– Зайди!
Никита протиснулся в проход и оказался в полевом кабинете ультразвукового исследования.
– Ничего себе! – разглядывая стоящий рядом с топчаном новенький аппарат, хмыкнул он. – А откуда электричество?
– Кабель из деревни протянули, – пояснила Катя, задергивала полог.
– Зачем здесь это? Ведь все равно никого не лечите.
– Я тебе не сказала, здесь не только лечат…
– Но и калечат, – договорил за нее Никита. – Перед тем как отправить людей под нож, здесь смотрят патологию внутренних органов.
– Откуда знаешь? – Она с опаской выглянула в окно.
– Я видел, как на той машине привезли четверых гражданских и поместили в первую палатку лазарета.
– Господи! Какой ужас! Когда нет солдат, они начинают собирать по деревням обычных людей.
– Значит, наживаются на собственной армии? – догадался он. – Забирают органы у раненых?
– У тяжелых, – кивнула Катя.
– Не удивлюсь, если ими здесь становятся все поголовно.
– Домой отправляют извещение, что сын или отец погибли, а на самом деле… – Она не договорила.
– Понятно, – вздохнул Никита. – А куда девают после изъятия трупы?
– Большинство еще живыми увозят в Киев, – стала рассказывать она. – Вроде как в центральный госпиталь. Там, насколько я знаю, в какой-то больнице их…
– Потрошат, – подхватил Никита.
– Тарасюк хвастал, будто на нас целый крематорий круглые сутки пашет… – всхлипнула Катя.
– Скажу больше, тебя и Риту сегодня собираются тоже везти в Киев.
– Ты меня не удивил, – вскинула она на него испуганный взгляд.
– Знаю. У нас в запасе только пара часов. Ты сможешь под каким-нибудь предлогом попасть в палатку к донорам?
– Зачем?
– Нужно пронести туда нож и сказать, что я буду их ждать снаружи…
– Почему не разрезать самим? – удивилась Катя.
– У входа караульный, – стал он объяснять ей. – Как только я начну резать брезент, они могут от неожиданности заволноваться и выдать.
– Понимаю. В принципе можно попробовать.
– Пронесешь и проинструктируешь, чтобы делали все тихо. Полог резать параллельно земле, внизу, у самого пола. Это на тот случай, если кто-то войдет, тогда трудно будет заметить порез.
– Я поняла, – кивнула она.
– Выйдешь оттуда, сразу идешь за Ритой.
– А документы?
– Я постараюсь их забрать.
– Из сейфа?
– Ты только покажи эту палатку, – кивнув, попросил Никита.
– Она здесь рядом.
– Ты была внутри?
– Почему спрашиваешь? – насторожилась Катя.
– Хочу знать, что там.
– Стол, нары, скамейка…
– Конкретно. – Он стал пятиться задом и остановился у выхода. – Допустим, я вошел…
– Штабная палатка меньше.
– Понял. – Никита показал справа от себя: – Здесь что?
– Вешалка.
– Какая?
– Две врытые прямо в землю палки, а на них перекладина.
– Что на ней висит?
– Там на гвоздях его зимняя куртка, разгрузочный жилет и автомат…
– Прямо у входа? – не поверил Никита.
Она кивнула.
– Хорошо, дальше.
– Справа от тебя будут нары, прямо стол, – перечисляла Катя.
– Где сейф?
– Он его вместо стула использует.
– Как заберешь Риту, выходите за пределы лагеря, – стал инструктировать Никита. – Если есть сотовый телефон, отключить. В карманах ничего, что может звенеть…
– А ты?
– Помнишь, где стояла санитарная машина? – Он выжидающе посмотрел на нее.
Конечно, Катя знала. Но Никита спросил не случайно и не просто так. Вынуждая девушку ответить на вроде пустяковый вопрос, он заставлял ее включиться в работу и перестать быть пассивным исполнителем. В противном случае любая накладка, и Катя, настроенная на то, что за нее думал кто-то другой, растеряется и не сможет действовать самостоятельно.
– Конечно, помню! Напротив палатки, в которой ты лежишь.
– Там сейчас появилась еще одна и джип.
– Они все время ставят машины в этом месте, – кивнула Катя.
– Рядом с ним сейчас гвардейцы. – Никита прошел к окну и выглянул наружу. Никого. Перешел на другую сторону. За проволочным ограждением по-прежнему скучал караульный. Он повернулся к Кате: – Нужно осторожно подойти туда со стороны леса и ждать.
– Чего?
– Я постараюсь сделать так, чтобы солдаты ушли.
– Ты хочешь угнать машину? – догадалась Катя.
– И забрать людей, – кивнул Никита. – Они тоже туда подойдут. Ваша задача встретить их и не выдать себя.
