Глава 4
Стационар
Пытаясь понять, где в этот раз очутился, Демон повел глазами вправо, потов влево.
«Чертовщина какая-то, — подумал он. — Если следовать логике, потолок проезда побелили, стены выложили кафелем и прорубили окна, за которыми успели вырасти деревья…»
Неожиданно раздался сдавленный вскрик, и в поле зрения возникла Перова. В накинутом на плечи белом халате, с торжественно-заплаканным лицом и красным носом, она склонилась над ним и близоруко прищурилась.
— Теперь ты должна меня поцеловать, а я на тебе жениться! — выпалил он, окончательно все вспомнив.
— Василий! — Перова расширенными глазами разглядывала лицо Демона, словно только его узнала. Вот так вот, сидела невесть сколько времени рядом с лежащим мужиком, а поняла, что это сосед по площадке, лишь когда он зашевелился.
— Где я? — Демон приподнялся на локтях и удивленно хмыкнул. Как оказалось, он лежал на каталке посреди длинного коридора.
— Я что, так долго был в нирване? — спросил он.
— Где? — не поняла она.
— Без сознания. — Он ощутил странную слабость, какая бывает после глубокого сна.
— Прилично, — сказала Перова и часто закивала, отчего ее очки съехали на нос. — Но вы глаза открывали и стонали.
Как и любого другого человека, оказавшегося вдруг ни с того ни с сего в незнакомой обстановке, Демона охватило беспокойство.
— А сейчас мы где? — спросил он.
— В больнице.
— Это я и так понял, — сказал он. — В какой?
— Вторая городская. — Перова поправила пальчиком очки.
— Странно, — пробормотал Демон и заглянул под простынь. Как оказалось, он был абсолютно гол.
— Что-то не так? — настороженно спросила Перова.
— Не пойму, почему я раздет?
— Это перед операцией…
— Что еще за операция? — изумился Демон и снова приподнял простынь. Так и есть, на левом боку красовались две заплатки из пластыря. — Ничего себе!
— Спасибо вам…
— Как я здесь оказался? — недоумевал он.
— Вас Ревунцов по голове чем-то ударил.
— Голова — это серьезно, — проговорил Василий и неожиданно ощутил, как коридор вдруг дернулся в сторону, словно вагон поезда, а затылок стала заполнять боль. Он сморщился и закрыл глаза.
— Вам плохо? — Перова беспомощно оглянулась по сторонам.
— Бывало и хуже, — простонал он, пытаясь собрать в голове обрывки каких-то видений, возгласов и мельканий в одну картину. — Значит, меня сейчас вывезли в коридор после операции?
— Операция закончилась час назад, а вывезли вас из реанимации, — стала объяснять она. — Меня туда не пустили. Теперь повезут в неврологию…
— Как ловко вы меня развели! — с досадой процедил он сквозь зубы.
— В смысле? — насторожилась Перова.
— Ревун ударил меня по голове, а швы на теле…
— И что? — хлопала она глазами.
— Ну как? — он улыбнулся. — Воспользовались беспомощностью, изъяли мою здоровую почку, которую уже наверняка пришивают какому-нибудь миллионеру-алкоголику. Нехорошо!
— Да что вы, в самом деле?! — воскликнула она.
— Вот, значит, как черные трансплантологи орудуют, — говорил он, с трудом находя в себе для веселья силы. — Находят доверчивого вида девушек, насылают на них бандитов и ждут, когда вступится здоровая особь. А что, оригинально. Больной и хромой не бросился бы вас защищать.
— Вы шутите, — догадалась она и улыбнулась. — Это кто-то из бандитов вас чем-то ткнул, поэтому оперировали.
— Он об этом пожалеет, — заверил ее Демон, размышляя, что сломать негодяю.
Говорить было трудно. В голове все еще стоял туман остатков наркоза. Демон снова закрыл глаза.
— Это я виновата! — между тем провыла девушка.
— Все нормально, — успокоил ее Василий. — «Скорую» кто вызвал?
— Врач реанемобиля, но я вас на такси привезла.
— Почему? — удивился он и снова открыл глаза.
— Приехала полиция, и Ревунцов убежал, — объяснила Перова и отчего-то потупилась.
— А остальные? — допытывался он.
— Двоих «реанемобиль» и забрал. Вам места не хватило.
— Как это? — возмутился Василий. — Бандитов забрали, а меня, значит, бросили кровью истекать?
Он уже сам кое-что вспомнил и даже заново прочувствовал укол длинной и будто вонзившейся в самый позвоночник иглой.
