Одним словом, безнаказанно добивали нашу пехоту.
Кто-то там выжил и даже отстреливался, но было ясно, что долго это не продлится.
Дым волокло в нашу сторону, по иронии судьбы получилась такая «дымовуха», что куда там штатным средствам.
— Всё, я пошёл! — срывающимся голосом крикнул Угрюмый. — Прикрой, если можешь!
И побежал к БТР, в рост, не пригибаясь, стремительно сокращая дистанцию.
Легко сказать — «прикрой»…
«Прикрой» — это значит «обозначься, покажи что ты жив и опасен», в общем, отвлеки огонь на себя, чтобы товарищ мог в это время сделать что-то полезное.
Что полезного сейчас может сделать Угрюмый, кроме как умереть рядом с соратниками?
Я с тоской вздохнул, присел на колено и, поменяв руку, неудобно изготовился для стрельбы слева из-за укрытия. Упёрся разгорячённым лбом в металлическую окантовку выбитой витрины, притих на мгновение…
«Углы пристреляны, только высунись — сразу пулю схлопочешь…»
Дать себе счёт, что ли? На «три»?
Раз… Два…
Угрюмый добежал до БТР без моей помощи, схватил за шиворот кого-то из лежавших на земле и практически без остановки резво потащил к мэрии.
В самом деле, у него может получиться что-нибудь полезное.
Три…
Угрюмый рухнул как подкошенный рядом с тем, кого тащил, пополз назад, за БТР, и с надрывом крикнул:
— Саша!
Я не понял, попали в него или это манёвр такой, но отзываться не спешил. Если следовать последней просьбе Угрюмого, надо прикрывать. Если его ранили, надо бежать к БТР и тащить раненого к мэрии.
А если их там несколько и всех надо тащить?!
Я сидел и молчал.
Вражьи стрелки методично работали с верхних этажей ОВД, проштопывая задымление возле БТР.
От БТР были слышны стоны и крики, кто-то вяло огрызался даже уже не короткими очередями, а одиночными.
Я сидел, кусая дрожащие губы, глотал слёзы и ждал, когда всё кончится.
Я не мог заставить себя ничего сделать: ни прикрывать, как попросили, — то есть добровольно обрушить на себя шквал вражьего огня, ни бежать к БТР, — у меня в голове не умещалось, как это можно выскочить на площадь под огнём, пусть даже и за дымовой завесой.
Скорее всего, в течение ближайших минут я умру. Сейчас добьют пехоту, пойдут проверять поле боя, затем непременно заглянут сюда.
Я трус и ничтожество.
Я скоро сдохну, и это правильно, так мне и надо.
— Саша, беги, пока дым! — вновь крикнул Угрюмый. — Не сиди, уходи оттуда! Уходи!
Это что же получается… он ещё и заботится обо мне?! Несмотря на то, что я забил на его просьбу насчёт прикрытия…
— Саша, пошёл! Не сиди, пошёл оттуда!!! Давай, под дым!
Взвыв от досады и злости на себя, труса нерадивого, я вывалился из-за габарита витрины и на ватных ногах припустил к БТР.
Ощущения — как будто в театре на сцену голым выскочил. Кажется, что ты у всех в фокусе и на тебя смотрят тысячи глаз… Только на сцене в лучшем случае ботинком прилетит или театральным биноклем, а сейчас по тебе может отработать любой желающий, пока ты бегаешь тут в полный рост.
Добежал до горящего БТР, в дымовых разводах увидел мёртвую пехоту и Угрюмого со штатским.
Они оба были ранены в ноги. Все штаны в крови, перевязывать некогда и некому, оба азартно палили одиночными в сторону ОВД, в горящие промежутки между колесами БТР.
Не знаю, был ли толк от такой стрельбы, но пока кто-то здесь огрызается, вражья пехота сюда не пойдёт, это факт.
Я попробовал было приблизиться к ним, чтобы хоть кого-то потащить за мэрию, но Угрюмый развернулся и крикнул:
— Пошёл за мэрию! Бегом!
— Я помочь…
— Там дыма нет, ветер сюда! Бегом, я сказал! Соберись, один рывок — и ты там! Пошёл!
— Я вас обоих дотащу…
— Саша, не дури! Не дотащишь, там дыма нет. Не успеешь, десять раз завалят. Саша, давай — рывок, и всё, один запросто убежишь! Ну?!
— Я…
— Вали отсюда, а то пристрелю! — дико завопил Угрюмый и вдруг наставил на меня ствол. — Ты дебил, что ли?!
— Всё, всё…
И рывка-то всего было — метров пятнадцать, я пролетел это бездымное пространство за одно мгновение и оказался за углом мэрии.
Остановился, посмотрел назад.
