Молодая женщина задержалась у парадной двери, копаясь в сумочке. Шофер влажно покосился на стройные икры под полушубком, кое-как вырулил с подъездной
Наконец тонкие пальцы выудили связку ключей, вставили в замок. Заскрипели ригеля и пружины, женщина потянула дверь на себя. И вдруг от стены сбоку
– Закрой пасть! Тихо!
Сильный удар в лицо – разбитые губы тут же накрыла широкая ладонь,
– Иди, тварь!
Женщину втолкнули в подъезд и поволокли вниз, к бойлерной. Сзади хлопнула парадная дверь. Сиплое дыхание рядом. Почему-то ни одна лампочка в подъезде не
Курсы самообороны ничего не стоят, да и электрошокеру в сумочке – грош цена, потому что сознание и тело сковал липкий парализующий ужас. Сколько в жизни таких историй, только раньше они случались с другими, а теперь наступил
Вспомнив советы мужа, женщина резко рванулась, попыталась крикнуть, лягнула наугад ногой темноту. Но лучше бы она этого не делала. От жестокого удара по голове женщина на несколько минут отключилась, а пришла в себя уже на цементном полу, с клейкой лентой, туго обмотанной вокруг лица. Губы оказались размазаны по зубам, веки вжаты в глазные яблоки, от прически ничего не
Ее подняли за волосы, тут же брызнули в стороны пуговицы полушубка, и полушубок куда-то испарился вместе с сумочкой и электрошокером. Сильные удары обрушились на лицо, грудь, спину, живот. Били молча и остервенело. Время остановилось, осталась только боль, которая волнами расходилась по истерзанному
Потом волосы отпустили и она опрокинулась на холодный пол. Откуда-то
– Слушай сюда, крыса, если жить хочешь, мужику своему передай: пусть увольняется. И съезжайте на хер отсюда, хоть в Магадан, хоть на Аляску. В
– Угу…
Съезжать, конечно. Женщина поняла. Хоть на Аляску.
– Слышь, братан, а она ничего… Гля какие ноги!
Чужие руки с силой обхватили колени, скользнули вверх по бедрам, грубо
– Кончай. Этого не приказывали.
– А кто узнает? Чтоб лучше запомнила…
Одним рывком юбка задрана на живот, с треском слетели колготки…
– Жаль Татарина нет…
Она замычала. Это был даже не протест, просто судорога голосовых связок:
***
– Все прошло нормально? – наконец спросил Фокин, разглядывая влажный кружок, отпечатавшийся на деревянной стойке. Рюмку он бережно держал в жестких, как арматурины, пальцах. Еще недавно владевшее им напряжение начинало понемногу
Они сидели в закусочной "Козерог" – маленьком уютном подвальчике недалеко от Лубянской площади. Сотрудники Большого дома любили обмывать здесь очередные
– Нормально, – кивнул капитан Чуйков. – Как и должно быть. Что-то я
Они выпили, каждый бросил в рот по ломтику сыра, молча пожевали. Обычная картина – два здоровых грубых мужика расслабляются после работы. Никто не подумает, что ещe час назад один встречался с отъявленными бандитами, а второй его прикрывал. И оба были готовы к чему угодно… Даже смазливая блондинка за
– Нутром почувствовал: что-то не так, – продолжал Чуйков. – Знаешь их
– Бывает…
– Ты не думай, что у меня крыша едет… Когда он мне бумаги протянул, как холодом из могилы повеяло. А я левой рукой беру, а правой из кармана ему в брюхо целюсь – успею, если что! Он, видно тоже почувствовал… А может тебя в
Фокин перевел взгляд на барменшу.
– Лизонька, сделай нам ещe раз.
Блондинка улыбнулась и понимающе кивнула.
– Вот времена настали, – не унимался Чуйков. – Раньше нас все боялись, а
– Перестали.
– Мальчики, может вам цыплят пожарить? – спросила Лиза. – Хорошие
– Не надо.
– Они что-то конкретное требовали? – спросил Чуйков. – По делу
– Не по конкретному делу. Вообще. Увольняйся и уезжай. Ты, мол, бык
Мощные челюсти Фокина сжались.
– Дожили, – сокрушенно сказал Чуйков. – Ты представляешь, чтобы в тридцать седьмом году оперу НКВД кто-то угрожал? Нет, ты скажи! Ну и что ты
– Что, что… Приставил Гарянина, он за ней неделю ходил, как привязанный. Но сколько можно? Ему ж за свою работу отчитываться надо. Купил Наташке
– А Ершинскому доложил?
