Головка у мэра явно была бо-бо, и ему не терпелось слегка ее подлечить после вчерашнего. Заместитель губернатора тоже страдал, но величаво и с чувством собственного достоинства, как и надлежало чиновнику его ранга. Наконец издали донесся вой. Мэр с заместителем губернатора обрадованно переглянулись.
Вскоре к «Пассажу» подлетел кортеж Равиковича. Тот вынырнул из лимузина и с улыбкой взбежал на крыльцо. Защелкали фотоаппараты, камеры заработали еще раньше. Строго по протоколу Равикович пожал с десяток рук.
Потом мэр повернулся к вынесенному микрофону и проговорил:
– Рад приветствовать вас, дорогие земляки! Вот мы с вами и дождались начала праздника! Нашему славному городу сегодня исполняется двести лет! И мне очень приятно, что этот день ознаменован поистине историческим событием! Именно в нашем городе и именно в этот праздничный день россияне наконец смогут воочию увидеть знаменитые драгоценности императрицы Елизаветы, которые вернулись на родину благодаря нашему выдающемуся земляку Михаилу Равиковичу! Поприветствуем же его!
– Виват!
– Спасибо!
– Слава ревнителям российской духовности! – закричали в толпе «подставные».
Приглашенные подхватили. Прижимая руку к груди, Равикович скромно раскланялся на все стороны. После этого на крыльцо выпустили молоденькую длинноногую красавицу с подносом. Мэр в девушках явно знал толк: при виде нимфетки даже стоявший на крыльце поп запустил руку в бороду и нервно ее затеребил, словно выискивая там вошь.
– А сейчас наш знаменитый земляк Михаил Равикович, – наклонился к микрофону мэр, – окажет нам честь, лично открыв эту историческую выставку! Просим вас, Михаил Андреевич!
Равикович одарил красавицу улыбкой и взял с подноса ножницы. Из выставленных по краям крыльца колонок грянула торжественная музыка. Равикович с заместителем губернатора и мэром по бокам шагнул к ленте. Чиновники зафиксировали ее в своих дрожащих с похмелья руках, Равикович отчикал три куска.
Повернувшись, он под аплодисменты показал публике свой кусок ленты и сунул его в нагрудный карман. Мэр с губернатором проделали то же, получив свою порцию аплодисментов, после чего мэр объявил процедуру освящения выставки. Все расступились, к входу шагнул поп с дружкой и дурным басом завыл:
– Па па-аручению ева-а свя-а-атейшества, ми-тра-а-апалита…
– Сапсан-один вызывает Сапсана-два! – проговорила милицейская рация в кармане Умара.
Тот оглянулся на майора.
– Ты у нас Сапсан-два?..
– Я…
Умар выглянул на улицу. «Луноход» с застреленным водителем стоял у крыльца. «ЗИЛ» натужно гудел. Раздувшиеся рукава подергивались на крыльце от перепадов напора.
– Много еще осталось? – крикнул Умар.
– Что?.. – быстро повернул голову Муса.
Именно он отвечал за перекачку взрывчатки, поскольку когда-то работал оператором насосной станции и знал все технические тонкости.
– Много еще осталось?!
Муса шагнул к машине и посмотрел на водомерное стекло. Потом повернулся и крикнул:
– Полкуба где-то! Пару минут, не больше!
Умар кивнул и вернулся в фойе, где рев пожарной машины был не таким пронзительным. Рация отозвалась снова:
– Сапсан-два, вас вызывает Сапсан-один! Немедленно доложите обстановку!
Один из шлангов у ног Умара дернулся и заметно скукожился. Послышалось шипение, которое пробежало по шлангу в сторону зала.
– Сапсан-два, что там происходит во дворце?.. Вы слышите меня?..
В этот момент со шлепком сжался и другой шланг. По нему зашумел воздух. Умар понял, что взрывчатка в емкостях кончилась. Он снова выглянул на улицу. Муса показал скрещенные руки – мол, все. Умар кивнул и крикнул:
– Тогда выключайте помпу и давайте сюда!
Алу по команде Мусы нажал какой-то рычаг, рев сменился более спокойным урчанием, шланги сдулись окончательно. Муса с Алу тут же бросились к входу. Чтобы закрыть двери, им пришлось расцепить оба рукава и выбросить концы на улицу. При этом тягучая жидкость расплескалась по полу. Умар, ощущая легкий запах взрывчатки, отступил в сторону.
Муса с Алу быстро заперли двери, а потом еще и забаррикадировали их стоявшим неподалеку столом. Умар велел Алу:
– Гляди в оба! И за этим ментом тоже, он мне нужен! Пошли!
