Я вполне доверял этому темноволосому жилистому парню со шрамом на левой скуле. Во-первых, моя собственная интуиция подсказывала мне, что ему можно доверять, а во-вторых - он помогал Наташе, когда она уберегала меня от опасностей, о которых я даже и не подозревал, он же готовил вместе с ней мой побег из «Крестов».
- …Виктор Сергеевич, - бормотал в трубку Лившиц.
Он записывал наши имена, и было слышно, как на том конце линии ручка шуршит по бумаге.
- Так. Позвоните мне завтра в одиннадцать утра. Посмотрим, что удастся сделать.
- Не «посмотрим», а чтобы приглашения были, - твердо сказал Костя.
- Ладно, ладно, не напирай. Все. И Лившиц повесил трубку.
Я посмотрел на Костю, и он сказал:
- Этот Лившиц не такой уж слабый парнишка. Хоть и попался на позорном деле, но все-таки он не из тех, кто сразу же превращается в студень.
- Я это понял, - кивнул я.
- Да. Но крючочек у нас достаточно крепкий. В абонентском сейфе Банка Голландии лежит пистолет, из которого шесть лет назад были застрелены двое полицейских. Тогда убийцу так и не нашли. А на пистолете этом - отпечатки пальцев Лившица. И он об этом знает.
- Так он что - и тут успел отличиться?
- Конечно нет! Он тут вообще ни при чем. А с пистолетом этим я сам все организовал.
Костя помолчал и добавил:
- Слушай, давай не будем об этом. Это та самая грязь, о которой я меньше всего хотел бы говорить с тобой. Ты ведь тоже подставленный со всех сторон, и сделали это такие ребята, как я. Понимать?
- Да, понимаю, - ответил я. - Не будем.
- Вот и хорошо, - с видимым облегчением сказал Костя.
Он снова помолчал, потом кашлянул и спросил:
- Слушай, а тебе не кажется, что по пивку можно пройтись еще разочек?
Я рассмеялся:
- А я и не знал, что у вас там, в этом вашем федеральном спецпансионате, еще и чтение мыслей преподают!
Костя тоже засмеялся и ответил:
- А ты бы посмотрел на себя со стороны, когда следил за тем, как девки бутылки со стола собирали! Да у тебя на лбу было написано, что тебе еще пива хочется.
- Да? - Я почесал лоб. - Нужно следить за собой, а то кто-нибудь сильно вредный сможет прочесть мои самые важные мысли.
- Не помешало бы, - согласился Костя и взял со стола селектор.
Нажав кнопку, он барским голосом сказал по-английски:
- Дюжину «Риддер Донкера» в номер, - и отключился.
Я посмотрел на часы, засек положение секундной стрелки, и мы оба уставились на дверь. Через двадцать семь секунд раздался стук, и мы одновременно и радостно воскликнули:
- Войдите!
На пороге показалась уже знакомая никелированная тележка, уставленная пивом и стаканами. Костя осмотрел ее и разочарованно протянул:
- А где крабы?
- Вы не заказывали, - любезно ответил официант.
- Зато заказываю теперь. Крабов, и побольше!
- Слушаюсь, - отозвался официант и бесшумно пропал.
Я встал с кресла и подошел к окну.
На улице начало темнеть, и по периметру площади загорелись старинные фонари.
Понятное дело, светилось в них электричество, но сами столбы и прочая арматура были весьма антикварными. Мне захотелось прогуляться по этому старинному и красивому городу, и, повернувшись к Косте, я сказал:
- Пошли, прошвырнемся по Амстердаму?
- А пиво?
- Ты что, думаешь, там, на улице, пивных нету, что ли?
- Хорошая мысль. Пошли.
Мы направились к выходу, но в это время дверь открылась, и официант вкатил тележку, на которой стояло огромное блюдо, накрытое сверкающим колпаком.
- Господа хотят отменить заказ? - не моргнув глазом, поинтересовался он.
- Ни в коем случае, - с жаром ответил Костя, - оставьте все, как есть, а господа пока что прогуляются.
- Может быть, поставить в холодильник?
- Вы очень любезны, - согласился Костя. Выйдя из гостиницы, мы остановились на минуту, решая, в какую сторону идти, и в это время из сгущавшихся сумерек в свет фонаря вышли двое здоровых широкоплечих ребят в спортивной униформе «Адидас».
Я увидел, что они обуты в лаковые штиблеты с квадратными носами, и меня охватила тоска.
Один из них хлопнул другого по плечу и сказал:
- Да ты не ссы, брателла! Как Бульдозер сказал, так и будет. Он пацан конкретный. А с этим барыгой мы разберемся в лучшем виде. Он и бабло нам отдаст до последней копейки, и сосать будет у всех по очереди. Так что - все путем.
- Да я и не ссу, - ответил другой, - только Акимов просто так деньги не отдаст. Кто же просто так свое отдает?
