— Совсем недавно нами была поддержана общественная организация, занимающаяся сохранением заповедника, через который собирались провести скоростную магистраль…
— Нам это зачем знать? — удивился кто-то. — Вы про реку лучше расскажите!
— Купаться точно нельзя будет? — крикнул молодой мужчина.
Медленно поднялся сидевший правее главы поселения атаман:
— Просьба выступающих не прерывать! — Он пригладил рыжую от табака бороду, провел по усам указательным пальцем. — В конце на все ваши вопросы ответят.
— Вы про нас скажите, чего там опять в Москве замышляют? — игнорируя требование сурового атамана, попросила со второго ряда женщина.
— В двух словах, — Привезенцев потер руки. — Вся нынешняя верхушка преследует одну цель — обогатиться. Это стремление уже превратило когда-то великую страну в сырьевой придаток Запада, а народ в рабов. Западом нам уготована роль землекопов, шахтеров, рудокопов… Они спят и видят всех нас с кольцами в носу…
— Чего-то не могу тебя представить в роли шахтера, — хихикнула какая-то женщина.
— По конституции недра принадлежат народу, — Привезенцев указал двумя руками в зал, — то есть вам! И никель, который будут здесь добывать, он тоже ваш. А на деле, вас просто заставят работать на этом разрезе, платя минимальные зарплаты, травя лес, осушая реку… Сама технология добычи предусматривает применение агрессивных материалов. На химических комбинатах за Уралом уже наполняют железнодорожные цистерны кислотой, которую будут закачивать в водоносные пласты здесь, в вашем районе…
— Кислоту?! — прохрипел кто-то.
— А что делать-то? — наконец прозвучал главный вопрос.
— Нужно выступить единым фронтом, — Привезенцев вышел из-за стола и медленно направился к трибуне. — Сейчас на месте будущего карьера собираются представители разных общественных движений, которые приехали сюда, чтобы поддержать вас. Туда же приехали и представители прессы и телевидения. Сегодняшние голоса должны быть услышаны в Москве.
Уступая место, Зойка отошла от трибуны.
— Сейчас все, кому не безразлична судьба родного края, выходят из здания и собираются у дороги, — наконец заняв место оратора, стал он ставить задачи. — Предприниматели из Хошурска, руководители транспортных предприятий выделили на безвозмездной основе нам транспорт, который доставит вас непосредственно на берег Хошуры. Для выдвижения на место сбора можете использовать личный транспорт. Там уже организована стоянка и имеется охрана. На случай, если мероприятие затянется, наши спонсоры организовали питание. В районе развернута столовая и медицинский пункт…
* * *
Он перешел на шаг, стянул с себя мокрую от пота майку, пригнулся под свисавшей над тропинкой веткой и вышел на поляну. В лагере царило оживление. Сразу бросилось в глаза, что появилось еще несколько машин. Залитый по самую крышу грязью джип и два микроавтобуса стояли у дороги. Из палаток доносились женские голоса, смех и визг.
Матвей обошел штабную палатку и нос к носу столкнулся со жгучей брюнеткой со слегка раскосыми глазами. Она была в красно-полосатой майке, с повязанной вокруг талии рукавами ветровки. В правой руке, указательным и средним пальцами с неимоверно длинными, агрессивно красного цвета ноготками, красотка небрежно держала за горлышко пластиковую бутылку с водой.
— Привет! — отчего-то обрадовалась она.
— Привет, — Матвей, будто старый знакомый, протянул руку к бутылке: — Дай горло смочить.
Женщина без слов протянула ему минералку. Матвей сделал глоток, поморщился, потом плеснул себе на лицо и вернул бутылку:
— Спасибо.
— Не за что.
— Вы откуда?
Женщина оглянулась на машины:
— Я из Москвы… Нас пятеро. Остальные местные.
Матвей знал, что утром привезут женщин. Как выразился Забелин, они должны были «разбавить» экипажи. Большое количество одних только молодых парней наверняка вызовет недоумение у людей. Активисток подбирали разных возрастов и статуса.
Матвей прошел мимо нее.
Забелин сидел за столом. Напротив женщина пенсионного возраста со строгим лицом.
— Здравствуйте, — поздоровался Матвей.
— Знакомься, Вера Павловна, — представил ее Забелин.
— Очень приятно, — кивнул Матвей. — Вы старшая от слабого пола?
— В нашем деле слабых и сильных нет, — грудным голосом сказала женщина. — Но вы ошиблись.
— Вера Павловна работает с киношниками, — стал объяснять Забелин. — Она собирает людей для съемок массовок на фильмах.
