отдышался, и по пролетарски вытер рот рукавом пиджака — был глава города из рабочего класса, поднявшийся по партийной линии, так что плевать хотел на этикеты.
Посидели, покурили.
— Чего пришёл-то, Соловьёв? — лукаво прищурился Конкин. — Ты ж не будешь просто так сюда приползать, чтоб коньяк со мной попить?
— Просто так не буду, это верно, Кузьма Валерьич, — согласился Жека. — Однако сам рассуди. Если я не буду маячить у тебя, обо мне забудут. Забудут — дела пойдут плохо. Дела пойдут плохо — моим людям будет плохо, трудящимся. А это сам понимаешь, дело государственное, как ты говоришь. Это нестабильность, митинги, забастовки. Ненужный шум.
— Это верно ты рассуждаешь, кстати, — согласно кивнул головой Конкин. — Так и встарь работали. Неофициально, конечно. На дачи ездили друг к другу, на охоту в заказники и заповедники. Уху стерляжью с дымком варили на берегу, или лосятину жарили на костре в лесу, прямо при егерях. Зато знали друг друга. В одной спайке были — партия, исполкомовские, МВД и директора предприятий. Любую проблему решить могли! Оттого всё и работало как надо.
— Вот, Кузьма Валерьич! — с воодушевлением согласился Жека. — И я за то, чтоб всё работало как надо. Времена сейчас тяжёлые! Надо как-то выживать. Всем вместе надо выживать!
— Надо выживать. Так говори, чего хотел-то?
— А хочу я, Кузьма Валерьич, спонсором выступить нашего городского УВД. Американский компьютер хочу подарить органам правопорядка, — осторожно сказал Жека. — В виде материальной помощи частного бизнеса на усиление борьбы с организованной преступностью. Кузьма Валерьич! Ну телевизор смотреть невозможно! Город наш криминальной столицей страны уже называют! Родиной мафии! Разве это дело???
— Не дело, — согласился Конкин. — Я понял тебя. У тебя конечно, есть интерес сделать это открыто, не кулуарно, чтоб не было визга в демократических СМИ, что это взятка. Ну и прорекламироваться немного.
— Вот! Ты с ходу всё схватываешь, Кузьма Валерьич! — согласился Жека. — Так и есть, лукавить не буду. Есть у меня интерес прорекламироваться немного. Потому что прошлый раз после того, как дом сдали, это нам прибыль немного увеличило, заказчики пошли, мы показали себя как надёжные партнёры с давними рабочими традициями. Рабочим хватило выделить денег на отоварку продуктами по низким ценам.
— Сейчас я позвоню Хромову, — согласился Конкин, беря телефонную трубку в руки и набирая номер. — Алло! Владимир Александрыч? Ты? Это Конкин! Узнал? Хахаха! Чё ж не узнать… Слушай, друг, у меня тут Евгений Соловьёв сидит, предприниматель. Знаешь, да? Ну вот! Даже знаешь уже! И я его знаю! Хороший парень, мы давно знакомы. Много услуг и хороших дел для города сделал. Сейчас сидит, говорит, хочет ещё один прекрасный поступок совершить. Подарить американский компьютер городскому УВД. В виде добровольной помощи правоохранительным органам как вклад городского бизнеса в борьбу с организованной преступностью. Надоело говорит, про родной город читать в СМИ как о рассаднике мафии. Естественно, Александрыч! Всё это будет сделано абсолютно открыто, с привлечением СМИ различных политических взглядов, в актовом зале администрации, при стечении публики. Ветеранов МВД можно пригласить, небольшой концертик устроить с детишками из подшефных школ и садиков. Да! Да! Как можно скорее, чего тянуть-то? Давай на следующей неделе, во вторник. Ну всё. Договорились. Я тоже распоряжение дам своим.
Конкин положил трубку, и разлил опять коньяк.
— Договорился. Благодарит тебя начальник УВД, — улыбнулся Конкин. — Во вторник порешали всё сделать. Нормально?
— Конечно нормально, Кузьма Валерьич! — обрадовался Жека, и пожал руку главе города. — Спасибо огромное! Ладно, я побежал! Дел по горло ещё! Удачного дня!
— И тебе не хворать! — довольно сказал захмелевший Конкин. — Так глядишь, и нам, администрации, чего нибудь перепадёт.
— Обязательно! — заверил Жека, выпил коньяк, и вышел из кабинета.
Можно подарить компьютер и Конкину. На определённых условиях.
Глава 16
Пожар в спортивном клубе «Чемпион»
Вечером в офисе товарищества собрались все. Сидели, курили, ждали Жеку. Разговоры о делах пока не начинали.
— Чё сидите, рожи сквасили, как на поминках? — Жека зашёл и поздоровался со всеми. — Наливайте, чё есть. Графин, ты ходил к своему знакомому?
— Ходил, — Графин выпил, потом закурил. — Говорит, Филимон злой. Половину его бойцов самых лучших угандошили. Сейчас на измене весь. Сидит, шкерится. На базе у себя виснет, даже домой не ходит.
— Где база?
— Спортивный клуб «Чемпион». Бывший подростковый клуб «Пионер». Знаешь такой?
— Знаю, — согласился Жека. — Рядом с квадратом, в соседнем доме, с торца отдельно стоящая небольшая приблуда.
— Там все, кто остались, сейчас виснут. Посылают пару шестёрок за продуктами и бухлом. Боятся, что за ними придут.
— Не… Ну нормально, вот это чисто по умному, — заржал Жека. — Затеять самим бузу, а потом на попятную, и шкериться по углам. Конечно, не на автобус с бабами наехали.
— Трудно его будет завалить там, — заметил Графин. — Там и охрана у входа, да и внутри хрен его знает что. Даже если человек 5 со стволами, да ещё на измене, их не выкурить оттуда.
— Ты слово-то такое выбрал — выкурить, — заржал Славян. — Как будто мышей каких.
— Именно! В точку! — согласился Жека. — Надо выкурить, а потом вальнуть. Иного варианта просто нет. Ну давайте посмотрим — даже если подпрячь мусоров, предположим, слить им, где они виснут, ну повяжут Филимона, а потом выпустят тут же — предъявить ему нечего. Так что надо самим за дело браться.
— И как? — спросил Славян, впрочем, догадываясь, какой будет ответ.
— Очевидно же. Сами сказали. Выкурить. Устроить пожар, а когда они полезут наружу, перестрелять их там всех.
— Там снаружи в машине всегда два человека сидят, — предупредил Графин. — Типа дозорные. Я был там сегодня. Белая семёрка, неприметная, не у входа стоит, а поодаль, в ней двое лбов сидели, палили по сторонам.
— Это ещё лучше, что не у входа! — возразил Жека. — Значит сначала этих опрокинуть, а потом поджечь базу. Окна разбить, и бутылки с бензином закинуть внутрь в нескольких помещениях. Они наружу полезут, там их и грохнуть. Филимон сейчас круглосуточно там живёт?
— Говорят, да, — согласился Графин. — Никуда не выходят пока. Решают, что с нами делать. Филимон говорит, намного раньше