– А если… – Катя недоговорила, но он понял, что она хотела спросить, и улыбнулся:
– Тогда уходите пешком. – Затем, протягивая деньги, добавил: – Дойдете до села, где нет военных, и наймете машину. Здесь хватит даже на танк…
Говоря это, он был уверен, что все получится. Деньги и инструктаж для того, чтобы девушки чувствовали себя увереннее.
– Я пойду? – тихо сказала Катя.
– Еще, – задержал он ее руку. – Оденьтесь потемнее…
Глава 49
Голь на выдумку хитра
Уже светало, а группа никак не могла найти брешь в боевых порядках. Они в третий раз выходили к полю, за которым были позиции ополченцев, и в третий раз на что-то натыкались. Сначала это был опорный пункт взвода, который Грек тут же отметил у себя на карте, потом вышли к стоящему в окопе танку.
– Если сейчас не пройдем, придется возвращаться. – Он посмотрел на начавшее светлеть небо. – День пересидим и попробуем на другом участке.
– Может, с боем? – осторожно предложил Форос.
– Прорвать оборону с тыла мы сможем, – вздохнул Грек, – но на поле нас положат.
Они шли за головным дозором, в который Грек назначил двух человек. Урал и Якут иногда выходили с ним на связь через портативную станцию, звук которой был убавлен до минимума.
Из опасения, что Балун выдаст группу криком, ему вновь заклеили рот скотчем. Идти в темноте через лес со связанными, вернее, склеенными руками было тяжело. Он то и дело натыкался на ветки и задыхался.
Они снова отошли в тыл и двинули вдоль линии фронта.
– Наращивают группировку «укропы», – негромко заговорил Грек. – Вчера здесь свободно прошли.
Быстро светало.
Он на ходу поднес станцию к губам:
– Урал, это Грек…
– Слышу тебя, Грек.
– Всем стой!
Шедшие в колонну по одному бойцы тут же рассредоточились в кустарнике в готовности отразить нападение с любой стороны.
– Ты чего? – удивился Форос. – Не успеем до рассвета.
– Уже не успели, – глядя на розовеющий восток, с сожалением проговорил Грек.
– Так что, «откат»?
– Пойдем днем.
– Как это? – опешил Форос.
– У тебя шевроны наши есть? – задумчиво глядя на Балуна, спросил Грек Фороса.
– Зачем их с собой в тыл противника брать? – удивился тот.
– А вот я прихватил. И георгиевская лента есть.
– Не боишься?
– Сам подумай, если нас будут обыскивать, значит, мы уже точно влипли.
– Что ты собираешься делать? – насторожился Форос.
Балуну от задумчивого взгляда Грека стало не по себе.
– Идея одна есть. – Ополченец снял с головы каску, вытер тыльной стороной ладони лоб и снова посмотрел на Балуна: – Нужно из нашего друга сделать бойца донецкой народной армии…
Вымотанный до предела, Балун вдруг перестал понимать, о чем говорит Грек. Слова стали сливаться и вязнуть в уставшем мозгу. Он перестал воспринимать окружающий мир, погрузившись в странное забытье.
– Крым, или как тебя там, Чернявщук, просыпайся! – Голос Грека вернул его в реальный мир.
Балун открыл глаза и увидел стоящих перед ним Грека и Урала.
– Держи! – бросил ему на связанные руки куртку Урал.
Балун наконец понял, что сидит по пояс раздетый. Еще он вспомнил, что на рассвете с него сняли куртку, чтобы пришить на нее знаки отличия ополченца.
– Одевайся, – приказал Грек.
– Может, руки для начала развяжете? – спросил Балун охрипшим ото сна голосом.
Тяжело вздохнув, Урал присел перед ним на корточки и принялся отматывать скотч:
– По мне, так лучше их тебе вовсе отрубить.
Балун на вытянутых руках стал рассматривать куртку. На одном рукаве теперь красовался шеврон Донецкой Республики, на другом красно-черный флаг. Погоны сержантскими лычками украшала георгиевская лента.
– Зачем? – Руки его безвольно упали на колени.
– Вопросов меньше задавай, – озлобился Урал.
– Мы выйдем на позиции «укропов», и я скажу, будто решил вопрос с ополченцами обменять тебя на своего бойца, – стал вводить в курс дела Грек. – Такое бывает. Командиры иногда договариваются между собой и решают такие вопросы на местном уровне.
– Только есть одна неточность, – вспомнив увиденных в Новотроицком пленных ополченцев, заговорил Балун, – ваши сидят у нас без знаков отличия. С них все срывают. А георгиевская лента на украинских военных и вовсе действует как красная тряпка на быка.
