– Фундаменталист, религиозный фанатик или хочет казаться таковым. Образование получил в бывшем Советском Союзе. Во время правления Хусейна был, так сказать, при дворе, они ведь земляки, росли вместе. Ввод наших войск ему все испортил, так что повод ненавидеть нас у него есть, и достаточно основательный. Хотя он и до этого, сам понимаешь, к нам особой любви не питал. Идейный вдохновитель и вождь суннитских террористов, он из тех, с кем переговоры вести бессмысленно и невозможно. Обсуждалось его физическое уничтожение, но из-за опасения восстания суннитов решили пока не трогать. Вот те кандидаты, которым, на мой взгляд, тебе следует уделить основное внимание.
Алекс удивленно посмотрел на шефа.
– Да, да, знаю, в отчете фигурирует еще одна кандидатура, – сказал Хемптон, отвечая на немой вопрос агента. – Это полоумный археолог из Лондона, Чарльз Бенсон… Двадцать лет назад принял мусульманство. На Востоке живет уже давно. Сейчас копает в Междуречье, ищет подтверждение своей доморощенной теории зарождения там цивилизации, а заодно надеется раскопать остатки Вавилонской башни. Богатый сумасброд.
У Алекса было несколько иное мнение о «богатом сумасброде». Помощники англичанина, так называемые землекопы, нанятые им для археологических изысканий, ни дать ни взять шайка головорезов, вооруженная до зубов. Да и сам Бенсон не производил впечатления хрупкого ученого-недотепы, помешанного на поисках родины цивилизации. Однако вслух ничего говорить не стал, благоразумно решив разобраться во всем на месте. К тому же он обратил внимание на то, что во время своей тирады о Чарльзе Бенсоне Хемптон неоднократно касался пальцами то носа, то подбородка. Эти непроизвольные жесты могли свидетельствовать о недостаточной откровенности собеседника, о желании что-либо скрыть или недоговорить. Впрочем, он мог и ошибаться, шеф не хуже его знаком с языком жестов.
– Ладно, с фигурантами мы определились, теперь о твоей командировке, – продолжал Хемптон. – В Ирак отправишься, как ты уже знаешь, под легендой боснийского стрингера. Язык-то еще не забыл?
Последнюю фразу шеф, улыбаясь, произнес на сербском.
– Обижаете, начальник, – так же по-сербски ответил агент.
Весь последующий разговор происходил на разных языках – русском, арабском, курдском, французском, которые Хемптон менял произвольно, часто на середине фразы.
Это был своеобразный экзамен для Алекса, да и шеф тряхнул стариной. Такой абракадабры цэрэушные стены давно не слышали. В конце-концов Хемптон сбился, и они оба рассмеялись.
– Ну, ладно, хорошо, филологический экзамен ты выдержал, – все еще продолжая смеяться, сказал шеф. – А теперь давай легенду во всех подробностях, можно на английском.
– Зовут меня Николо Младович, я… – и Алекс повторил свою легенду слово в слово.
– Молодец, Николо, отлично, пожалуй, все, – сказал Хемптон. – Камеру, документы, одежду, деньги и все прочее получишь в техническом отделе, как обычно. Все согласовано. Да, вот еще что: как бы ни сложились обстоятельства, ни в коем случае не называй себя. Ты боснийский стрингер, даже для наших военных, даже для армейской контрразведки. А в Ираке тебя будут прикрывать, – как-то странно улыбаясь, проговорил шеф.
– Кто он? Мы знакомы?
– Всему свое время. Насколько я тебя знаю, вы сработаетесь, – все так же загадочно улыбаясь, сказал Хемптон. – Ах да, совсем забыл, вот номер спутникового телефона для экстренной связи, если, конечно, понадобится. – И Хемптон быстро набрал номер на дисплее.
Едва Алекс успел взглянуть на экран, как шеф уже нажал на клавишу «Delete», это тоже был своеобразный экзамен.
– Запомнил? – спросил он агента.
Алекс только улыбнулся в ответ, зрительная память у него была просто идеальная.
– Только я не понял, шеф, зачем такие сложности. Сеть-то чем не устраивает?
– Я же сказал, на всякий случай. Удачи тебе, Николо, – добавил Хемптон, пожимая руку новоявленного стрингера.
– Спасибо, шеф, – поблагодарил Алекс и, считая встречу оконченной, направился к двери.
Проходя мимо стола, он обратил внимание на свежую биржевую распечатку, строки с котировками нефти марки «Brent» были выделены желтым маркером. Нефть этой марки добывалась на Аравийском полуострове.
– С каких это пор старика интересуют котировки на аравийскую нефть? – недоумевал Николо-Алекс, выходя из кабинета.
