Я стоял, опираясь рукой на изгородь, курил, выпуская дым в черное небо, и чувствовал себя настолько успокоенно и умиротворенно, насколько это бывает в детстве…
Неожиданно что-то привлекло мое внимание. На фоне бездонно-черного неба проплыл едва заметный завиток дыма. Я повернулся - и обомлел! Труба профессорского дома слабо курилась, а за плотными шторами мансарды угадывался едва заметный огонек!
Я опрометью бросился в дом. Борис с художницей все так же увлеченно рисовали на бумаге узоры.
- Не так, не так! - говорил искатель, водя карандашом по листу. - Вот здесь лепестки загибаются книзу, а ягодки…
- Борис! - рявкнул я.
- Погоди, Серега! - не отрываясь от листа, ответил он.
- Борис, он в доме!
- Что?! - искатель вскочил, извинился перед хозяйкой и, на ходу натягивая куртку, бросился за мной…
Мы стояли в угольной тени, которую отбрасывал в звездном свете дом, и совещались.
- Надо попробовать заглянуть внутрь! - убеждал меня Борис. - Мы ведь даже не знаем, какая там планировка! Давай подкрадемся и поищем щелочку в ставнях!
- А если он нас услышит? Может, лучше подкараулить его - ну, должен же он выйти когда-нибудь, в туалет, например, или за дровами?
- А вдруг у него все в доме?
Я не нашелся что возразить, и мы, пригибаясь, стали подкрадываться вдоль забора к дому профессора.
Ставни, сделанные из листов ДСП, наглухо загораживали окна, мы трижды обошли фасад дома, но не нашли ни одной маломальски заметной щели. Меня колотил озноб - то ли от холода, то ли от страха. То, с какой легкостью Судаков расправился с Ледневым, внушало мне ужас - нас он точно щадить не будет!
- Давай зайдем сзади! - еле слышным шепотом предложил Борис.
Мы выбрались из палисадника, прокрались мимо огорода и аккуратно перелезли через забор, выходящий на реку, блестевшую внизу, под горкой.
Из-за дальнего леса взошла тем временем огромная, багряно-красная, полная луна, осветив все вокруг, и предметы сразу отбросили густые антрацитные тени.
По мощеной белым кирпичом дорожке мы пробирались мимо корявых, голых яблонь к дому. Дым из трубы пошел сильнее, поднявшийся ветер закручивал его в кольца, рвал, размазывал по небесной черноте, словно замазку.
Ставни на окнах, смотрящих в огород, оказались пригнанными так же тщательно, как и на фасаде, но между окнами обнаружилась узкая задняя дверь. На невысоком, в одну ступеньку, крылечке виднелись свежие следы.
- Что будем делать? - спросил Борис, нагнувшись к самому моему уху.
Я пожал плечами, осторожно вытянул руку и надавил на дверь. Заперто изнутри.
- Может, попробовать вскрыть? - так же тихо спросил искатель.
Я отрицательно покачал головой.
- Вдруг он вооружен! Бесшумно вскрыть все равно не получится, а открывать дверь для того, чтобы нарваться на пулю… Надо ждать!
Мы осторожно выбрались из огорода и вернулись к дому художницы. Труба продолжала дымить, и по-прежнему горел на мансарде профессорского дома едва заметный свет…
- Как в известной байке: «Я медведя поймал! Так веди его сюда! Не могу! Почему? А он не пускает!» - невесело проговорил Борис.
- Скорее уж подошло бы: «И видит око, да зуб неймет!» - ответил я, доставая сигареты.
Неожиданно Борис присел, увлекая меня за собой, и указал рукой на мансарду. Свет в окне потух!
- Может, спать ложится? Поздно уже! - предположил я.
- Нет, он хочет выйти! Я чувствую! - Борисом вновь овладел охотничий азарт, а его правая рука уже тискала рубчатое тело «лимонки».
- Давай к огороду профессора! - прошипел искатель мне в ухо, и мы, чуть не на четвереньках, побежали вдоль забора.
У того места, где мы раньше перелезали забор, Борис остановился:
- Все! Дальше не пойдем! Он наверняка пойдет по дорожке - следов меньше! Тут мы его…
Ждать пришлось долго. Судаков, если только это был он, явно никуда не торопился. Да и куда ему идти, на ночь глядя?
Скрип открываемой двери показался мне преувеличенно громким в стоящей вокруг какой-то неземной тишине.
- Идет! - стиснул мою руку Борис, а потом вдруг с металлическим хрустом выдрал гранатное кольцо, зажав чеку пальцами.
Я испуганно уставился на искателя, он только отмахнулся.
- Так надежнее!
Вскоре послышались тихие шаги. По дорожке между яблонями двигался плохо различимый силуэт человека, одетого в темное. Не доходя до нас, притаившихся в тени забора, пяти метров, человек неожиданно свернул направо и начал удаляться, направляясь к дальней стороне огорода.
