– И флакон с жидкостью, – добавил коллега и легонько потряс сосудом возле уха.
– Да еще в придачу новейшее оружие, – в свою очередь кивнул шатен на пару лежащих рядом автоматов.
– Да, мужички явно не из здешних мест, – вставая, кивнул тощий сотрудник контрразведки и, обращаясь к спецназовцам, приказал: – Помогите-ка загрузить этих двух голубчиков в вертолет. А снаряжение с оружием мы соберем сами…
Спустя десять минут "вертушка" была готова к вылету – экипаж занял место в пилотской кабине; все пассажиры, кроме толстого шатена, расселись на откидных сиденьях транспортной кабины; прихваченный контрразведчиками "багаж" покоился на полу у желтой топливной бочки.
– Значит так, – обратился шатен к Миронову, стараясь перекричать завывшие турбины авиационных движков, – тебе за чрезмерное усердие из нашего ведомства придет соответствующий "привет" в виде… как минимум строго выговора, а то и служебного несоответствия. А с этим, – он кивнул на собиравшего винтовку снайпера, – с этим разберись и накажи своей властью. Понял?
– Так точно, – угрюмо отвечал офицер спецназа.
Вскоре "восьмерка" взмыла с вершины перевала и, медленно развернувшись кургузым телом, взяла курс на север – вглубь страны.
Да, отдавая приказ командиру группы об уничтожении каравана, начальство обмолвилось: постарайся кого-нибудь из бандитов взять живьем. "Постарайся… Легко сказать! – послал капитан смачный плевок вслед улетевшей "вертушке". – Тебя бы, жирная сучара, сюда – под пули тех скорострельных автоматов! Посмотрел бы я на твои широкие штаны. И на то, как бы ты выполнил такой приказ".
– Группа, в одну шеренгу становись! – повернувшись к бойцам, скомандовал он и посмотрел на заходящее за горные пики солнце.
Через полчаса стемнеет, а им с оставшимися погранцами и с кучей трофейного оружия еще нужно успеть добраться до ближайшей заставы – ведь ночью "вертушки" в горах не летают.
Бойцы построились и ждали дальнейших указаний; вид у всех был уставший, измотанный – шесть часов утомительного перехода по горам, потом затяжной бой; а впереди опять маячит долгая дорожка. Хорошо еще обошлось без серьезных потерь – двоих слегка зацепило в перестрелке, но это не страшно.
– Сержант Рябина, – назвал Миронов снайпера.
– Я, – невесело откликнулся тот, вероятно, предчувствуя неизбежную неприятность.
– Выйти из строя.
– Есть.
Снайпер сделал три шага вперед и развернулся лицом к товарищам. Все затихли, ожидая услышать очередную несправедливость, ниспосланную через их командира вечно недовольными верхами.
Капитан помолчал, все так же, щурясь и посматривая на красноватые от вечернего солнца склоны…
Но внезапно, будто очнувшись от невеселых дум, отчеканил:
– Р-ровняйсь! Смирно! За добросовестное исполнение служебных обязанностей объявляю вам благодарность.
И хлопнул тяжелой ладонью по плечу сержанта. Хлопнул и посмотрел твердо, с верою в свою правоту.
Сей же миг на измученных и чумазых лицах появились улыбки; по шеренге прошел одобрительный гул. Сержант в растерянности глянул на офицера, но тут же спохватился и четко ответил по Уставу:
– Служу России!
– Становись в строй, – кивнул командир и обратился ко всем: – Так парни, эмоции в сторону. "Вертушка" до темноты за нами не поспеет, поэтому десять минут на сборы и в путь-дорожку – до заставы. Погранцы обещали на ночь приютить, а утречком двинем домой. У меня все. Вольно. Разойдись…
Россия; Москва
23 июня
– Принцип, мои дорогие! Все дело в принципе. Или в глобальной кадровой стратегии, если хотите. Японский конспиратор… – вставив свое любимое выражение и откинувшись на спинку удобного кресла, рассуждал Александр Сергеевич. – Русские разведчики всегда давали фору оппонентам в странах, составляющим круг наших интересов. Вы должны знать: мы всегда были лучше тех, кто служил Западу, потому что люди, которые идут работать к нам, имеют более высокий уровень образования, чем их коллеги в Штатах. Это престижно, служить в русской разведке. Почему так? – насмешливо смотрел он на двух молодых людей. И сам же отвечал: – Да все очень просто – если ты был умным в Советском Союзе, то рвался работать в разведке; если же ты умный в Штатах, то организуешь собственный бизнес. Все просто.