- Что такое «просто так» - знаешь? Вот мы ему «просто так» и организуем. Так что отдаст как миленький. А эти его интернаты сраные и так обойдутся. Этих детишек обиженных надо просто утопить, как щенят, чтобы не коптили небо. Тоже мне, благодетель нашелся! Пошли, брателла, на набережную, пощупаем кочки у здешних мокрощелок! Они тут сговорчивые, особенно если травкой угостишь.
Оба заржали и направились в одну из узких улочек, отходивших от площади.
Я посмотрел на Костю и поразился тому, как изменилось его лицо. Теперь это было лицо безжалостного убийцы. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, посмотрел в глаза и спросил:
- Ну что, хочешь грохнуть их?
Я твердо ответил:
- Хочу.
- Так за чем же дело стало? Пойдем и замочим.
- Нет, Костя. У нас дела поважнее. Так что… Извини.
- Да уж. Твари поганые. - И Костя смачно харкнул на землю. Потом снова посмотрел на меня и сказал: - А пойдем-ка, тезка, да по водочке!
- А пойдем! - согласился я. - Пивом голову не обманешь.
И мы тоже направились в одну из узких извилистых улочек, отходивших от старинной площади с ратушей.
Но улочку мы выбрали совсем не ту, в которой скрылись два подонка, решавших, как они отнимут у какого-то Акимова деньги, предназначенные неизвестным убогим детям. Улочку мы выбрали совсем другую, чтобы избежать соблазна, если случайно наткнемся на этих двух конкретных пацанов.
А соблазн был, и немаленький. Вот тебе и Голландия, страна тюльпанов.
* * *Королевский павильон, в котором проходил всемирный аукцион драгоценностей, издалека смотрелся как обыкновенная дачная веранда. Правда, подойдя ближе, мы убедились, что застекленные рамы, из которых состояли стены этого летнего павильона, имели причудливый фасон и были сделаны из мелкого чугунного литья, толстые стекла имели зеркальную фаску, а внутри все было отделано красным деревом и голубым бархатом.
В общем - ничего. Но у нас в Царском Селе есть сараи и поинтереснее.
Павильон располагался в глубине живописного парка со множеством извилистых дорожек, статуй и фонтанчиков. И, понятное дело, везде росли тюльпаны. Я не люблю эти юбилейно-похоронные цветы, и мне стало немного кисловато от их однообразного изобилия. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим портвейном не ходят, так что я засунул свое недовольство поглубже и постарался не обращать на тюльпаны внимания.
Мне не приходилось бывать на таких мероприятиях, и поэтому я предполагал, что это будет пафосная тусовка вроде церемонии вручения «Оскара». Но все оказалось гораздо скучнее. Простым гражданам, которые толпами слонялись по королевскому парку в компании приятелей, девушек, детей и собачек, до всей этой ювелирной оргии не было никакого дела, и они равнодушно бросали безразличные взгляды в сторону огромной стеклянной шкатулки, за прозрачными стенами которой ненормальные богачи насмерть бились друг с другом за право обладания каким-нибудь бессмысленным кусочком минерала в металлической оправе.
И, конечно же, вокруг павильона ошивались крепкие ребята в строгих костюмах, черных очках и с радиопилюлями в ушах. Они бдительно смотрели по сторонам и прислушивались к руководящим указаниям, звучащим в наушниках. Еще можно было увидеть нескольких фотографов и двух телеоператоров. И все. И никакой помпы. Так что, когда мы с Костей предъявили одному из стражей свои приглашения, он мельком взглянул на них, кивнул и, отвернувшись, зевнул, прикрыв рот ладонью.
У него на запястье, покрытом мелкими белыми шрамами, был вытатуирован орел, держащий в когтях молнию. Видать, раньше, до этой тоскливой халтуры, у этого парня была бурная и полная опасностей жизнь. А теперь все изменилось, и он охраняет выживших из ума миллиардеров, которые по большому счету никому не нужны. Как бы в доказательство моей мысли к одному из шикарных лимузинов, натыканных вокруг павильона, подковылял ушастый бассет и, подняв короткую ногу, пометил сверкающий бампер. Охранник ухмыльнулся и посмотрел на меня. Я ухмыльнулся в ответ и шагнул в дверь. Костя последовал за мной.
Внутри, как и следовало ожидать, было организовано нечто вроде небольшой сцены, на которой за кафедрой стоял лысый аукционист с деревянным молотком в руке. Двое его подручных вытаскивали на сцену бархатный планшет с закрепленной на нем безделушкой. Потом он объяснил, что это за безделушка, и начался торг. Тоска, да и только. Интересно, что никто из сидевших в зале, а было их человек пятьдесят, не больше, не пытался хотя бы рассмотреть предмет торга. По всей видимости, лоты были изучены ими уже давно, и их можно было даже не показывать.