– Доложил… Толку что – не его жене грозят… Посадил дежурного на АТС, сигнал поймали – таксофон на Варшавской. Вместо того, чтобы нашу группу послать – в милицию сообщили. Пока они доползли, там уже след простыл. Отпечатки на
– Да…
– Ну ничего, им эти звонки зачтутся! – недобро оскалился Фокин. – Я весь
– Так и надо. Если знаешь, что мотать, – Чуйков поднял рюмку. – Давай за
– Давай. И разбегаемся. Чего-то нехорошо на душе…
Майор вернулся домой на два часа позже обычного, чуть ноги не переломал в
Жены дома не было. Он оставил пакет с покупками в прихожей, не разуваясь
Майор выудил из бара бутылку дешевого бренди с сине-зеленой этикеткой. Время от времени он принимал стопку-другую на ночь для расслабления. А
Сделав глоток, Фокин уселся за телефон, набрал номер фирмы "Веленгур" – торгово-закупочной компании с международными связями. Он сам устроил туда жену на оклад, втрое превышающий денежное содержание майора ФСБ. Чуйков считал, что зря. "У этих фирмачей симпатичные бабы не только за столом работают…" Верно. Он, правда, провел профилактику: прошелся по кабинетам, познакомился с наташкиными сослуживцами, особо подозрительным руку пожал, да в глаза выразительно заглянул. Должно было отбить охоту… И все равно в глубине души
Кабинеты не отвечали. Дежурный охранник заверил, что в офисе никого нет.
Фокин нашел записную книжку жены.
– Алло, Танюша? Ты мою супругу сегодня не видела?.. Да нет, ничего,
– Лена? С Наташей не песекалась? А чего голос такой веселый? Это хорошо,
Он позвонил в этот хренов фитнесс-клуб, хотя там сегодня явно не Наташкин
– Хорошо, понял вас.
Фокин посмотрел на часы. Восемь тридцать. Ничего не случилось. А почему
– Здравствуйте, Галя, это Наташин муж. Вы не видели еe сегодня случайно?
Потом – Нина.
Какие-то Стеша, Лора, Катя. Никто ничего не знает. Долистав книжку до
Майор поставил бутылку на трюмо, глянул на себя в зеркало. Он там не помещался: метр девяносто в холке, маленькие, широко посаженные серые глаза, некрасивая, но мужественная репа, волевой рот. Тридцатипятилетний майор ФСБ, перспективный сотрудник… И вряд ли кто-то захочет сделаться его смертельным
Фокин не успел додумать: телефон вдруг зазвонил резко и пронзительно.
– Да. Ало!
– Говорите! – рявкнул Фокин. Он уже знал, что сейчас услышит.
– А баба у тебя ништяк, – слышь, да?.. – пробился сквозь помехи сипловатый блатной голос. – В бойлерной. Пошарь-ка в бойлерной на всякий случай, ага. Совсем обнаглел, козел, слышь, да? А за твою наглость баба расплатилась, ага. Дергай из Москвы, падаль, ага. А то и тебя так сделаем,
***
– Два ребра, разрыв левого яичника, небольшое сотрясение… Больше ничего серьезного: ссадины, гематомы, – дежурный хирург хмуро смотрел в сторону. -
Фокин продолжал сверлить его глазами, возвышаясь молчаливым мрачным
– Что еще?
– Еще…
– Еще что?! – рыкнул он.
Доктор пожал плечами.
– Не знаю. Мазки взяли. Когда биология будет готова, может и прояснится…
Фокин плотно закрыл глаза. Он первый зашел в подвал и все видел. Для него
– Говорить с ней можно?
Хирург замялся.
– Только следователю.
– Я и есть следователь!
Отодвинув врача корпусом, он протиснулся в обшарпанную дверь. Палата была большая, коек на двенадцать. Стоны, бред, острые запахи лекарств и человеческой
Жена лежала у стены, невероятно бледная и потускневшая – подбитая райская птица, оплетенная какими-то уродливыми трубками, шею обхватывает высокий гипсовый воротник ("Что-то с шеей, а этот коновал ничего не сказал, "- подумал
– Наташ.
Он нашел еe руку под одеялом. Наташа открыла глаза. В них была пустота и
– Сколько их было? – спросил Фокин. – Ты рожи их запомнила?
Наташа смотрела перед собой. Губы дрожали.
– Не бойся. Я их на куски порву!
Глаза снова закрылись. Фокин знал этот "синдром потерпевшего". Бегство от
– Двое, – сдавленно произнесла она. – Сначала один, потом другой… Лиц не
– А говорили что? – вопросы задавал не убитый горем муж, а следователь.
– Пугали. Говорили, чтоб уезжали. Вспомнили какого-то Татарина. И еще…
Она зарыдала. Сначала тихо, потом все громче.
– Уедем отсюда… Сегодня же! Сейчас!!
Наташа кричала во весь голос, но получалось хрипло и тихо. Фокин
– Сделайте укол, – приказал майор. – И переведите еe в нормальную палату.
***
– Так почему ты пропадал целых шесть лет? Я спрашиваю, спрашиваю, а ты не
Тонкие пальцы с острыми коготками прошлись по животу, скользнули ниже… Но
– Меня сбила машина и я потерял память. В командировке, в Тиходонске…
Маша фыркнула и убрала руку.
– Вот тебе раз! Ты же работал дипкурьером и ездил в Париж, Нью-Йорк, Амстердам… Как ты попал в этот зачуханный Тиходонск? Что это за командировка?
