Он вышел из сарая, плотно прикрыв за собой кособокую дверь на ржавых петлях, а Болт вплотную приблизился к Борису и взял его за разбитый подбородок.
– Живой еще, тварь! – злобно процедил бандит и больше для порядка, чем в надежде «разговорить» жертву, ребром ладони ударил связника по сломанной переносице. – Молчишь, – прошипел он сквозь зубы и поднял левую руку с сигаретой. На его обезьяноподобной роже заиграла улыбочка. – Дрели ты, значит, не боишься, что же, попробуем кое-что поинтересней…
Измазанная кровью рука с сигаретой медленно приблизилась к лицу Бориса. Острый уголек мягко уткнулся в бесформенное вздутие, за которым должен был находиться пока еще целый глаз, и запекшаяся на веке корка зловеще зашипела. Тело жертвы дрогнуло. Залитый кровью окурок погас. Болт грязно выматерился и отшвырнул его в сторону.
– Повезло тебе, скотина безмозглая! Но в следующий раз останешься без окуляра, обещаю!
Дверь сарая скрипнула. Коротышка, из-за малого роста и широких плеч похожий на табуретку, принес пластмассовую бутыль с лимонадом «Херши». В бутыли оставалось еще больше половины.
– На, освежись! – коротышка протянул бутылку Болту, рукавом куртки вытирая мокрые губы. Тот сделал несколько глотков, потом наклонил бутыль над головой Бориса и тоненькой струйкой стал лить шипящий лимонад на свежие кровоточащие раны. Несчастный снова вздрогнул и застонал. Его вспухшие веки чуть приподнялись, открывая красные мутные глаза.
Болт испуганно отпрянул, пораженный застывшим в глазах Бориса выражением. В них читалось сочувствие к своим мучителям. «Господи, прости им, безумным, ибо не ведают, что творят…»
– Эй, ты! – крикнул коротышка, подскакивая к Борису. – Ты чего так смотришь?!
И он обрушил на несчастного целую серию жестоких ударов. Когда секунд через тридцать ожесточенного избиения «бык» основательно подустал, он в последний раз пнул ногой в грудь в очередной раз потерявшего сознание пленника и махнул рукой.
– Все, глуши мотор! – смачно сплюнул коротышка себе под ноги. – Перестарались мы с тобой, Болт! Точно говорю – этот кусок дерьма уже ничего нам не скажет. Его мозги уже далеко отсюда, – и бандит ткнул пальцем вверх – туда, где сквозь местами провалившуюся крышу кое-где пробивался тусклый свет пасмурного осеннего дня.
Но он ошибался. Несмотря на чудовищные истязания, Борис все еще пребывал в здравом рассудке, если превращенный в кусок кровоточащей плоти человек вообще может здраво рассуждать. Связник хорошо понимал, что ему осталось жить не больше нескольких часов – даже если он сломается и «сдаст» Ворона. Тогда вместо одной смерти будет две… Так не лучше ли плюнуть этим скотам в рожи и послать их ко всем чертям, вместе с их дрелями, паяльными лампами и кулаками?!
Усилием воли Борис заставил себя не потерять сознание, едва шевелившимся, прокушенным во многих местах языком медленно облизал вспухшие синие губы, сделал два глубоких вздоха, насколько позволяли переломанные ребра, и тихо прошептал:
– Я… скажу… куда… идти…
– Что? – резко повернулся Болт, стоявший к пленнику вполоборота. – Что ты сказал?!
– Наконец-то, мать твою! – радостно воскликнул коротышка. – Так давай, не тяни! Притомил уже, сука!
«Быки» замерли, готовясь услышать долгожданные координаты Ворона.
– Пошли вы на… хуй, – внятно произнес Борис и криво усмехнулся разбитыми губами.
– А-а-а! – завопил взбешенный Болт.
Такой же вопль издал покрывшийся от злости красными пятнами коротышка. А связник Ворона снова уронил голову на грудь и уже не чувствовал, как бандиты обрушивают на него удар за ударом. На измученного пытками Бориса накатилась мягкая, теплая волна и унесла его от того берега боли и страданий, который называется жизнью.
От ставшего уже привычным за последние сутки занятия бандитов отвлек шум подъехавшей к сараю автомашины. Они опустили кулаки и вышли из полутемного пространства на свежий воздух. А из прикатившего микроавтобуса вывалился усталый, но явно чем-то довольный Адидас. Он обошел автобус сзади, открыл дверцы грузового отсека и выволок оттуда за волосы симпатичную светловолосую девушку в коротком черном платье и белоснежной кофточке. Одежда эта очень напоминала униформу официантки или работницы гостиничного сервиса.
– Вот она! – удовлетворенно произнес Адидас – длинный и тощий как жердь отморозок лет двадцати пяти с бугристой, гладко выбритой башкой. – Насилу отыскал! Еще брыкалась, мокрощелка!