Россия, Подмосковье
Ласковый летний ветерок едва шевелил листву вековых деревьев, скрывавших уютный двухэтажный домик замысловатой архитектуры, слегка напоминавший средневековый замок в миниатюре. Впрочем, домик скрывали не только деревья, но еще и высоченный бетонный забор с электронной сигнализацией и камерами видеомониторинга, просматривающими каждый сантиметр внешнего периметра. Но мужчинам, сидящим на широкой открытой веранде, с трех сторон окружавшей дом, не было видно ни мощного забора, ни камер наблюдения. Растительность искусно скрывала все охранные устройства. Дизайнеру, разрабатывающему ландшафт перед фасадом дома, хватило ума и таланта не перегрузить его замысловатыми линиями искусственных уступов и нагромождениями камней, как теперь стало модно. Все было скромно, изящно и без излишней вычурности. Пожалуй, единственным украшением участка был родник, возможно, даже настоящий, с вытекающим из него ручейком. Ручеек с веселым журчаньем струился по искусственному руслу, выложенному тщательно подобранными камнями. В нижнем своем течении ручеек переваливал через небольшой полукруглый водопад и впадал в миниатюрное озерцо, из которого сейчас с удовольствием лакал воду крупный сенбернар по кличке Леша.
– Лешка, иди ко мне! – притворно-грубовато позвал собаку один из трех мужчин, сидевших на веранде. Вид у него был невзрачный. Ничего выдающегося ни в лице, ни в фигуре не было. Роста он был среднего, возраста среднего и вообще он был средний, каких тысячи в любой стране, в любом городе, пройдешь мимо и не заметишь. Своеобразный человек-невидимка.
Собака скосила глаза на хозяина, но занятия своего не прервала.
– Леша, маслину дам, – вновь позвал человек-невидимка.
Сенбернар оторвался от воды и не спеша затрусил к веранде.
– У-у ты моя морда, у-у ты мой красавец, ну, на маслинку, на.
Крошечная черная маслина исчезла в огромной пасти собаки. Леша облизнулся и, довольно повиливая хвостом, уселся рядом со столом в надежде сшакалить еще какое-нибудь лакомство.
– Первый раз вижу, чтоб собака маслины ела, он у тебя, Сергей Анатольевич, гурман, – произнес другой мужчина, с явно военной выправкой. – Может, он у тебя и «Мартини» пьет?
Говоря это, военный с улыбкой посмотрел на третьего мужчину, сидящего за столом с бокалом «Мартини» и плавающей в нем маслиной.
– Нет, Петр Семенович, «Мартини» он не пьет, но настоящее имя его Альберт, – сказал Сергей Анатольевич и тоже с улыбкой посмотрел на человека с бокалом «Мартини».
– О как! Настоящая собака разведчика – по имени Альберт, по кличке Леша. Это что ж, профессиональная привычка? Без шпионских атрибутов даже с собакой общаться не можешь, – спросил Петр Семенович.
– А что это вы на меня все поглядываете с вашими дурацкими ухмылками, опять обидеть норовите, – напал на них любитель «Мартини», звали которого, по воле случая, Альберт Филозович Стремоухов, что являлось неиссякаемым поводом для шуток и острот в дружеском кругу. Альберт Филозович на шутки не обижался, а если и обижался, то виду старался не показывать, прекрасно понимая, что откровенная обида лишь спровоцирует новую шутку.
– Да нет. Это он по документам так проходит, там еще куча имен и титулов, что не выговоришь и не запомнишь, да и ни к чему нам это. Правда, Леш? – сказал Сергей Анатольевич и бросил сенбернару еще одну маслину.
Дружеский треп прервал телефонный звонок, на телефон Петра Семеновича пришло сообщение.
– Ого, три единички, срочное. Сергей, у тебя компьютер там же?
– Да, но там нет выхода на наш сервер, – ответил Сергей.
– А он мне и не нужен. Я на минутку, а ты, Сережа, пока наливай.
Действительно, Петр Семенович вернулся достаточно быстро, но совершенно в другом настроении. Взгляд его стал жестким, рюмку с налитой водкой он отодвинул.
– Погоди, не время сейчас. Положение изменилось, – сказал он, поймав вопросительно-удивленный взгляд Сергея.
Мужчины молчали, ждали объяснений, молчал и Петр Семенович, вероятно, собираясь с мыслями.
– Появилась информация, – начал он, – что в одной из наших структур утечка данных. Что именно и в каком объеме слили, пока неясно, но это касается тебя, Сергей. Есть подозрение, и достаточно основательное, что в Лэнгли знают, кто ты на самом деле. Утечка идет либо от нас, либо из высотки на Смоленской. – И он многозначительно посмотрел на Альберта.
– И что, это так серьезно? Может быть, агент? – спросил вмиг посерьезневший Стремоухов.
