Я посмотрел в монитор на карту, чтобы оторваться от приятных дум и приступить к непосредственным делам, увеличил ее, насколько позволяло разрешение изображения. Но карта опять навела меня на мысль о полете над местностью, мысль против воли трансформировала графическое изображение в реальное, и я представлял все это сверху, словно видел в полете. Представил реально, как наяву… Нет, так работать было невозможно.
А вскоре я поймал себя на том, что вместо монитора смотрю в окно. Но возвращаться взглядом к карте не спешил, потому что увидел, как старлей Мальцев идет в мою сторону характерной «зимней походкой». Что такое «зимняя походка» у спецназовца, понять нетрудно всякому, кто ходил в горный зимний маршрут, как нетрудно и догадаться, откуда эта походка взялась. Тропа в зимних горах – а когда ее нет, и любая поверхность, по которой проходит маршрут, – предполагает, что человеку лучше не поскальзываться и не падать. Слишком много здесь таких мест, где его придется долго отскребать от камней, когда он сорвется с большой высоты. Потому на зимнем маршруте ноги обычно ставятся шире обычного, и походка от этого становится слегка раскачистой, что называется, морской. К такой походке старательно привыкаешь, а потом трудно от нее отвыкнуть. Впрочем, и летом в горных условиях такая походка часто помогает идти увереннее, не поскальзываться и не спотыкаться.
И все же, пока старший лейтенант преодолевал двести метров до здания, я усилием воли заставил себя сосредоточиться, уменьшил масштаб карты, чтобы не местность рассматривать, а иметь возможность сделать анализ, который, кстати говоря, за меня уже сделали аналитики ФСБ. Они даже запросили все данные по погоде в дни, когда были зарегистрированы полеты, и предоставили их мне. И я теперь мог ориентироваться на скорость ветра и условия для безопасного полета простого дельтаплана и сделать вывод о возможном векторе полета. К сожалению, я имел дело только с дельтапланом, а не с дельталетом. Там можно было хотя бы приблизительно подсчитать запас топлива, рассчитывая на стандартный бак, и определить продолжительность полета. Хотя и здесь могли бы возникнуть проблемы, поскольку дельталет имеет возможность после набора высоты лететь с выключенным двигателем, просто планируя. Но даже приблизительный подсчет расстояния дал бы хоть что-то. Не каждый мотодельтапланерист будет планировать в полете. С двигателем многие чувствуют себя увереннее. Все зависит от опыта и мастерства самого пилота. Да и необходимости летать на дальние расстояния у человека, имеющего не самые добрые намерения, нет. В нашем случае дельтаплан летал, скорее всего, по необходимости. Сначала выбирались наиболее удобные участки для проведения какой-то акции, о чем говорит тот факт, что все полеты проводились вблизи дорог на участках, где есть во множестве повороты и обрывы рядом с этими поворотами. А потом уже проводилась сама акция.
Мне не дано было знать, какие цели преследовали неизвестные. Я был склонен допустить, что захват села производился специально для того, чтобы заставить федеральные силы двинуться в эту сторону. И дорога была подготовлена для этого. Подготовка сводилась, скорее всего, к опылению небольшого участка. А для чего? Только для того, чтобы несколько машин сорвалось с обрыва? Что мешало просто заминировать этот участок? Если мне не изменяет память, на той дороге даже есть скалы, которые нетрудно уронить мощным взрывом на само асфальтовое полотно и накрыть целую колонну. Нет. Здесь было что-то другое. И в этом мне с моей группой необходимо было разбираться…
* * *
– Разрешите, товарищ подполковник?
Старший лейтенант Мальцев, войдя в кабинет, по-гусарски щелкнул каблуками. Жалко, что в спецназе ГРУ по форме не положено носить шпоры. Они у Серёни всегда бы сильно и красиво звякали.
– Что, Серёня, спрашиваешь, если уже вошел? Докладывай.
– Там какой-то летательный аппарат, товарищ подполковник. Они не ошиблись? Это точно нам? А то загружать потом…
– Нам. Мне лично. Хочу бросить вас на произвол судьбы и податься в авиаторы… Опись всю проверил?
– Майор Желобков командует. Со списком стоит, все галочками отмечает. Он ни один винтик не пропустит.
– Геннадий Викторович у нас человек пунктуальный. И хорошо. А то взлечу я, тебя за собой посадив, а машина без одного винтика в воздухе развалится. Падать неприятно, особенно с большой высоты.
