— Ты с Малиди встречался?
— Да, дрянной мужичонка. Алкаш первостатейный. В Гате ящиками скупал виски у подпольных торговцев. Другом станет сразу, когда нальешь стакан.
— Откуда у него такие деньги?
— Не знаю, не интересовался.
— Что слышно о фундаменталистах?
— Одни только противоречивые слухи. Говорят, что столицу Алжира они еще не захватили. Правительство бессильно, что-то сделать, но пока удерживает власть. Фактически в стране двоевластие. Самое ужасное, что всех иностранцев и в столице, и в крупных городах, правительство не смогло сохранить. На Севере море крови.
— Что-нибудь еще?
— В Гате опасаются, что отряды фундаменталистов после захвата Эджели могут нарушить границу Ливии и напасть на Серделес. И еще. Вабу выехали сюда не все. У меня такое впечатление, что основной обоз они оставили в Гате под охраной около полу сотни туземцев. Сюда они перетащили всех женщин, стариков и детей.
— Хорошо. Не упускайте из виду Малиди. Все время следите за ним и днем, и ночью. Понятно, сержант?
Кострюков кивнул головой.
Передо мной сидел низенький, кривоватый, в неряшливой грязной одежде туземец с черными волосами и водянистыми глазами. Рядом стояла Люся и молоденькая смуглая девушка лет восемнадцать в цветастой кофте и желтой юбке.
— Мне очень приятно вас видеть, господин Малиди, — обратился я к туземцу.
Люся наклонилась к его уху и начала шептать. Широкая улыбка охватила половину лица туземца. Он заговорил, как каркающий ворон и Люся поспешила перевести.
— Я тоже рад вас видеть, господин капитан. Моя жена сообщила мне радостную весть, что вы поможете нам. Мы, учитывая обстановку в Гате, поспешили сюда.
— Да, мы учли ваше бедственное положение и согласились вам помочь продовольствием, но… По договоренности с правительством Ливии, мы будем здесь еще месяц для стабилизации обстановки и дальнейшие наши контакты увы… прервутся.
— Я рад, что вы нам поможете этот месяц, но там будет легче. Будет сезон дождей и мы уйдем в большие оазисы Эль-Катрун.
— Сколько человек прибыло с вами?
— По-моему, около 400.
— А где же остальные? По моим данным у вас их было 480.
— Остались в Гате. Они не хотели ехать сюда. Мы им оставили все наши продовольственные запасы.
— Понятно. Давайте с вами договоримся, мы питаем из общего котла только беженцев из Европы и Австралии, вам же надо выделить людей, которые ежедневно будут у нас получать продовольствие и вы там сами разберетесь, надо ли делить его между семьями или готовить сообща.
— Да, да, мы согласны.
— Я думаю мы основные вопросы мы решили. Не хотите закусить со мной?
Малиди закивал головой. Солдаты по моему зову принесли бачок куриного супа, каши и тарелки с ложками. Я поставил перед гостями стаканы и вытащил из чемодана бутылку северного спирта с красной этикеткой. Вождь подозрительно глядел на нее.
— Разбавлять или не надо? Это как виски, — спросил я Люсю.
— Нет, не надо, — вдруг по-русски сказал Малиди. — Я в России о спирте слышал, но еще не пробовал.
— Вы все еще помните русский язык.
— Очень плохо.
Женщинам и себе я спирт разбавил, а вождю плюхнул целый стакан не разбавленного.
— За ваше здоровье.
Малиди просто вылил в рот стакан со спиртом. Его сначала перекосило, потом кривизна рта стала изгибаться в улыбку. Он наконец-то вдохнул свежий воздух и торопливо заглотил несколько ложек супа. Люся выпила и закашлялась, а молодая девушка только попробовала на язык и тут же отставила стакан. Мы ели суп молча, только вождь торопился и ужасно чавкал. Обед подходил к концу и уровень спирта в бутылке понижался. После третьего стакана, Малиди отвалил от стола и сказал, что хочет спать и пойдет к себе. Я остался с женщинами.
— Люся, а чего ты мне не представила свою дочь? Я не ошибся?
— Нет. Это Мари.
— Она русский знает?
— Плохо, но знает. Хоть я и занималась с ней, но практики нет.
— Она за мужем?
— И да, и нет.
— Не понял.
— Когда ей было 15, ее выдали за друга вождя, но они прожили вместе только три дня, а потом бог его взял на небо.
— Несчастный случай?
— Может быть, а может убили. Но по нашим законам, теперь Мари принадлежит брату мужа, но его уже три года нет. Он как завербовался на нефтепромыслы в Джалу на Севере Ливии, так от него ни слуху, ни духу.
— Неправда, он недавно письмо прислал вождю, — как робот четко выговаривая по-русски слова, сказала Мари.