Тихая улочка, никого нет, а рядом, за углом, свистят пули и горят трупы…
Тут меня посетило запоздалое раскаяние: до горящей «коробки» каких-то полтора десятка метров, может, попробовать кого-то вытащить оттуда? Хотя бы Угрюмого, уже большое дело…
— Пошёл, пошёл, не стой! — словно почуяв мои мысли, крикнул Угрюмый. — Сказано же, там «чисто», не протащишь!
Он был прав.
Ветер дул в сторону ДК, и полтора десятка метров между БТР и углом мэрии были «чистыми» с точки зрения визуального контроля. При других обстоятельствах можно было бы поспорить, но сейчас правоту Угрюмого наглядно подтверждали несколько трупов, лежавших в «чистой» зоне. То есть когда подбили БТР, те, кто мог самостоятельно двигаться, пытались удрать — спасение ведь было так близко…
— Саша, уходи! — в последний раз крикнул Угрюмый и умолк навсегда.
Что там произошло — не было сил больше кричать, или поймал последнюю пулю — не знаю, но с этой стороны от БТР уже никто не стрелял.
Я отбежал метров на пятьдесят, спрятался в подворотне и некоторое время выглядывал, всматривался в клубы дыма — силуэт горящего БТР отсюда виден не был.
Стрельба стихла, теперь никто не палил и от ОВД.
Через минуту из клубов дыма возникли несколько серых фигур, что-то около десятка. Быстро осмотрелись, дважды одиночно стрельнули — контроль, затем основная масса направилась к ДК, а двое двинулись по улице в мою сторону.
Я осторожно попятился и побежал через «сквозняк» на другую улицу.
Ну вот и всё.
Силы правопорядка в городе уничтожены.
Осада ДК завершена.
Вечная память павшим…
Всё же штаб из мэрии пришлось перенести в школу, расположенную в соседнем квартале. Пока в центре шла «профилактика», о какой-либо комфортной работе не могло быть и речи: связь глушат, стреляют, взрывают, постоянно жгут что-то…
Едва рассвело, ЧП с Феликсом отправились в Арсенал, прихватив по дороге специалиста по массмедиа с профессиональной камерой.
Здесь ничего не напоминало о ночном побоище.
Стояла мёртвая тишина, из печной трубы караулки струился уютный дымок, на двух ближайших вышках часовые в тулупах лениво прислушивались к стрельбе, доносящейся из центра. И вообще, вся немалая территория складов, изрезанная железнодорожными путями и застроенная пакгаузами, в утренней туманной дымке выглядела очень мирно и как-то довоенно, по-советски.
Химики с ракетчиками спали как убитые в комнате отдыхающей смены. Они всю ночь напролёт ударно трудились, распаковывая и устанавливая «гуманитарную помощь», и, по заверениям командира «Арсенала», к утру буквально падали от усталости.
— Буди, — безжалостно распорядился ЧП. — Без них не получится. Да там работы на полчаса, потом пусть хоть весь день дрыхнут.
Пока разбуженные специалисты продирали глаза и пили наспех сваренный кофе, ЧП спросил, куда дели «отработку», и в сопровождении командира «Арсенала» пошел смотреть захоронение.
Собственно, захоронения как такового не было: тела просто свалили за караулкой и наспех забросали снегом.
ЧП обратил внимание на два трупа в «гражданке», выделявшиеся среди сплошного массива окровавленного камуфляжа.
Командир пояснил, что это «курки», из выделенной в помощь «Арсеналу» бригады, расстреляны им лично за неповиновение.
— И как, возымело?
— Разумеется. Теперь все вкалывают как стахановцы, и никто не задаёт дурных вопросов.
— Ясно. Как всё закончите, надо будет перезахоронить, — распорядился ЧП. — Если дальше всё пойдёт по плану, придётся таскать сюда импортных журналюг. Так что выбери местечко где-нибудь подальше, в тылах, и пусть копают.
— Сделаем, — кивнул командир. — Сегодня же займёмся.
По возвращении ЧП медийщик совместно со специалистами составил нехитрый сценарий и за пятнадцать минут снял рекламный ролик с рабочим названием «Арсенал: Смерть, которая всегда с тобой».
В ролике фигурировали ракетные установки, смонтированные на грузовых железнодорожных платформах, список целей первой очереди, рабочая процедура ввода в программу установки координат ближайшего города, демонстрация емкостей с фосгеном и несколько крупных планов готовой к запуску ракеты.
По завершению съёмок все вместе посмотрели, что получилось. Химики и ракетчики дружно заверили, что у вражьих специалистов, которые будут смотреть «кино», волосья должны встать дыбом, причём сразу во всех местах. Тридцать восемь ракет с РГЧ ИН (разделяющаяся головная часть с блоками индивидуального наведения), дальностью полёта до тысячи километров, каждая заправлена сотней литров фосгена и запрограммирована на пуск по густонаселенным жилым кварталам близлежащих городов — жуткий кошмар для всех вместе взятых оперативных штабов и руководителей, которые уже вовсю работают в регионе. Тут не то что волосы дыбом — в одночасье запросто можно облысеть от ужаса.
