дверцам фургона и положил правую руку на дверную ручку. Он резко потянул её на себя, почувствовав, небольшое онемение в районе костяшек пальцев. Говард распахнул дверцы и из салона вырвалась духота. Лёгкий дневной ветерок пробежал по его мокрой от пота, гладковыбритой голове. В его мыслях продолжали зреть наброски стратегии будущего допроса отца Джакомо. Льюис понимал, что перед ним отнюдь не подготовленный профессионал, а обычный человек с небольшим букетом возрастных болячек. Впрочем, Говарду до возраста святого отца было не так далеко, но что-то ему подсказывало, что такой проблемы он сможет избежать…
Говард опустил взгляд на лежащего под действием транквилизатора отца Джакомо, чья поза напоминала какое-то из положений тела в йоге в период расслабления. Грязный пол фургона был не лучшим местом для сна, но выбора у святого отца не было. Льюис резко чихнул и скинул отца Джакомо на пыльный грунт, потянув за шиворот сорочки и пиджака. Бессознательное тело распласталось у его ног, что не вызвало у Говарда никаких эмоций, кроме желания сделать пару больших глотков лондонского джина после очередного длинного дня.
Говард шмыгнул носом, чувствуя небольшую заложенность в одной из ноздрей, и закрыл дверцы фургона. Он нагнулся и схватил святого отца за щиколотки. Рассуждения о гуманности и человеколюбии сейчас у него вызывали лишь усмешку. Это был не тот случай, чтобы о чём-то жалеть или рассуждать над собственной жестокостью. Пределов фантазии для садистов не существовало. Эти люди были такими же художниками, только их инструменты были не масляные краски и кисти, а то, что попадалось под руку.
Человек всегда платит за собственные ошибки, подлости и предательства. Весь вопрос лишь во времени, которое любит издеваться над собственными жертвами, давая понять перед этим тяжесть собственного поступка.
Льюис потянул отца Джакомо за ноги, проволочив его бессознательное тело на спине. Говард затащил его в заброшенный дом, ставшим для него очередным временным пристанищем, коих в его жизни было не счесть.
Полумрак внутри, лучики света, пробивающиеся в заколоченные окна сквозь щели досок, скрипучий пол, подсказывающий о шагах здешних неизвестных сущностей и грызунов, заходивших в гости с небольшого поля рядом. Амбар рядом с домом, где стоял фургон, выполнял разные функции, включая, наблюдательный пункт, который Льюис оборудовал под дырявой местами крышей. Крупнокалиберная снайперская винтовка пятидесятого калибра «AI AS-50» была главной боевой мощью для работы на расстоянии.
Льюис протащил святого отца в небольшую тёмную комнату, куда просачивалось немного дневного света. Говард посадил отца Джакомо на деревянный стул и врубил генератор. Тусклая лампочка, болтавшаяся на проводе под потолком, постепенно разгорелась и осветила комнату, более походившую на большую кладовку. Через небольшое заколоченное обрезком доски окошко просачивался воздух, но для полноценного газообмена в лёгких этого явно не хватало.
Льюис примотал липкой лентой руки святого отца к подлокотникам старого деревянного стула, а ноги к ножкам. Различные мысли переполняли голову и мешали правильно оценить обстановку. Раньше Говарду никогда в своей жизни не приходилось допрашивать священника и тем более подобным образом. Жалеть его Льюис не собирался, понимая, что каждый рано или поздно несёт ответственность за совершённое или несовершённое. Он стёр со лба пот внешней стороной кисти в тактической перчатке. Грубый материал оставил на коже неприятное ощущение, схожий, если подтереть задницу страницей глянцевого журнала. Говард снял с себя ветровку и повесил её на гвоздь, торчавший из стены рядом с наличником двери. Тактическая рубаха холодила своей влагой под бронежилетом, несмотря на климатическо-амортизационный подпор, который не справился с одной из своих задач. Ощущения были не из приятных, но и далеко не из смертельных, чтобы обращать на это внимание. Есть примеры, куда хуже, связанные со снаряжением и все их перечислить невозможно. На это просто не хватит сил, потому что заснёшь раньше, чем всё вспомнишь…
Говард подкатил поближе металлический столик на колёсиках, стоявший рядом с генератором. На его поверхности лежали разнообразные инструменты, часть которых были найдены на чердаке со следами коррозии. Возможно, бывший хозяин дома был либо дантист, либо извращённый садист, но в том и другом случае, точно фанат своего дела. Льюис ухмыльнулся, поймав себя на логике собственного рассуждения, и провёл кончиками пальцев в перчатке по инструментам.
Пристальный взгляд Говарда упал на отца Джакомо, что вызвало в его сознании множество чувств: от ненависти и жажды мести до милосердия. Последнее чувство из списка заходило редко к нему в гости и всегда неустанно задавало вопросы о морали, которой в данный момент и не пахло. Только противный запах страха с примесью стойкого аромата пота. Льюис взял с поверхности металлического столика шприц-пистолет и наполнил его из баночки дозой антидота, проколов иглой мягкую резиновую мембрану. Он тут же выпустил воздух и излишек препарата, поднеся шприц-пистолет к шее святого отца, и вколол антидот.
Говард отошёл назад и бросил шприц-пистолет на поверхность столика, который брякнул о металл поверхности, издав небольшой звон. Секунды стремительно пролетели, превратившись в несколько минут вечности и застыли на стрелках циферблата наручных часов.
Отец Джакомо медленно открыл глаза, чувствуя нечёткость и расплывчивость картинки. Мрак, свет тусклой лампочки, искажал силуэт мужской фигуру, который молча наблюдал за ним. Усмешка судьбы и её злобный оскал издевались над ним, тихим шёпотом на ухо напоминая о его грехах.
— Где я? — подняв голову, спросил отец Джакомо, приходя в себя после кошмарных грёз, вызванных транквилизатором. Холодное безмолвное дыхание морозило ему шею и затылок, пробирая до самых костей позвоночника и черепа леденящем душу страхом. — Что вам от меня нужно? — озадаченно и испуганно говорил святой отец и продолжал ворочать головой, будто частично оставаясь в каком-то необъяснимом трансе.
— Это не так важно, отец Джакомо, кто я и что это за место! Важна не мишура! Важен смысл и тайна, которую вы так ревностно храните! — присматриваясь к инструментам на столике, ответил Льюис, остановив свой взгляд на молотке.
— Откуда вы меня знаете!? Какая тайна!? — испуганно произнёс святой отец, видя, как мужчина перенёс кончики пальцев в перчатке с рукоятки молотка на филейный нож. Лезвие блеснуло под тусклым светом лампы и оставило недосказанность и предвкушение. — Вы сумасшедший! Псих!!!
— Бессмысленная дискуссия, отец Джакомо! Не думаю, что вы специалист в психиатрии… Не стоит читать умные книжки с таким богатым воображением. Это очень опасно! Знания очень часто заводят человека в лесные дебри, откуда нет выхода! — добавил Говард и, подойдя к святому отцу, воткнул ему филейный нож чуть в сторону от ключицы, попав в нервный узел и резко провернул лезвие в ране.
— АААААаааааааа!!! — закричал святой отец, чьи глаза