Двое молодых крепких мужчин и симпатичная девушка слушали пожилого собеседника с интересом. Или делали вид…
Внешность майора Артура Дорохова чем-то особенным не отличалась – обычный парень, каких в густонаселенной Европе миллионы. Крепкая фигура среднего роста, коротко подстриженные и слегка выгоревшие от долгого пребывания под южным солнцем волосы; опять же типичное для европейцев лицо с прямым носом, чуть полноватыми губами, высоким лбом и усталым взглядом светло-серых глаз. "Особых примет не имеет", – примерно так бы оценили подобный типаж в полицейском участке любого города, любого государства.
Пожалуй, капитан Александр Осишвили выглядел слегка поярче: черноволос; высок ростом, отчего казался худощавым; улыбчив и говорлив. А временами жутко вспыльчив. Давний напарник и лучший друг Артура был подвижным, смуглолицым парнем двадцати пяти лет от роду. Переехав в Россию из Грузии в десятилетнем возрасте, Сашка говорил по-русски без акцента, хотя внешность и темперамент с лихвой выдавали кавказские корни. Заикание – следствие жуткой контузии годичной давности, понемногу проходило; речь становилась живее и правильнее.
И, наконец, Ирина Арбатова. Стройная сероглазая красавица, непостижимым образом умевшая в короткий срок менять свою внешность…
Генерал разведки тяжело вздохнул, провел пальцами по массивному подбородку. И, продолжил с тем же энтузиазмом:
– Раньше все сидели на жопе ровно и не дергались, а теперь многие офицеры советской разведки стали успешными бизнесменами. И, разумеется, не самые худшие. Британия, Южная Африка, те же Штаты – везде полно наших бывших агентов. Кто-то открыл частные службы безопасности; кто-то, используя старые связи – торгует, совершает баснословные сделки… И думают они не об интересах России, а том как побольше срубить бабла. Но это еще полбеды! Находятся некоторые ублюдки, дела у которых в бизнесе не складываются, вот и начинают из какого-нибудь заплесневелого Лондона показательно закидывать старых товарищей говном в радиусе поражения. И это уж точно становится для нас проблемой…
Беседа в уютном номере закрытого подмосковного профилактория продолжалась третий час. Кажется, генерал наведался к отдыхавшим подчиненным неспроста. Конечно, по МКАД от штаб-квартиры СВР до уютного профилактория – не больше часа езды. Однако даже этого времени у Александра Сергеевича никогда в запасе не было.
Но что-то крутит, крутит вокруг да около. А дела не говорит…
Понятно, что скоро огорошит. А пока пространная беседа не касалась конкретики, Артур сидел рядом со старым приятелем Сашкой и слушал вполуха…
Ужасно хотелось курить, да вот беда – генерал не поддавался вредной привычке и не переносил запаха табачного дыма. Приходилось терпеть и слушать разгневанный голос. Оттого в голову и лезли всякие мысли. Дорохов не противился им, а, наоборот – с удовольствием вспоминал, удивляясь неожиданным поворотам в своей и Сашкиной жизни.
Теперь приятелям приходилось выполнять совершенно иные задачи, нежели год или два назад. К тому же чеченская война, изрядно полоснувшая по судьбе обоих, затухала. Однако в своих воспоминаниях и снах друзья частенько возвращались в тамошние леса и горы. Возвращались, дабы мысленно совершать изнурительные марш-броски, устраивать засады на караванных тропах, участвовать в ночных операциях… Но главное – четко видеть при этом врага. Ведь в нынешней работе враг присутствовал лишь номинально. О его наличии необходимо было помнить ежеминутно, но встречаться лицом к лицу почти не приходилось.
Особенно будоражили кровь воспоминания о злополучном дне, когда группа получила приказ продержаться несколько часов на берегу узкой речушки Хельдихойэрк. Продержаться до прилета "вертушек", и не пропустить на север остатки банды, продвигавшейся со стороны села Ведучи. Они выстояли – ни один боевик не прошел по ущелью, где петляло русло мелкой реки. Половина ребят погибло, но слегка запоздавших "крокодилов" они дождались. Вот тогда-то, под огнем своих же вертолетов, Осишвили или Оська, как привык его величать друг, и заполучил тяжелую контузию.
А спустя еще один час случилось то знаменательное событие на пыльной проселочной дороге, напрочь перевернувшее судьбу двух офицеров спецназа…
Тот километр от позиции у реки до проселочной дороги, что утром свежие спецназовцы преодолели за десять минут, теперь показался чудовищной дистанцией. Два бойца тащили Степанова с наскоро перебинтованным плечом и наложенным на простреленное бедро жгутом; Дорохов, взвалив на спину Осишвили, медленно вышагивал следом…