Борис прошипел сквозь зубы какое-то ругательство и пополз вдоль забора. Я чертыхнулся про себя и последовал за ним.
Человек между тем отворил не замеченную нами калитку, вышел на тропинку и быстро начал спускаться под гору.
- Упускаем! - выдохнул Борис, вскакивая. - Серега, давай, побежали!
Мы в кромешной тьме - луну скрыло набежавшее облако - бросились в погоню за ускользающим Судаковым. Стараясь бежать как можно тише, чтобы он не услышал нас раньше времени, мы все же выдали себя - Борис запнулся в темноте за сухой лопух и полетел вперед, громко матюгнувшись.
Нам уже был виден силуэт Судакова, маячивший в самом низу горки. Вот он обернулся, вот заметил нас и тут же стремглав бросился бежать! Последние мои сомнения рассеялись - только преступник, человек с нечистой совестью, следуя поговорке: «Береженого Бог бережет!» будет шарахаться от всех и от каждого!
Мы, уже не таясь, наддали, несясь под гору, как на крыльях. Свистел в ушах ночной студеный воздух, порскали из пожухлой травы какие-то мелкие ночные птахи, а мы все ускоряли свой бег.
Судакову вроде бы некуда было деваться - впереди изогнулась река, и только взобравшись вновь на гору, он смог бы улизнуть.
- Стой, сука! - заорал Борис, делая чудовищные прыжки.
Судаков метнулся вправо, потом вдруг резко изменил направление и бежал теперь к темнеющим ивам, склонившимся над водой. Мы не видели за деревьями того, что увидел он - через неширокую в этом месте Угру были переброшены «клади» - узкий, почти лежащий на воде мостик без перил, старый, как бабка Пустыриха.
- Уходит! - опять закричал Борис, и мы поднажали.
Судаков уже ступил на «клади», его ботинки застучали по мокрым доскам.
Но и нам до мостика было рукой подать! Борис первым ворвался на непрочный настил, и тут случилась беда. Добежав почти до того берега, искатель поскользнулся и слетел в холодную октябрьскую воду!
Я подбежал к Борису и помог ему выбраться на доски. С искателя ручьями лилась вода, но главное - он по-прежнему сжимал в руке гранату!
Мы потеряли драгоценные секунды. Судаков уже несся, сломя голову, по заречному лугу, на котором виднелись стога оставленного на зиму сена.
- Вперед! - упрямо прохрипел Борис и зашлепал вверх по пологому берегу.
Бежать в мокрой, сразу отяжелевшей одежде ему было неудобно, я вырвался вперед, но догнать стремительно несущегося Судакова у нас уже не осталось никаких шансов.
- Эх, жалко, не доброшу! - кричал Борис, потрясая гранатой. - Все равно бежим, Серега! Загоним его, никуда не денется, скотина! В рот ему ноги, трах-тарарах!
На бегу я пытался рассуждать. За нешироким лугом темнел лес, посередине которого угадывалась просека. Судаков мог бежать только туда - вломись он в лес без дороги, мы вдвоем быстро бы его настигли. Но убийца почему-то уклонялся левее, приближаясь к копне сена недалеко от леса.
- Быстрее, Серега! - вопли Бориса, как мне казалось, должны были перебудить все Корьёво.
- Не ори, дыхание сбиваешь! - крикнул я ему, а Судаков тем временем добежал до копны и с ходу зарылся в нее, что-то разыскивая в сене.
До него оставалось буквально сто метров, когда бывший археолог натужно выволок из сена черный, блестящий никелем мотоцикл!
- Борис, гранату! - отчаянно закричал я, понимая, что - все, не догнали!
Но искатель слишком сильно отстал от меня, и ни один человек в мире не добросил бы двестиграммовую, помню со школы, «феньку» с такого расстояния.
Рыкнул мотоцикл, и, как назло, завелся с первого «пинка»! Судаков вскочил в седло, плеснула светом фара, и ровный рокот мотора начал удаляться, а спустя несколько секунд «Мистер Рыба» скрылся во мраке, сгустившимся на просеке.
Я остановился, тяжело, с надрывом дыша. «Все же надо бросать курить! - мелькнула в голове мысль. - Дыхалка совсем никуда!».
Подбежал взбешенный, тоже запыхавшийся Борис:
- У, гад! Ушел! Обштопал нас, как сосунков, и ушел! Сволота! А ведь могли бы грохнуть его! Э-эх!
Я выпрямился, посмотрел на сыплющего ругательствами искателя.
- Борь, что с гранатой-то делать?
- Да это фигня! - отмахнулся он. - Кольцо на место вставить, всего и делов!
Борис сунул руку в карман, пошарил там, потом удивленно-испуганно глянул на меня, снова, как и во время нашего путешествия на телеге, сверкнув белками, и полез левой рукой в другой, правый карман.
