— Откуда ваш Юсуф знает русский язык?
— Тараки послал его учиться в Советский Союз. Он получил диплом врача в Москве, в институте для иностранцев. Могу свидетельствовать, что там неплохо учат некоторым медицинским специальностям, мистер Метлоу.
— О'кей! — подумав, кивнул полковник и обратился к Али-хану: — Мне нужна подробная информация о доке Юсуфе. Выкладывай-ка, коллега, всю его подноготную.
— Юсуф из Мазари-шерифа, это провинция на самом севере Афганистана, — неохотно начал Али-хан.
— Где и какая провинция в Афганистане, я знаю, — оборвал его американец. — Таджик он или узбек?
— Родился Юсуф в высокогорном кишлаке на границе с Советским Союзом, в таджикской семье. Шестой ребенок... Дед его в тридцатые годы был на Памире и в Ферганской долине известным курбаши. Его расстреляли большевики...
— После защиты диплома в России Юсуф еще три года стажировался в Турции, — добавил Аюб-хан. — При Кармале, сразу, как только Юсуф возвратился из Турции в Афганистан, он был призван в нечестивую правительственную армию.
— Служил военврачом в главном госпитале афганской ХАД, — с непонятной усмешкой дополнил Али-хан.
— Как Юсуф оказался у вас?
— В восемьдесят шестом он попал в плен к одному из пуштунских полевых командиров, — небрежно бросил Али-хан. — Но, сэр, не много ли мы уделяем внимания этому ничтожному голодранцу Юсуфу? Он и без того сделает все, что мы ему прикажем.
— У тебя плохо с ушами, коллега? — повысил голос Метлоу. — Я просил выкладывать о нем все.
Али-хан побагровел и демонстративно отвернулся к окну.
— Сэр, кровожадные пуштуны хотели Юсуфа расстрелять, но у моего брата доброе сердце — он выкупил у моджахедов его жизнь за большие деньги и тайными тропами переправил его сюда, — поспешил разрядить ситуацию Аюб-хан. — В моей клинике доктор Юсуф проявил себя как талантливый нейрохирург, специализирующийся на черепно-мозговых травмах.
— Какой политической партии или движению он сочувствует?
— Доктор Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, не интересуется политикой. Облегчая участь больных, дни и ночи он проводит в клинике или молится в соседней мечети.
— Так набожен?
— Как все горные таджики... Ни один намаз не пропустит, может часами распевать суры из Корана.
— Док Аюб, рекомендуя Юсуфа для поездки в Гонконг, твоя клиника теряет талантливого врача, я правильно понимаю?
— Да, это для нас большая потеря, — горестно всплеснул руками Аюб-хан.
— Но при определенной компенсации эта проблема вполне разрешима, — взял на себя инициативу Али-хан. — Думаю, это не сильно обременит бюджет Лэнгли, полковник.
— О'кей! — кивнул Метлоу. — Разумеется, вы вправе рассчитывать на компенсацию, но тогда я должен буду указать в финансовом отчете, что деньги американских налогоплательщиков потрачены на выкуп... раба.
— Отдаете себе отчет, полковник! — вспыхнул Али-хан. — Как прикажете понимать ваши слова?
— Именно — раба! — повысил голос Метлоу. — Или, господа, вы будете отрицать статус доктора Юсуфа в вашей клинике?
— Не забывайтесь! — взорвался Али-хан. — На Востоке свои обычаи, и не американцам отменять их.
— Остынь и оцени ситуацию, — смерил его насмешливым взглядом Метлоу. — Талантливый врач-нейрохирург выкуплен у афганских моджахедов из плена резидентом пакистанской разведки и передан в рабство своему брату — владельцу частной клиники, который к тому же баллотируется в парламент страны. Это ли не находка для журналистов? Я уж не говорю о соперниках дока Аюба на парламентских выборах.
На побледневшем лице Аюб-хана выступили капли холодного пота.
— Кстати, замять такой скандал, даже за очень крупную взятку, руководству пакистанской разведки вряд ли удастся, — в упор посмотрел на Али-хана Метлоу.
Тот ответил ему взглядом, полным бессильной ярости.
— На жаргоне нью-йоркских клоак это, кажется, называется — дамп, или, попросту говоря, — надуть партнера по сделке, кинуть, — прошипел он. — Так с союзниками не поступают! Не докладывая полтора года моему руководству о русском офицере, разве я не оказал услугу вам лично?
— Кто кого кинул, мы выясним позже, — поднялся Метлоу. — О'кей, док Аюб!.. Готовь пациента к путешествию в Гонконг и не забудь дать доку Юсуфу рекомендательное письмо к профессору Осире.
— Непременно, непременно! — всплеснул ручками Аюб-хан. — Но, сэр, могу ли я быть уверенным, что конфиденциальная информация о докторе Юсуфе не попадет к моим соперникам и на страницы газет?
