Люся за этим костюмом в Пассаже четыре часа простояла, а мужу ее не подошло!
– А сколько он стоит, мам? – спросил Саша.
Вопрос был совсем не лишним. На экипировку Саши к школьному выпуску еще с осени было накоплено двести рублей. Восемьдесят уже были потрачены на сорочку и туфли. На костюм оставалось сто двадцать рублей, других денег у мамы – Саша это знал точно – не было.
Татьяна Николаевна не ответила, просто пропустила неприятный вопрос мимо ушей.
– Так сколько, мам? – повторил Саша, повернувшись к матери.
Он ждал, и Татьяне Николаевне пришлось отвечать.
– Двести, – как можно небрежнее произнесла она.
Саша присвистнул и озадаченно протянул:
– Н-да-а-а…
Он неторопливо снял костюм, аккуратно свернул его и положил на оберточную бумагу.
– Отнеси назад, – покачал головой он.
– Саня… – попыталась возразить Татьяна Николаевна.
– Нет, мам, – перебил ее, снова покачав головой, Саша. – Отнеси, нам это не по карману…
– Подожди, Сань, – нахмурилась мама. – Чего ты? Что мы – восемьдесят рублей не найдем? Займем у соседей, а может Люся подождет? А в июле у меня квартальная премия будет…
Саша задумался. Расставаться с новым костюмом ему тоже совсем не хотелось.
– А когда тебе надо ответить? – спросил он.
– Завтра Люси не будет, так что теперь только в понедельник… Время есть, может, еще что-нибудь придумаем, а, Сань?
Саша кивнул.
– Ладно. Может, и придумаем…
Когда Космос вернулся с пруда, отца дома еще не было. Это было очень кстати – можно было хотя бы как следует вычистить зубы, чтобы избавиться от въедливого запаха «Агдама». Юрий Ростиславович отличался нравом крутым и вспыльчивым. И если б он вдруг учуял исходящие от сына миазмы дешевого портвейна, разговор наверняка мог бы быть весьма и весьма серьезным.
С отцом вообще все было непросто. История взаимоотношений отца с сыном не была гладкой, и на то были свои причины.
Мать Космоса познакомилась со своим будущим мужем на кафедре астрофизики. Она, студентка третьего курса, писала обычную курсовую по квазарам. Он, блестящий молодой ученый, надежда отечественной астрофизики, готовил к защите докторскую. Юрий Ростиславович был остроумен, необычайно широко эрудирован, кроме того, он был молод, хорош собой, и ему прочили блестящее будущее. Все это не осталось незамеченным – девушка скоропостижно влюбилась, и не прошло и года, как молодые сыграли свадьбу. К тому времени под сердцем невесты уже зрело зернышко новой жизни – будущий Космос Юрьевич Холмогоров.
А потом наступили будни. Очень скоро выяснилось, что научная деятельность мужа весьма и весьма далека от спокойной кабинетной работы. Юрий Ростиславович месяцами не вылезал из командировок. Длительные экспедиции на высокогорные обсерватории Кавказа, Памира и Тянь-Шаня, поездки по научным центрам, на Байконур, постоянные симпозиумы и конференции – все это заставляло молодую женщину чувствовать себя брошенной. В семье начались конфликты. При этом Юрий Ростиславович весьма болезненно воспринимал попытки жены ограничить его свободу. Наука была у него на первом месте – об этом он не раз заявлял открыто. А его жена никак не могла с этим смириться. Между супругами зрел разрыв.
Он состоялся, когда Космосу было шесть лет. Отец купил кооперативную квартиру на окраине Москвы, туда и переехала его бывшая жена с сыном. Там Космос пошел в школу, где и познакомился с Сашей Беловым и Витей Пчелкиным.
С тех пор отец с сыном стали видеться еще реже. Мать была убеждена, что Холмогоров исковеркал ее жизнь, частенько плакала, вспоминая сто отнюдь не добрыми словами. Короче, Космос рос в атмосфере стойкой нелюбви к отцу.
А потом, два года назад, у матери обнаружился рак легких. Операция не помогла, и через полгода ее не стало. Смерть матери Космос переживал очень тяжело и отца в их доме встретил не просто холодно, а даже и откровенно враждебно. Юрий Ростиславович, естественно, намеревался забрать сына к себе, но тот не захотел его даже выслушать. Отец, видя состояние Космоса, на время отступил и вернулся к этой теме после похорон. Но и тогда Космос наотрез отказался переезжать к отцу. Юрий Ростиславович вспылил, Космос тоже. Разговор на повышенных тонах ни к чему не привел – дело кончилось бурным скандалом и истерикой мальчика. И снова отцу пришлось отступить.
