два дела: нажала кнопку пожарной тревоги, включив сирену, по которой все взрослые обязаны были вывести детей из здания и покинуть его сами, а другой рукой нажала кнопку автонабора прямого телефона Зорина.
