И для того, чтобы развеять свои подозрения либо убедиться в своей правоте, он и кинулся следом за командиром и своим коллегой внутрь субмарины. То, что он увидел, отбросило все сомнения. Он увидел, как Аркадий Николаевич ударил старшего лейтенанта по голове и принялся задраивать носовой отсек. Времени Пестрякову на принятие решения хватило. Он опять успел оценить ситуацию в комплексе и кинулся в машинный отсек на корму. За неделю плавания Анатолий Константинович научился быстро справляться с кремальерами люков. Несколько секунд, и он оказался в машинном отсеке, задраив за собой люк. Теперь что? Теперь надо воспрепятствовать злоумышленнику. Ах, каким же мерзавцем оказался этот Трушин! Кто бы мог подумать, что этот приличный с виду человек смог… Пестряков всю жизнь проработал с секретными проектами, знал их ценность, знал, что они очень и очень интересны конкурентам. А точнее, как говаривали в старину, врагам! Лодка закончила погружение, и гул закачиваемой воды в балластные системы стих. Маршевые двигатели заработали.
Аркадий Николаевич с трудом поборол дрожь в руках, но его тело продолжало бить ознобом. Решение принято, решение принято, твердил он сам себе. Теперь осталось немного. Трудно одному уследить за работой всех систем, но это не главное. Главное, чтобы лодка шла, и шла теперь уже по тому курсу, который Трушин знал. Нужно следить за локацией пространства по курсу. Глубина позволяет не опасаться надводных судов, но есть еще и подводные. А есть еще и формы рельефа, которые представляют опасность. Черное море в целом море глубокое, в нем практически нет банок и подводных возвышенностей, но все равно. И главное…
Черт! В чем дело? Мощность двигателей вдруг резко упала. Скорость, нужна скорость, иначе лодку могут засечь поисковые корабли и вертолеты. Нет, не могут, потому что работает система защиты. Они просто не смогут отличить лодку от рыбного косяка или стаи дельфинов. А может, и хорошо, что скорость упала? Что это за рыбий косяк, который несется с такой скоростью. Черт! Тяга упала еще, пошел перегрев контуров охлаждения. Трушин выругался. Если сбросить скорость до четырех-шести узлов, то можно надеяться, что система охлаждения справится, но тогда он не доберется до нужного квадрата.
Нет, доберется, его там все равно будут ждать столько, сколько нужно. Но с такими неполадками идти в сторону открытого моря было страшно. Трушина начало колотить, как на вибростенде. А если в самом деле пожар, если взрыв? Одному в этом стальном гробу! Он представил, как начнется задымление, как полыхнет пламя, как включится система пожаротушения. Теперь уже по-настоящему. Отключится электроэнергия, и лодка начнет погружаться в пучину. Медленно и… навсегда.
В панике Аркадий Николаевич схватил карты и лихорадочно стал водить пальцами. Вот… вот… Самый короткий путь по прямой! К берегам, к суше. Он же видел, южнее базы есть небольшие бухты, заливы. Загнать туда лодку, притопить, замаскировать ее. Черт, как он ее замаскирует? Не важно, как-нибудь! На месте он придумает, лишь бы добраться до спасительного и такого родного берега. А там… Волков же сказал, как в крайнем случае он может связаться с теми, кто его ждет. Волков сказал, что надо просто дать знать и ничего не бояться. Его все равно найдут, сто процентов. Даже двести, так он сказал. Потому что цена вопроса очень велика. Очень! Что же с двигателями…
Трушин пытался не думать о моряках, которые остались на корпусе лодки. Он их не знал достаточно близко, они были для него чужими людьми. Более того, удавалось думать о них как о людях военных, чья профессия в том и заключается, чтобы рисковать жизнью, быть готовыми умереть. Гаденькая мысль, но она спасала. А вот не думать об участи Анатолия Константиновича, которого он знал уже много лет, с которым проработал так долго бок о бок, бывал у него дома, знал его супругу, Трушин не мог. Его буквально сворачивало в тугой узел страха, раскаяния и тошноты. И он пытался начинать думать о своей семье, больной, обреченной жене, спасти которую он может и обязан. Но на душе все равно было очень гадко.
«Ейск» входил, подавая короткие сигналы ревунами. Капитан второго ранга Селиванов стоял на пирсе возле своей машины и нервно притопывал ногой. Хоть какое-то разрешение событий. Несколько часов назад он получил наконец сообщение, что в открытом море, в том же районе, где пропала связь с «Нарвалом», обнаружен спасательный плот. С плота экипажем «Ейска» снято пятеро членов экипажа – все военные моряки.
