– Марек, послушай… – Я откашлялся. – По поводу того, что произошло во время боя… Эта тварь хотела взять меня под свой контроль, прикинь? Словно не живоглот, а шептун! Наверное, какой-то новый вид зверей-мутантов…
– Ага. Его мать в свое время переспала с шептуном, – пошутил Марек.
Теперь он улыбался и вообще выглядел как обычно. Но я понял: он не поверил ни одному моему слову. Для него я больше не человек – мутант.
Что ж, ладно… Значит, так тому и быть.
Я решительно поднялся на ноги. Надо было осмотреться.
Поляна представляла собой живописное зрелище. Весь центр занимала туша живоглота. Его бок был разворочен прямыми попаданиями. Хищник-мутант лежал прямо на гниющих останках людей, тяжелые лапы все еще прижимали их к земле. Казалось, зверь старается и после смерти заявить всем, что это его добыча.
Пуха и Русика видно не было. Впрочем, в отдалении из-за пушистых елей поднимался весьма заметный сигаретный дымок. Понятно, отошли парни в сторонку и закурили, пытаясь хоть немного заглушить отвратительный трупный запах.
В отличие от них Вэд, казалось, не замечал тошнотворной вони. Принюхался, что ли? Он склонился над тушей живоглота и пытался выдрать один из когтей. Такой трофей весьма ценится среди бродяг. Вэд повесит его на шею и в кабаках станет хвастать, как в одиночку завалил живоглота. Бесплатная выпивка обеспечена, да и немногочисленные в АТРИ женщины будут в восторге…
…Охваченный тщеславием Вэд не замечал царящей вокруг вони и старательно трудился над лапой живоглота, но нож безрезультатно скользил по ороговевшей шкуре.
– Подожди полчаса, когти сами отвалятся, – посоветовал я ему.
Я был уверен, что Вэд слышал эту бородатую атрийскую шутку, но парень и вправду отложил тесак и поглядел на встроенные в КИП часы, засекая время. Пришлось вмешаться и на полном серьезе показать ему, как именно выдирают когти.
Пока я развлекался, Марек обошел полянку, внимательно изучая останки бродяг, а потом отозвал меня в сторону:
– Здесь полно мертвяков разной степени свежести.
– А опознавательные знаки на них имеются? Татуировки, нашивки на комбинезонах? К какой группировке они принадлежали?
– Точно установить невозможно, – осторожно сказал Марек.
Я понял его намек – он предлагал выдать имеющиеся на поляне трупы за людей заказчика.
Мареку хотелось поскорее разделаться с заданием. Не знаю уж, из-за чего: опасался продолжать путь с напарником-мутантом, то есть со мной, или просто рассчитывал по-быстрому закрыть тему, отчитаться перед заказчиком и получить деньги.
Как бы там ни было, я его стремлений не разделял. По-моему, если уж взялся за работу, доведи ее до конца. Сделай настолько качественно, насколько сможешь. Чтобы потом без претензий и упреков со стороны нанимателя. В нашем деле ведь как: один раз схалтуришь – и всё, репутации конец, больше высокооплачиваемую работу не предложат.
Нет, прежде чем идти к Волкодаву с информацией, будто его ребят порвал живоглот, надо найти веские доказательства.
– Давай осмотрим тут все очень тщательно, – сказал я.
Мы с Мареком принялись лазить по полянке, стараясь выяснить, кем были погибшие от зубов живоглота бродяги.
Пух, Русик и Вэд в наших поисках участия не принимали – они не столько помогали бы, сколько путались под ногами. Поэтому я велел им отойти подальше и следить за окрестностями. Задание было чисто формальным – честно говоря, ожидать появления кого-нибудь постороннего в логове такого хищника не стоило. Разве что живоглот здесь жил не один. Но такое возможно, только если это самка с детенышами, а убитый нами зверь был самцом.
Мы с Мареком просеяли каждый квадратный сантиметр полянки, не погнушались осмотреть трупы, разыскивая гравировку на КИПах или другие опознавательные знаки. Тщетно. Наконец Марек не выдержал:
– Бедуин, не гневи судьбу! Надо возвращаться. Скажешь заказчику, что его пацанов порвал живоглот.
– Один из отрядов состоял из тридцати бойцов, – возразил я. – Против трех десятков даже живоглоту не устоять. Пятерых он еще мог бы порвать, но вряд ли больше. К тому же ты забыл, что по последнему из отрядов кто-то стрелял из гаусса. Ну не живоглот же!