— Врачи ехали мимо и уже кого-то везли, — стала объяснять девушка. — К тому же они сказали, что тем двоим помощь нужнее… Просто в суматохе у вас рану в боку не заметили.
— Хорошенькое дельце, — возмутился Демон и сморщился от приступа головокружения. — Значит, я твой должник?
— Ну вот еще! — смутилась девушка. — Это я вам должна. И вообще, — она всхлипнула. — Не смейте так говорить!
— Мы давно в больнице? — спохватился он.
— Часа два прошло, — она глянула на дисплей сотового телефона.
— Недурно, — удивился Демон. — А врачи, значит, сказали, что это не так серьезно?
Перова неопределенно пожала плечами и оглянулась на звук шагов. В поле зрения появилась молодая девушка в белом халате и бородатый мужчина.
— Ожил? — как будто с сожалением констатировал врач и оттянул Демону нижнее веко. — А чего его в хирургическом не оставили?
— Посчитали, что ранение не опасно, — доложила медсестра, заглянув в какую-то папочку. — Просто потерял много крови…
— Ранение не опасное, а наркоз дали такой, что память отшибло, — проворчал Демон. — Звери!
— Давайте его сначала на рентген, а потом в тринадцатую, — давал указания врач, не обращая внимания на реплики.
— Это что, номер палаты? — на всякий случай спросил Демон.
— А ты никак суеверный? — удивился врач.
— Есть немного, — признался Демон.
Медсестра толкнула каталку по коридору.
Глава 5
Продолжение банкета
Вечерело. Едва волоча ноги, Олег плелся по дороге, больше похожей на русло пересохшей реки. Укатанная в бетон колесами машин глина была вся в трещинах шириною в палец и хрустела под ногами, словно битые черепки. Росший по обе стороны кустарник-буш едва ли выше человеческого роста не создавал тени, однако было не жарко. Климат просто удивлял. Настроенные на жару офицеры практически не испытывали никакого дискомфорта. Погода в Уганде ничем не отличалась от той, что в средней полосе России. Тем не менее занятия отбирали немало сил и нервов.
— Ощущение, будто вагон угля разгрузили, — признался Монах. — Задолбался по пять раз одно и то же повторять. Язык болит.
— Кто на что учился, — съязвил Олег.
— Не в этом дело, — оживился Монах. — Нормальному человеку достаточно одного раза услышать, как открыть кран, поставить рычаг подачи топлива в режим холостого хода и надавить на кнопку стартера, чтобы запомнить. А эти? — он выпятил губы и стал хлопать глазами, изображая угандийского курсанта.
— Народ здесь дремучий, — согласился Олег.
— И ленивый, — добавил Монах.
— Никакой романтики, — подытожил Олег. — Тебе хоть только разговаривать приходится. А я каждому должен еще и показать!
Теорию курсанты изучали в классах, которые устроили в огромных шалашах с плоскими крышами из тростника. Внутри были установлены доска и скамейки. Из-за отсутствия тренажеров практические действия отрабатывались сразу на технике. Так, Олег забирался на место механика-водителя и начинал объяснять и показывать, например, порядок запуска двигателя. В это время не особо тяготевший к знаниям курсант, свесившись в люк, наблюдал, а Монах переводил ему монолог руководителя занятия. Потом Олег менялся местами с курсантом, и приступали к тренировке. Беда была в том, что на «броне» даже двум было тесно, поэтому за весь день удавалось отработать вопрос лишь с половиной взвода. К тому же купленные в Украине машины глохли, перегревались или вовсе не заводились, из-за чего большую часть времени устраняли поломки.
— Тебе тяжелее, — посочувствовал Монах, утираясь влажным от пота платком.
— Ты с утра Угрюмова видел? — спохватился Олег.
— Кто же его сегодня не видел? — удивился Монах. — Пять утра, а он слово «кыш» сказать не может.
— Чувствую, будут у нас с ним проблемы, — на полном серьезе сказал Олег.
Все пять дней после приезда чиновник, что говорится, не просыхал. Нет, пробелы были. Иногда, проспавшись, он умудрялся провести утреннее построение. Однако сегодня не смог сделать и этого. Положение спас Бондаренков, который представил инструкторов и переводчиков начальнику учебного центра. Полковник Августин первый раз лично приехал в гостиницу, чтобы познакомиться с Угрюмовым, а тот, как назло, набрался до чертиков. Духота, смена часовых поясов, укусы насекомых и алкоголь до неузнаваемости изменили внешность чиновника. Узкое лицо стало одутловатым и почернело, глаза заплыли, а присутствие Угрюмова вблизи можно было определить с завязанными глазами по запаху ацетона и спирта.