— А у нас что, кино будут снимать? — сделал вид, будто не понял, Матвей.
На самом деле он знал, что так называемые маклеры, кем и являлась Вера Павловна, имеют под рукой до нескольких тысяч потенциальных актеров второго плана, не брезгуют собирать их и для других мероприятий. Так устраивались массовки на Болотной площади и в защиту Химкинского леса. Им, как и их актерам из числа большей степени безработных, бомжей и студентов, глубоко безразлично, где участвовать. Лишь бы платили.
— Все хотел узнать, сколько стоит «потусить» у вас, скажем, на нашем митинге? — Матвей расстегнул сумку.
— Зачем тебе? — нахмурился Забелин.
— А что, коммерческая тайна? — Матвей забросил на плечо полотенце и взял пенал с туалетными принадлежностями.
— Какая может быть тайна? — усмехнулась Вера Павловна. — Бомжи готовы за триста рублей подставляться под полицейские дубинки, а студенты меньше чем за полторы не пойдут. Пенсионеры подороже. Они в основном погоду делают. Ну а если еще медали какие наденут да под камеру упадут или в полицию загремят, там двойной тариф.
Место для умывания было оборудовано за первой палаткой. Там установили на подставку бочку, из которой торчала труба с несколькими кранами.
Неожиданно зазвонил телефон. Матвей чертыхнулся. Номер не определен. Решив, что это Дешин, приложил трубку к уху.
— Слушаю.
— Это я, — раздался голос Привезенцева. — Планы меняются.
— Как?
— Жду через час.
— Где?
— Село Семеновка…
— Это в трех километрах от лагеря, — давая понять, что знает, о чем речь, сказал Матвей…
— Переедешь мост через овраг, увидишь справа несколько брошенных домов. В первом от дороги тебя будут ждать.
— Кто?
— Его зовут Дух, — выдержав небольшую паузу, словно давая возможность задать еще вопросы, Привезенцев отключился.
Матвей заправил полотенце вокруг пояса, открыл кран, набрал пригоршню прохладной воды и плеснул себе на лицо. Потом заглянул в оставленное кем-то зеркальце. Рассматривая лицо, поднес к ладони раструб баллончика с пеной для бритья и надавил на кнопку. Неторопливо намазал белоснежной пеной нижнюю часть лица и стал бриться.
«Дух? Неужели? — Матвей стряхнул с лезвий пену и подставил станок под струйку воды. — Получается, меня будет ждать тот самый Духовской, после знакомства с которым пропал сын Евлашкиной Федор? Не факт, — возразил он сам себе. — Может быть и совпадение. Тем более после своего визита на квартиру, где якобы жил Духовской, Марта уверена, кто-то очень не хочет, чтобы о его существовании знали. Если мыслить логически, то в первую очередь в этом был бы заинтересован Привезенцев. Если предположить, что поводом нападения на мать Федора стал визит Марты к Духовскому, то выходит, депутат лично оберегает этого человека. Тогда почему он безбоязненно назвал кличку, по которой можно легко понять, какую фамилию носит скрывающийся под ней человек?»
Убирая станок в пенал, Матвей пришел к выводу, что вариантов как минимум три, и все они имеют право на существование: первый — ему доверяют как себе, второй — после выполнения поручения Духа его уберут и третий — клички просто совпадение, а Марта вышла на след совершенно другого человека.
Странно, но на известие, что Матвей уезжает, Забелин отреагировал спокойно. Сложилось впечатление, что он об этом знал еще вечером. Матвея это насторожило. Если так, зачем надо было инструктировать и посвящать в планы сегодняшнего дня? Может, решили подставить? Матвей размышлял над этим вопросом до того самого момента, пока не свернул с дороги и не остановил машину на проселке, идущем вдоль брошенных домов на окраине Семеновки.
Заглушив двигатель, он посмотрел в окно на развалины бревенчатых домов с остатками шифера на ребрах крыш, чернеющие пустотой оконные проемы, завалившийся штакетник палисадников и открыл дверцу.
В доме пахло плесенью, сыростью, гниющим деревом, кошками и кострищем. Дух сидел в углу избы на перевернутом вверх дном шкафчике.
Матвей некоторое время рассматривал этого человека, удивляясь той схожести с образом, который он себе мысленно нарисовал. Дух был среднего роста, сухощавым мужчиной с крупным носом и толстыми губами. Большие залысины делали его лоб высоким. Смуглая кожа и обветренные скулы говорили о том, что этот человек много времени проводит на воздухе. Скорее то, что он занимается альпинизмом, правда.