Селиванов распорядился, в целях избежания утечки информации, разместить спасенных моряков в караульном помещении возле пирсов. Допросы он начал немедленно, по мере того, как вызванные врачи гарнизонной медсанчасти заканчивали осмотры моряков и выдавали устное заключение, что угрозы здоровью, в том числе и психическому, нет.
Картина вырисовывалась довольно зловещая. Во-первых, ЧП произошло не тогда, когда лодка выходила на однодневные испытания, а когда она впервые ушла в море на несколько дней. Соответственно, когда она покинула пределы территориальных вод. Второе, в результате неких неполадок, причины которых спасенный экипаж однозначно назвать не мог, лодка вынуждена была прекратить движение в подводном положении и всплыть. Более того, неполадки потребовали от командира принять решение о выводе экипажа на палубу. И третье, когда командир вместе с гражданским специалистом принял решение спуститься в лодку для выяснения технического состояния и уровня опасности экипажу, туда же, нарушив запрет Лисина, спустился и второй гражданский специалист.
После цепи этих событий лодка начала погружение и, видимо, покинула данный квадрат. По крайней мере «Ейск» своими возможностями определить наличие лодки на глубине не смог. На пределе дальности вертолетов она также не была обнаружена. Учитывая технические характеристики и особенности этой экспериментальной модели, ее обнаружить и не могли.
Разногласий и путаницы в показаниях экипажа Селиванов не зафиксировал. Анализ первой части испытаний тоже никаких подозрений у экипажа не вызывал. Грубо говоря, ничто не предвещало. Теперь оставалось докладывать своему руководству. Но Селиванов был обязан доложить не только факты. Он обязан был изложить и свое обоснованное видение причин. Что это было? Трагедия, затопление лодки вместе с командиром и двумя гражданскими специалистами? Скоро в район подойдет спасательное судно и начнутся поиски на глубине, но Селиванов не верил, что лодка найдется. Он был уверен, что она из района ушла.
Оставалось доложить свое мнение по поводу того, куда она ушла, кто ее увел и зачем ее увел. Первым делом Селиванов обязан был предположить, естественно, факт работы вражеской разведки и, как результат, похищение секретной субмарины. Кто же оказался пособником врага? Старший лейтенант Лисин? Но его кандидатура тщательно выбиралась из большого количества офицеров флота, и оснований заподозрить его в связи с вражеской разведкой не было. Тем не менее проверку Лисина начинать придется.
Своими силами проверить личности ученых из КБ Селиванов не мог, а это значит, что придется этим заниматься центральному аппарату контрразведки ВМФ. Селиванов пытался не думать о том, чем лично ему, его карьере грозит доказанная вина Лисина. Дело могло пахнуть и трибуналом. А уж понижение в звании и должности ему гарантировано. А может, и вообще увольнение из органов. Ущерб, который будет нанесен государству и военному флоту, попади лодка в руки другого государства, оценить невозможно. Селиванов по телефону велел собраться на срочное совещание офицерам своего отдела и подготовить личное дело старшего лейтенанта Лисина. Прежде чем докладывать по команде, он обязан сообщить командованию Новороссийской базы и хоть что-то начать делать по проверке и выявлению возможного предателя. Разговор с генералом предстоял не из легких.
* * *
Конспиративная квартира, на которую Росляков отправил группу, располагалась на улице Прохорова, буквально в паре кварталов от Морского вокзала. После той встречи в кафе «Лагуна» командир почти сразу исчез. Планов, по которым предстояло работать группе, он не осветил, но, судя по данному Росляковым заданию, предстояло много ходить, лазить, бегать и прыгать. Демичев так сформулировал свои выводы, когда Михаил Васильевич с сомнением осмотрел курортную экипировку подчиненных и выдал деньги.
Джинсы, кроссовки, легкие непродуваемые летние куртки они купили и до утра ждали Рослякова в квартире. Стандартная «трешка» не в самом престижном доме, большой холодильник забит полуфабрикатами, пять спальных мест, на случай большего состава оперативников. Включив ноутбук, Демичев ждал, как и велел Росляков, распоряжений от начальства, а пока занялся приготовлением хорошего домашнего обеда. Максим решил, что лучшим способом убить время будет помощь напарнику.