– Не знаю, товарищ подполковник, не падал никогда, – возразил Мальцев. – Умозрительно могу предположить, что падать не больно. Вот приземляться после падения – хуже.
– Тогда иди и смотри, чтобы все было на месте. Помогай Желобкову, если разгружать не хочешь. Я сейчас подойду.
– Вот документация, – Серёня, как все в группе звали старшего лейтенанта, положил на стол передо мной пакет с документами на мотодельтаплан. Пакет был объемным, за пять минут не прочитаешь. – Здесь и инструкция по сборке, и все технические характеристики.
– Иди, смени Желобкова. Пусть он разгружает.
Старший лейтенант Мальцев не лентяй и не из состава выздоравливающей команды, каковую в состав отдельной мобильной офицерской группы, как известно, не включают. Серёня – один из пары наших штатных снайперов. А снайперу, в соответствии с его функциональной готовностью, запрещается работать с грузом тяжелее двадцати пяти килограммов. Это чтобы руки при стрельбе не дрожали. Серёня инструкцию свято чтит и даже на занятиях по «физике», где другие тягают штангу или испытывают на выносливость турник, он предпочитает бить кувалдой по тракторной покрышке, чтобы увеличить силу удара, или просто «лом ломает» – вытягивает на двух руках перед собой лом и старается согнуть его кистями рук. Согнуть, понятно, никогда не согнет, тем не менее кисти это укрепляет. А весит лом вполовину меньше допустимого. Инструкция в этом случае может гордиться своей девственностью, старлей ее не нарушает. И я заставить его нарушать права не имею, так же, как и второго снайпера группы лейтенанта Славу Свистинова. Но в группе у меня четырнадцать человек, не считая командира, и заниматься разгрузкой машины, слава богу, есть кому.
Мальцев вышел, не забыв перед дверью звонко щелкнуть каблуками. Проводив Серёню взглядом через окно, я взял в руки пакет с инструкциями и сразу начал с технических характеристик, а вовсе не с инструкции по сборке. Но успел только открыть первую страницу. Прочитать ее мне помешал телефонный звонок. Поскольку звонили не на мобильник, а на стационарный аппарат, я предположил, что звонок этот носит официальный характер, и потому трубку снял сразу.
– Подполковник Апостолов. Слушаю…
– Здравствуй, Тридцать Первый, – я узнал голос вчерашнего генерала ФСБ. – Получил машину? Нравится?
– Так точно, товарищ генерал. Получил. Относительно того, насколько она нравится, могу сказать только после первого полета. Я же успел только открыть первую страницу инструкции, когда вы позвонили.
– Придется оторваться от любимых дел. Разговор нам предстоит не телефонный. Машина у тебя есть, кажется?
– «КамАЗ». Выделен в распоряжение группы вместе с водителем.
– Водитель, может быть, даже трезв?
– Так точно, товарищ генерал. Может и такое быть, – позволил я себе вольность в отношении генерала чужого ведомства, хотя вообще-то, как человек сугубо военный, я к субординации всегда отношусь трепетно и уважительно разговариваю даже с ментовскими генералами.
– Тогда срочно приезжай ко мне. Пропуск я уже заказал.
– Что-то случилось?
– Я же говорю, не телефонный разговор.
– Я имею время отдать необходимые распоряжения по разгрузке?
– Отдавай. Полчаса тебе хватит?
– Так точно.
– Пятнадцать минут на дорогу, учитывая гололед. Через сорок пять минут жду тебя у себя в кабинете.
– Понял, товарищ генерал. Еду.
Вообще-то кабинет, где меня ждали через сорок пять минут, не был его кабинетом. Помещение генералу выделили во временное пользование только на период операции. Но генерал, кажется, к кабинету так привык, что и в Москву возвращаться был не намерен. По крайней мере, к креслу уже прикипел.
Я закрыл в сейф компьютерный диск со всеми данными по предстоящей операции, забрал с собой инструкции по мотодельтаплану и отправился в производственный корпус. Уже из-за угла увидел, что большой тентованный грузовик стоит под разгрузкой задом к воротам. Мне показалось, что разгружают непростительно долго. Но, подойдя ближе, я отыскал щель между бортом грузовика и воротами, проскользнул в нее и увидел, что офицеры моей группы пьют чай вместе с водителем и экспедитором из большого трехлитрового термоса. Разгрузка уже была закончена.
– Ребята попросили тару им освободить, чтобы они на обратный путь свежачок заварили, – встав, объяснил мне майор Желобков. – Вот и помогаем, командир…