И, не долго думая, он отвесил девушке размашистую, хлесткую пощечину. Та не удержалась на ногах, упала на колени и принялась громко звать на помощь. Слезы отчаяния градом катились из ее глаз, оставляя на щеках синие потеки косметики.
– Теперь он заговорит, вот увидите! – самодовольно заявил Адидас, но, увидев на лицах коротышки и Болта кислые мины, осекся. – В чем дело, пацаны?
– Он уже ничего не скажет, – буркнул похожий на табуретку бандит. – Бобик сдох, так и не трахнув свою Жучку.
– Что, замочили? – с досадой переспросил Адидас. – Ну и мудаки! Поторопились… Ну да ладно! Займемся тогда нашей гостьей. – Он нагнулся, схватил за волосы сидевшую на земле девушку и потянул вверх. – Вставай, лярва! Пора сдавать экзамен. Слышь, пацаны, может, кто хочет трахнуть эту куклу?
– Нет, я уже ничего не хочу, кроме как всхрапнуть на мягкой кроватке, – отмел свою кандидатуру коротышка. – Почти сутки не спал, да еще этот… Словно язык проглотил, гаденыш! Я пас.
– А ты, Болт? Смотри, какая пилорама! – и тощий, как жердь, бандит еще раз ударил девушку по лицу. Она протяжно застонала, а «быки» дружно загоготали.
– А что, я вполне, – ухмыльнулся Болт. – Инструмент продувки требует, и тогда держись!
– Я тоже составлю тебе компанию, – поддержал его Адидас. – Но пусть сначала полюбуется на своего дружка. Тогда совсем покладистой будет, правильно?
Бандиты подхватили под мышки белую от страха девушку и поволокли ее в сарай.
Едва они переступили порог, она сразу увидела стул, стоявший у дальней стены, возле выбитого окна. К нему был привязан человек. Узнать его было практически невозможно, поскольку и лицо, и все тело несчастного представляли собой сплошную кровавую кашу. От одежды остались прожженные во многих местах лохмотья, а на руках зияли круглые раны, от которых тянулись потеки засохшей крови. Рядом, у ног мертвеца, лежала ручная дрель с зажатым в патроннике сверлом. Картина была настолько страшной, что девушка моментально перестала плакать. Ее глаза, как стеклянные, тупо уставились в одну точку. Она глядела на окровавленный труп и уже чувствовала, кто перед ней, однако разум отказывался верить в этот дьявольский, запредельный кошмар.
– Этого не может быть, – шептала она белыми как мел губами. – Нет… Нет!!!
– Да!!! – во весь голос заорал Болт. – Вот вы и встретились, голубки! Теперь вдоволь поворкуете… Только сначала тебе предстоит хорошенько попотеть, дешевка!
Подсечкой, отработанной еще во время занятий в секции классической борьбы, Болт сбил парализованную ужасом девушку на землю. Адидас тут же разорвал ее одежду и за ноги поволок в угол, где лежала охапка прелой соломы. После этого оба бандита с яростью и ожесточенным матом поочередно изнасиловали почти не сопротивлявшуюся девушку. Все то время, пока происходило надругательство – что-то около получаса, – похожий на табуретку коротышка нервно курил одну сигарету за другой и постоянно давал советы, как «прикольней трахнуть» потерявшую ощущение реальности подругу Бориса. Созерцание полового акта в конце концов так пробрало коротышку, что он, заранее спустив штаны, набросился на девушку сразу же после того, как удовлетворились его дружки.
– Во дает! А ломался, как целка! – ржали, глядя на голую задницу коротышки, Болт и Адидас. – Смотри, не перестарайся, а то жена побьет! Гы-гы!
– Ну вас, козлы, – отбрыкивался «бык», яростно двигая тазом. Груди жертвы сотрясались в такт его движениям, и это несказанно его возбуждало. Наконец он сладострастно замычал, забившись в судорогах оргазма.
– Ну ладно, – сказал Болт, – пусть расслабляется. А мы пока займемся жмуриком.
Адидас извлек из кармана складной нож и перерезал капроновые веревки. Труп Бориса свалился со стула на земляной пол сарая, потом его отволокли к автобусу и забросили в багажный отсек. К тому времени коротышка уже поднялся и застегнул штаны, поэтому следом за мертвецом в микроавтобус затащили и девушку. Бандиты попрыгали в кабину, «Фольксваген» затарахтел дизельным движком, а Адидас достал из «бардачка» трубку сотового телефона и, набрав номер Бизона, обрисовал тому обстановку.
– Ясно! Везите их к Старику, – ответил, чуть подумав, пахан. – А потом возвращайтесь. Есть кое-какая информация…
– Понятно, – бросил Адидас в трубку и, отключив связь, обратился к подельникам: – Босс велел везти этих двоих к Старику.