— Не обещаю, — отрезал Метлоу и показал на Али-хана. — Все будет зависеть от умения вашего родственника не делать резких движений.
Братья недоуменно переглянулись.
— Что вы имеете в виду? — пролепетал Аюб-хан.
— Только то, что ваш братец законченный мерзавец.
— Не делайте из меня врага, полковник! — взорвался Али-хан. — Сожалею, что вы втравили меня в грязное дело с русским гяуром!
Смерив его презрительным взглядом, Метлоу стремительно покинул кабинет. Братья вновь переглянулись.
— Говорил я тебе, что ни одному янки нельзя верить! — воскликнул потрясенный Аюб-хан. — Полтора года дрожать от страха — и такой результат!
— Какая муха его укусила? — пробормотал обескураженный Али-хан. — Ты пока сообщи Юсуфу о поездке в Гонконг, а я, несмотря на нанесенное мне оскорбление, попробую вызвать глупого янки на откровенность, — добавил он и, забыв о своей солидности, опрометью бросился вслед за Метлоу.
* * *
Башни древней мечети Махабат-хана неприступно возвышались над пыльными и узкими улочками старого города. Просторную площадь перед входом в мечеть занимал восточный базар. Здесь можно было купить все: от верблюда до грациозного арабского скакуна, от ржавого советского трактора «Беларусь» до сверкающего свежим лаком «Мерседеса», от обожаемого Востоком «Калашникова» до американской зенитной ракеты «Стингер».
По обочинам площади, за грязным арыком, оборванные и изможденные люди предлагали кустарные поделки, домашнюю снедь, зелень и какое-то тряпье, но состоятельных покупателей вокруг их жалких лотков не наблюдалось, и продавцы с восточной отрешенностью лениво перебрасывались в нарды, или, после очередной дозы гашиша, дремали на корточках в тени деревьев. Едва Метлоу вырулил на примыкающую к базару улочку, как его джип оказался в плотном окружении юных оборванцев, тянущих худые, грязные руки за подаянием.
— Прочь, свинячье племя! — замахнулся на них Али-хан. — Дети афганских беженцев! — раздраженно пояснил он. — Русские ушли, но из-за грызни между их группировками мы по-прежнему вынуждены терпеть этих голодранцев в нашей благословенной стране!
— Хватит болтать! — повысил голос Метлоу. — Напомню тебе восточную мудрость: «Из щенков шакалов вырастают шакалы, а из детей обиженных народов отважные мамелюки».
— Увы, мистер Метлоу, — скрывая за улыбкой ярость, возвел руки к небу Али-хан. — Отважные мамелюки — это всего лишь блистательное прошлое Востока, и не более того...
— Вот как! — насмешливо отозвался американец. — А скажи-ка мне по секрету, коллега, когда натасканные вами афганские талибы-мамелюки установят угодный вам режим в ущельях Гиндукуша, в какую следующую страну вы направите их умирать под зелеными знаменами ислама?
— Аллах акбар! На все его воля! — усмехнулся Али-хан. — Но не на американские ли доллары вскормлены в Афганистане полчища мамелюков и разве не ваши инструкторы который год натаскивают их?
— Недоумков и у нас хватает. Ты не ответил на мой вопрос.
— Интересуетесь, не пошлем ли мы афганских мамелюков в Россию? — бросил на него косой взгляд Али-хан. — Иншалла!.. Все, все в руках Аллаха, а смертным не дано знать его помыслы. Кстати, полковник, если русский пехотный майор когда-нибудь выздоровеет, я же не спрашиваю, куда вы его пошлете умирать под вашим полосатым флагом?
— Коллега, мы в ЦРУ не любим, когда суют нос в наши дела, — оборвал его Метлоу и, выждав паузу, добавил: — Но раз уж тебе не терпится поговорить о русских, давай говорить о русских.
Али-хан пожал плечами:
— Что о них говорить... Аллаху было угодно, чтобы они ушли из Афганистана, — они ушли. Уползли в свои северные леса, как побитые собаки.
— Неужели ты не догадываешься о теме нашего разговора?
— Нет. Но в чем дело?
— В том, коллега, что в мае и июне позапрошлого года наши спутники почти каждый день фиксировали интенсивные радиообмены между ставкой Хекматеара и Лубянкой.
— Я всегда подозревал, что Хекматеар за моей спиной ведет тайные переговоры с русскими, — равнодушно отозвался Али-хан. — Шакалы ничем не лучше гиен, мистер Метлоу...
— Радиообмен шел на неизвестной нам аппаратуре моментального сброса огромного количества закодированной информации, — бросив на него взгляд, продолжил тот. — Наши парни в Лэнгли с год ломали мозги, расшифровывая беседы парней из КГБ с неким Каракуртом.
