Адвокат хихикнул каким-то рыгающим смешком.
– Я знаю Зарецкого много лет. Когда-то он выступал свидетелем по одному делу. Это дело я выиграл, а спустя какое-то время он сам меня нашел и попросил проконсультировать по некоторым вопросам. В какой-то степени он мне обязан. Я подбрасывал ему хорошие идейки. Хирург от Бога. Работает в Институте трансплантации. Огромный опыт. Он делал операции в США, Канаде, Швеции и Франции. Здесь ему негде развернуться.
Преподает в медицинском институте, ну а, как ты говоришь, подопытных кроликов он еще в молодости перерезал тысячи, прежде чем взяться за человека. Сейчас ему пятьдесят четыре года. Таких операций, какая предстоит тебе, он сделал сотни, и его клиенты готовы ему прижизненный памятник воздвигнуть. Наше государство еще не научилось ценить гениев. Он – бог! Доктор медицинских наук, профессор, а получает жалкие гроши.
– Это же видимая часть айсберга.
– Конечно. Настоящая работа проводится в его особняке за городом. Не без помощи нашего клана он выстроил четырехэтажный дворец по собственному проекту.
Два этажа занимает лаборатория, операционная, палаты и кабинеты. На него работает доктор Кошман. Отличный хирург. Попался на незаконном врачевании. Я его вытащил из петли, но практики его лишили. Человек без принципов. Быт, политика, развлечения – не для него; Он предан науке, и ничто другое его не интересует. Наташа, которой ты подаришь цветы, тоже врач. У Зарецкого она исполняет роль медсестры и ассистентки. Женщина молится на своего кумира. Вряд ли их союз можно назвать страстным. Это партнерство. Он ее создал по духу и образу своему. К тому же она деловая и умная женщина, а наш профессор фанат своего дела. Он получает за подпольные операции бешеные деньги и все гробит на уникальное оборудование. И здесь наш клан ему помогает. Докучаев закупает, а Пичугин проводит технику через таможню. Можешь догадаться, что мы не обдираем Зарецкого как липку. Такие люди нам нужны. И тот факт, что теперь он нам понадобился для твоего спасения, лишь подтверждает мои слова.
– Сколько мне придется платить?
– Сколько скажет, столько заплатишь. Тут торг не уместен. Ты, конечно, можешь встать на очередь в Институт трансплантации. Тебя поставят. Года четыре будешь ждать, если выживешь.
– А если без очереди?
– Не выйдет. Без очереди только иностранцы проходят. Американцы платят за такую операцию по двести тысяч долларов. Это государственная структура и находится под зорким наблюдением налоговых органов. Или ты хочешь предложить такие деньги Институту за внеочередную посадку в следственную камеру? Ты отличный финансист, Паша, известный банкир, но по части права и юриспруденции подкован слабо. Нет надобности засвечивать себя, тем более что ты не один. Наша организация не может выпячивать живот вперед. Мы люди тихие и незаметные. Мы обязаны всегда оставаться в тени.
– Хорошо, торговаться не будем. А почему бы доктору Зарецкому не перебраться в Швейцарию или Швецию? Что его держит здесь? Любитель острых ощущений? Вечный риск? Он сам ходит по лезвию бритвы.
Тихомиров набил трубку табаком, не торопясь, раскурил ее и взглянул на собеседника.
– Два года назад Зарецкий попал в автомобильную катастрофу. Сам он отделался синяками. Жена, сидевшая рядом, вылетела через лобовое стекло, и ее раздавила встречная машина. Сын доктора, Андрей, получил несколько переломов и сотрясение мозга. Зарецкий очень любил свою жену и был прекрасным семьянином.
Сына отправили в больницу. Ему срастили все кости, сделали несколько операций, ну а на ушиб головы не обратили должного внимания. Доктор разъезжал по заграницам, а сын встал на ноги. Парню тридцать лет. Почти твой ровесник.
Спортсмен, окончил с отличием МГУ. Работал программистом. Талантливый малый, весь в отца. Женат. Его ждала большая карьера. Но кто мог предположить, что под черепной коробкой возникнет гематома. В результате – рак мозга. Момент был упущен. Теперь его сын обречен. И даже такой гений, как Зарецкий, не способен помочь своему единственному сыну. Жить ему осталось не более трех месяцев. Во всем отец винит себя. Здесь могила его жены и будет могила сына. Нет, Паша, он никуда не уедет.
В дверь постучали. Тихомиров вскочил с дивана и ринулся навстречу гостям.
Доктор Зарецкий вовсе не походил на гениального профессора. Он выглядел обычным обывателем. Среднего роста, с коротким ежиком каштановых волос, слишком крупным носом и пухлым ртом. Одет он был безупречно, со вкусом и даже некоторым шармом. Тут чувствовалась рука женщины. Она стояла рядом. Чуть выше его ростом, стройная, элегантная, зеленоглазая. Она обладала определенной притягательностью, необычным магнетизмом, легкостью и строгостью одновременно.