— Ну вот, я вас наконец-то услышал.
Мари засмущалась.
— Погоди, она еще тебя замучает вопросами.
— Слушай, Люся, ваши женщины за плату могут помочь на кухне? Нужно готовить для беженцев пищу, убирать и мыть посуду. Наши повара просто не справляются.
— Вообще-то все решает вождь, но для того что бы заработать несколько зелененьких, он наверняка согласиться. Сколько надо?
— Два человека.
— Мари, пойдешь?
— Пойду.
— Ну вот видишь, одну я тебе уже нашла. Вторую пришлю позже. Ты прости нас, мы у тебя заняли много времени, поэтому я пойду, а Мари сам отведи на кухню и объясни, что делать.
Перед приходом каравана машин я поднялся с кровати сам и тут же прибежал запыхавшийся Кострюков.
— Товарищ лейтенант, усек я все-таки этого гада, вождишку. Он ночью ушел с большим мешком в Серделес и знаете к кому? К какому-то то ли директору промыслов, то ли президенту.
— Случайно не к Блейку?
— Черт его знает. Не будешь же будить всех соседей и спрашивать кто есть кто. Тем более, арабского я не знаю. Я только местного полицейского чуть-чуть прижал, он, слава богу английский знал, это он и выложил. Два часа вождишко проболтался в этом доме и ушел обратно к себе в лагерь, но уже без мешка.
— Один ходил?
— Один.
— Дом помнишь?
— Запомнил.
— Отлично, надо теперь выяснить, действительно они в нем проживают, или нет.
— Я потом выясню, капитан.
Караван пришел еще больше, чем прежде. Потом целый день подъезжали на машинах, тракторах, верблюдах, лошадях и даже некоторые пешком, хотя я не мог представить, как они выдержали эту африканскую жару.
Маслов долго пьет воду.
— Все, капитан, вывезли всех русских.
— Иностранцев осталось еще много?
— Нет. Там французы идут, мы им бензин оставили. Эти организованы больше. Завтра придут сюда. Они все-таки оставили форт.
— А как Эль-Адеб-Лараш?
— От туда все иностранцы эвакуированы. Я забрал последних.
— А где фундаменталисты?
— Плохо дело, капитан. Армия Алжира раскололась полностью. Фанатики сумели часть солдат и офицеров переместить на свою сторону. Из форта Лальман французов подпирают, в основном, те части, которые перешли на тих сторону, но французы имеют броневики и кой-какую технику, поэтому исламисты не вступают с ними открыто в стычки, а просто противостоят. Сейчас обстановка такова. Французы встали на развилке двух дорог на Эджеле и Эль-Адеб-Лараш. Пока последние беженцы сюда не придут, они заслон не снимут.
— Как западное направление?
— Никак. Бедуины еще не вышли на своих верблюдах. Но Эль-Адеб-Лараш обречен.
— Как ты думаешь, с теми кто остался что-нибудь будет?
— Нет, они либо тоже фанатики, либо притворяются. Так что их не тронут. Не тронули же нефтепроводы и промыслы. У них во главе движения не идиоты стоят. Рабочих и инженеров готовых служить им не тронут. Нефть Алжиру нужна.
— Я решил с последним рейсом выехать сам, во главе колонны.
Маслов кивает головой.
— Так что прими все хозяйство в свои руки.
— Будь осторожней, капитан. Сейчас они обнаглели и имеют способность стрелять из-за угла.
— Мы военные, Коля, и наша жизнь полна риска. Лучше скажи взрывники у нас хорошие есть?
— Есть, но не вздумай взрывать буровые и насосные станции. Этим ты обозлишь их и они будут иметь повод перейти границу Ливии.
— Нет, трогать я их не буду. Мне они нужны для другого.
— Возьми Колотова, парень во. Гвоздь взорвет, если нужно.
— Договорились.
— Господин капитан, я вам поесть принесла.
Передо мной стояла Мари с куском фанеры в руках, на которой были накрыты полотенцем тарелки.
— Давай.
Я ем, а она не уходит и сев на корточки старательно следит за мной.
— Вы сегодня туда уходите?
Она кивает на раскаленные пески.
— Ухожу.
— Там может быть страшно?
— Может быть. А ты откуда знаешь, что я отправляюсь в Алжир?
— Все говорят. Сегодня даже мой отец сказал об этом.
— Странно.
Она берет грязную посуду и уходит. Пора формировать колонны. Сержанты Лемешев и Кострюков стоят на вытяжку.
— Можно мы с вами, товарищ капитан.
— Кострюкова беру, Лемешева нет. Будете помогать лейтенанту Маслову. А вам Кострюков, отобрать по два человека охраны на машину, двойной комплект боеприпасов. Шоферов самых лучших, на ваше усмотрение.