Наконец, с помощью друзей, соседей и учителей Космоса все-таки удалось уговорить на переезд. Единственное, с чем он так и не согласился, – это на перевод в другую школу. Ему предстояло каждый божий день таскаться чуть ли не через полгорода, но это, похоже, его нисколечко не волновало.
Жизнь с отцом в просторной профессорской квартире на Университете не складывалась. Оба Холмогоровы были своенравны, упрямы и. вспыльчивы. То и дело между ними случались стычки, зачастую кончавшиеся тем, что Космос хлопал дверью и уезжал в материнскую квартиру. Обычно он проводил там ночь, а на следующий день отец забирал его назад. В конце концов Юрию Ростиславовичу это надоело, и однажды он тайком врезал там новый замок.
После очередной ссоры Космос, как обычно, прикатил к дому матери. Обнаружив, что замок не открывается, он впал в ярость – молотил кулаками дверь, ругался, кричал, крыл отца последними словами. Встревоженные соседи пригрозили милицией, ему пришлось уйти. До полуночи он шлялся по улицам, не зная куда деваться. В итоге, продрогнув до костей, он пришел к Белову.
Татьяна Николаевна, едва услыхав, что Космос убежал из дома, ахнула и тут же напустилась на несчастного парня.
– Да как ты мог? Отец, наверное, там с ума сходит! Космос, да разве ж так делают?
Космос тяжело молчал, низко опустив голову и сосредоточенно жуя свои мясистые губы.
Саша внимательно взглянул на друга и мягко остановил мать.
– Мам, ты постели Космосу в моей комнате, ладно? – спокойно и рассудительно сказал он. – А мы пока на кухне чайку попьем…
Татьяна Николаевна взглянула на него с некоторой растерянностью. Впервые ее пятнадцатилетний сын говорил как взрослый мужчина – взвешенно и уверенно. Это было одновременно и удивительно и радостно.
Подумав, она кивнула и отправилась в детскую. Но прежде чем заняться постелью гостя Татьяна Николаевна позвонила Юрию Ростиславовичу и успокоила его относительно сына.
Впрочем, этот ее полуночный разговор с профессором оказался единственным – все остальные переговоры по возвращению блудного сына к отцу вел ее сын. За те пять дней, что Космос провел у Беловых, Саша не только вправил мозги своему другу, но и дважды встречался с Юрием Ростиславовичем и почти ежедневно общался с ним но телефону.
До этого случая Холмогоров-старший Сашу едва знал и никак не выделял среди прочих друзей-приятелей сына. После этого случая пятнадцатилетний Саша Белов стал для профессора астрофизики непререкаемым авторитетом. Причиной такой перемены стало то, что этот не по годам рассудительный подросток сумел не только примирить сына с отцом, но и сделал так, что их отношения медленно, но верно пошли на лад. Они оба стали значительно терпимее и мягче, и хотя конфликты между ними все еще случались, их накал и последствия уже не были столь болезненными для обоих.
Громко хлопнула входная дверь – вернулся отец. Космос схватил с полки первую попавшуюся книгу и завалился па диван.
– Сын, ты дома? – пророкотал из прихожей веселый голос Юрия Ростиславовича.
– Дома… – откликнулся Космос. По квартире прогремели быстрые
шаги, и в дверях детской возникло улыбающееся лицо отца.
– Ну, как написал? Что за темы были?
Едва выглянув из-за книжной обложки, Космос довольно равнодушно сообщил:
– Я по Гоголю писал, вроде нормально…
Юрий Ростиславович, не переставая улыбаться, кивнул, чуть помялся и, наконец, спросил:
– Космос, меня там внизу в машине один товарищ ждет, надо ехать… Ты как – не обидишься?
Этого «одного товарища» Космос знал – видел несколько раз дома и на улице с отцом. Им была молодая, только из Университета, смазливая аспиранточка, научным руководителем которой примерно полгода назад был назначен профессор Холмогоров.
С некоторых пор отец частенько стал задерживаться допоздна, пару раз и вовсе не ночевал дома, а нездоровый блеск в глазах и глуповатая, как сегодня, блуждающая улыбка однозначно свидетельствовали о том, что у Юрия Ростиславовича – нешуточный роман.
В принципе Космос был совсем не против такого поворота – ведь отцу было только сорок шесть лет. Настораживала только личность его избранницы и та расчетливая, хищная хватка, с которой она вцепилась в папашу.
В отличие от отца Космос сразу сумел угадать, что Надежду (так звали аспирантку) интересовал не столько сам Юрий Ростиславович, сколько его оклад, квартира и прочие материальные блага, полагавшиеся ему по рангу. Космос называл ее про себя Пиявой и по-настоящему опасался того, чтобы однажды эта мадам не заявилась в их дом на правах хозяйки – всерьез и надолго.