Сарафанов подумал о цветах. Тихомиров прав – таким женщинам дарят букеты, а не предлагают лечь в постель после выпитой рюмки.
– Прошу познакомиться, – засуетился адвокат. – Это ваш потенциальный клиент Павел Матвеевич Сарафанов. Банкир, семьянин, отличный теннисист, пловец и вообще очень хороший и всеми уважаемый человек. А это доктор Зарецкий Борис Михайлович и его спутница Наталья Пална… Что ж, господа, прошу присесть к столу.
Тихомиров принял плащи у гостей.
– Где у вас можно сполоснуть руки? – спросила женщина приятным грудным голосом.
Адвокат проводил гостей в ванну.
Через пять минут все сидели у невысокого столика, а Тихомиров разливал в рюмки коньяк.
– Судя по вашему лицу, молодой человек, – тихо начал Зарецкий, – болезненных симптомов я не замечаю. Меня интересуют заключения ваших врачей.
Сарафанов вынул из внутреннего кармана конверт и протянул его Зарецкому Тот внимательно прочел бумаги и передал конверт своей спутнице.
– Мы взываем к вашей помощи, Борис Михаилович, – надувая щеки, заговорил адвокат. – Пал Матвеич наш казначей. Незаменимое лицо в нашей организации. Я лично, Юрий Семенович Гнилов, Виктор Константинович Докучаев просим вас оказать нам эту неоценимую услугу.
Зарецкий кивнул.
– Не вижу особых препятствий.
– Услуга будет стоить триста тысяч. Анализы покажут, во сколько вам обойдется почка. С донорами есть проблемы. Но не дешевле семидесяти тысяч, – ровный голос женщины резал воздух, как нож масло. – Вы готовы к такому раскладу?
Тихомиров не дал открыть рот Сарафанову:
– Это не вопрос. Будем считать финансовые дела решенными. Какие требования выдвигаются к больному?
– В понедельник он должен приехать к нам. Анализы и обследование займут три-четыре дня, – продолжала Наталья Павловна. – Остальное зависит от донора.
Обычно его находят в течение месяца. Затем операция и три недели стационара для реабилитации. Больной остается под нашим наблюдением несколько лет. Но ежемесячное обследование трудно назвать обременительным.
Зарецкий встал.
– Я думаю, Михал Абрамович сам привезет господина Сарафанова в нашу обитель. Итак, в понедельник к девяти утра.
– Захватите с собой смену белья и зубную щетку? – добавила женщина. – Все, без чего вы не можете обойтись. Остальное мы вам предоставим. И не забудьте задаток в одну треть от гонорара.
О деньгах Сарафанов никогда не забывал, но о цветах для дамы так и не вспомнил. Гости провели в номере не более пяти минут. Они, словно сквозняк, неожиданно ворвались и тут же исчезли.
– Ну как впечатление? – спросил Тихомиров, возвращаясь к своему месту.
– У меня его нет. Цыплят по осени считают.
– И очень хорошо. Врач должен оставаться незамеченным, нейтральным, как судья между болезнью и пациентом. Он не должен нравиться, и его не должны бояться. Это слова самого Зарецкого.
– А доверие? Я вручаю ему свою жизнь. И вот что меня настораживает, Михал Абрамович. Раньше я не думал об этом, а когда заговорили на эту тему, то мысль сама застряла у меня в голове. Где доктор Зарецкий берет доноров для своих операций?
– Покупает. Очень много людей нуждаются в деньгах.
– Вот что, Миша. Я тебя уважаю как человека и как высокого профессионала, но и ты уважай мой интеллект. Я не сегодня на свет родился. Прежде чем пойти на подобный шаг, я кое-что узнал об Институте трансплантации, и мне известно, что Зарецкий делал пересадки сердца. Его возможности не ограничены. Он перебрасывает любой орган из одного тела в другое, как жонглер манипулирует шариками. Но человек не отдаст свое сердце добровольно.
Адвокат выпил рюмку коньяка и вновь раскурил трубку.
– Ладно, Пал Матвеич. Я тебе уже сказал, что помогал Зарецкому и подбрасывал ему некоторые идейки. Одна из них заключается в следующем. В некоем городе, где находится немало больниц, сколочена бригада опытных врачей. У них есть своя картотека. Лежит в больнице человек с больным сердцем, но очень хорошими почками. Его анализы, возраст, пол – все заносится в картотеку. Как правило, это обреченные больные. Таких море. Когда ты сдашь все анализы, их перешлют в этот город. Там по картотеке тебе подберут донора. К примеру, с больным сердцем. Его навестит врач или его пригласят к врачу и порекомендуют поехать в Москву на лечение. Больные, как правило, люди одинокие. На приеме в кабинете врача с ним знакомится наш человек, который якобы тоже страдает тем же заболеванием. Больные люди быстро сходятся и становятся родственными душами.