– Стрелять мог зомби. И не один. Вначале бродяги перестреливались с зомби, а потом все вместе угодили на зуб живоглоту, – выдал Марек.
– Шутишь, да?
– Ох, и дотошный ты, Бедуин. – Марек раздраженно дернул плечом. – Смотри, вон там лежат трупы бродяг, которых порвал живоглот. Чего тебе еще надо, а?
– Доказательства, что убитые – люди заказчика.
– И какие именно доказательства? – хмуро поинтересовался Марек.
– Например, тот ценный хабар, который они несли. Ты же не будешь утверждать, будто живоглот сожрал и его?
– А ты уверен, что бродяги шли с хабаром? – уточнил молдаванин. – Возможно, они погибли, так и не успев собрать его.
– Нет, Марек, у них при себе был хабар.
Моя уверенность основывалась на словах Волкодава. Он утверждал, будто его люди, придя на «полянку», каждый раз связывались с ним, докладывали об «урожайности», а покинув «плантацию», сбрасывали зашифрованный список собранных цацек через КИП.
– Хабар был, – повторил я.
Вообще-то в ельнике у живоглота мы нашли кое-какие цацки: с десяток леденцов, штук пять светлячков, пару перышек и даже один кошачий глаз – короче, все, что осталось от разорванных живоглотом бродяг. Но под определение «ценный» этот хабар никак не подходил, за исключением разве что перышек и кошачьего глаза.
Марек вздохнул и скучным голосом произнес:
– У меня при себе есть одна погремушка.
– Рад за тебя, – сухо ответил я.
Погремушка – действительно ценная цацка. Если носить ее при себе постоянно, улучшается здоровье, выносливость. Короче, она действует почище любого допинга. Необычайно полезная вещица.
– Я ее жохам не хочу сдавать, она у меня вроде талисмана, – продолжал Марек. – Но если для общего дела понадобится, пожертвую, не задумываясь.
Намек прозрачен, как слеза младенца. Дескать, отдадим нанимателю погремушку вместе с кошачьим глазом и скажем, будто это все, что осталось от его ценного хабара.
– В списке заказчика, кроме погремушки, есть еще сопли невидимки, ведьмины волосы и огневик-камень. У тебя их случайно при себе нет? – ехидно поинтересовался я.
Марек помолчал, о чем-то раздумывая, а затем вкрадчиво произнес:
– А может, никакого «ценного хабара» и не существовало? Заказчик просто развел тебя, как последнего лоха? Дескать, пускай за одну и ту же оплату Бедуин и людей моих найдет, и хабар дармовой раздобудет.
Я задумался на мгновение. Нет, Волкодав не станет так поступать. Он знает, что со мной подобные штучки не проходят. Более того, любая попытка развести меня скверно отражается на здоровье хитреца.
– Знаешь, что я думаю, Марек? Живоглот поселился здесь недавно. Уже после того, как прошел последний из отрядов заказчика. Так что задание мы пока не выполнили. Надо идти дальше.
Он посмотрел на меня со злостью:
– Ты как хочешь, а я возвращаюсь!
– Твое право, но тогда не получишь деньги.
Марек сжал кулаки, шагнул ко мне и процедил сквозь зубы:
– Мы так не договаривались! Свою работу я сделал!
– Подай на меня в суд. А работу ты до конца не довел.
Он постоял, поиграл желваками, а затем повернулся к своим парням:
– Эй, вы! Хорош курить! Надымили здесь… Гасите бычки, надо двигать дальше.
Я подошел к нему, тронул за плечо:
– Спасибо…
Марек сбросил мою руку, но я почувствовал, что конфликт на время исчерпан.
Глава 3
Байки, подслушанные у костра:
– Вот у меня отец – знатный бродяга. На живоглота один ходил. Однажды даже с хуги за руку поздоровался!
– И что?
– Что-что… Он с тех пор эту руку не моет. Так, почистит, смажет, болты заменит, и нормально…
Покинув владения живоглота, мы перевалили через невысокую сопку и вышли к бурному ручью с каменистыми берегами. От воды слегка фонило радиацией, но вполне терпимо. Кроме жгучей спорыньи, других опасностей не наблюдалось, анализаторы показывали практически норму, и я решил идти вдоль ручья. Мы благополучно миновали лиственничное редколесье, затем прошли через ельник наподобие того, где столкнулись с живоглотом, и вышли к Лесу Дождей.