Несколько секунд спустя Умар с Мусой уже вошли в зал. Там стояла почти полная тишина, перепуганные зрители сидели с поднятыми руками. Умар ухмыльнулся: с исполнителями, навербованными в горах, Лечи не прогадал. Бандиты были слабообразованными, но держать в полном повиновении пленных и заложников учить их было не нужно…
Муса свернул и направился к сцене. Умар шел за ним. В этот миг от противоположной стенки вдруг раздался истеричный вскрик:
– Нас всех убьют, а-а!.. Я не хочу!..
Умар быстро повернул голову. Однако боевики, рассредоточившиеся по периметру зала, свое дело знали. Один из них, не дожидаясь команды, рванулся в ряд, по ногам людей продрался к вопящей женщине и коротко взмахнул автоматом.
Голова женщины дернулась, крик захлебнулся. В зале снова наступила почти полная тишина, в которой отчетливо слышались шаги Умара и Мусы. Сидящие в рядах заложники, словно по команде, провожали их взглядами. Все понимали, что именно от этих двоих зависят их жизни…
– Во имя атца, сына и свята-ага духа! А-аминь! – в последний раз брызнул крест-накрест кисточкой поп.
Наконец-то все церемонии были соблюдены – и двери выставочного зала распахнулись. Едва Равикович с заместителем губернатора и мэром вошли, как следом ломанулись журналисты, отчего возникла непредвиденная давка. Впрочем, ситуацию дюжие секьюрити быстро и профессионально разрулили.
Равикович первым подошел к пуленепробиваемому стенду со сверкающими драгоценностями. Его лицо тут же приняло трогательно-детское выражение. Алла Радостина встала рядом, ее оператор включил камеру и кивнул. Алла со своей фирменной интонацией спросила:
– Какие мысли одолевают вас, Михаил, в этот момент?..
Равикович картинно вздохнул, одну руку сунул под мышку, пальцами второй подпер подбородок и выдержал паузу. Когда он посмотрел в камеру, его глаза слегка увлажнились:
– Это трудно передать… У меня такое ощущение, что в этот момент заканчивается целая эпоха, и в моей жизни наступает совершенно новый этап!
– Да! Прикосновение к подобным святыням, безусловно, привносит в судьбу человека нечто новое, очищающее, сакральное… – заговорила Алла.
Однако Равикович эту околесицу уже не слушал. Он увидел появившегося позади почетных гостей и журналистов Саблевича. Саблевич даже не кивнул головой, он просто опустил ресницы. И это означало, что все идет по плану. Чеченцы уже захватили городской дворец культуры…
Стяжка в зрительном зале дворца культуры, как и положено, была цементной, а уже поверх нее был сооружен наклонный деревянный пол – уступом к сцене. Перед ней и собралась закачанная в зал жидкая взрывчатка. Подойдя к срезу жидкости, Муса присел и оценил уровень. Потом сказал:
– Просочилось мало, щели узкие…
Это означало, что взрывчатка не распределилась равномерно под всем залом, как было задумано, а сосредоточилась в основном на деревянном полу у сцены. Умар сказал:
– Тогда надо дырок наделать! Возьми кого-нибудь и займись! А потом быстро расставишь взрыватели!
– Понял! – кивнул Муса и тут же окликнул ближайшего боевика: – Найди пожарный щит за сценой и принеси топор!
Умар быстро прошел к ближайшей двери и вынырнул в пустынный боковой коридор. Здесь он оглянулся по сторонам, позвонил Лечи и негромко доложил обстановку. Тот велел действовать.
Умар сунул телефон в карман и направился к фойе. Алу выглядывал на площадь. Услышав гулкие шаги Умара, он оглянулся и доложил:
– По той стороне ментовская машина проехала… – Здесь боевик снова подался к двери и быстро сказал: – Свернула, подъезжает!
Умар шагнул к двери и выглянул в окошко ее остекленной верхней части. От кафе к входу ехала «девятка» с эмблемой вневедомственной охраны. Умар вытащил милицейскую рацию и поднял ее:
– «Девятка», бортовой номер шесть! Быстро назад!
– Кто это, твою мать?.. – спросил командир экипажа.
– С тобой, козел, говорит Борз, амир специального отряда борцов за свободу Ичкерии! – «Девятка» остановилась. Умар удовлетворенно продолжил: – Вот так! Теперь назад, за кафе! А я хочу слышать Сапсана-один!
– Сапсан-один на связи!
– Ты слышал, кто я?
– Да… Борз!
– Вот и отлично! Дворец культуры захвачен моим отрядом! Зрительный зал полностью заминирован! Полностью, понял? Так что любая попытка штурма закончится гибелью всех людей! И это не пустые разговоры! Сейчас я выпущу твоего заместителя! Он все видел своими глазами… А теперь мои требования… Ты слышишь?
