– Ты мне это прекрати. Маньячка. Давай излагай свою гениальную идею.
– Импотент, – пробулькала она, погрузившись в воду до подбородка и пуская пузыри.
– Да. И это очень хорошо и полезно для моего здоровья, – сказал я, – но увильнуть тебе все равно не удастся. Говори.
– Говорю, – сказала Рита, – телемост.
– Что значит – телемост? – не понял я.
– Тупой. Телемост – значит телемост. То есть – здешнее общество собирается перед камерой, и тамошнее – тоже. И здесь и там – цвет наркобизнеса. И начинают решать свои вопросы. А мы, убедившись, что собрались все, и те и эти, гасим их одновременно и там и тут. Понял?
– Понял. Так они тебе и станут обсуждать свои дела перед телекамерой! Можно перехватить волну, и тогда им всем крышка. Они же не идиоты, Рита, – укоризненно сказал я и закрыл глаза.
– Они – нет. А ты…
– Прекрати оскорбления, иначе я тебя утоплю. Смерть в воде – одна из наиболее мучительных, имей в виду.
– Гадалка сказала мне, что я умру другой смертью, – ответила Рита и плеснула на меня водой.
– Спасибо. Я знаю, какой смертью ты умрешь.
– Какой?
– Тебя повесят за язык. Причем прибьют его ржавыми гвоздями к дверям Лубянки. Представляешь, какое будет зрелище? А я буду стоять в толпе зевак и кричать – огня, еще огня!
– Какого огня? – удивилась Рита.
– Когда ты будешь висеть на своем длинном извилистом языке, тебя обольют скипидаром и подожгут, – мстительно сказал я.
– У тебя язык не короче, чем мой, так что висеть нам рядом.
– Это можно. Но только после тебя. Они не станут болтать перед камерой.
– Еще как станут. Если это будет выделенный частный канал, да еще и закрытый, да еще и скрамблер врубить…
– Что врубить? – я открыл глаза и посмотрел на Риту, которая медленно плавала под водопадом взад и вперед.
Она подплыла к камню и ловким движением выскочила из воды.
Грустно посмотрев на мое достоинство, которое в этот момент было скорее недостатком, она вздохнула и, опустившись на горячую скалу, сказала:
– Сигнал будет зашифрован, и никто не сможет ни подсмотреть, ни подслушать, ни записать это. То есть записать, конечно, можно, но расшифровать… Сейчас имеются такие устройства, которые сделают из видео и аудиосигнала полную чушь, и она будет похожа скорее на помехи или на забавы радиохулигана, чем на деловую связь. Это и есть скрамблер.
– Как тебе должно быть известно, на каждую хитрую жопу имеется хрен с винтом. И наоборот.
– Это мне известно. Но перед нами не стоит задача реально защитить их от перехвата. Мы должны… Вернее, ты должен убедить их в том, что такая защита совершенно надежна. Нам нужно, чтобы они просто собрались одновременно в двух местах, и тогда…
– Это можешь не повторять. Что с ними будет дальше – известно.
– Вот и хорошо, – Рита положила руку рядом с моей и зацепилась за мой палец мизинцем.
На самом деле сомнения в моей прогретой солнцем голове только множились, цепляясь одно за другое, как идущие на водопой слоны. Еще в детстве я видел по телевизору картинку, которая тогда меня умилила необыкновенно, – вереница слонов, идущих на водопой, и каждый следующий слонятка держится хоботом за хвост впереди идущего… Так и сомнения сейчас шли в моей голове, держась хоботами друг за друга.
Если с тем, чтобы найти частный канал, где-нибудь в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе проблем не будет, я думаю, что хотя бы у одного из королей наркобизнеса наверняка есть свой канал, поставить за камерами и у пультов доверенных людей там тоже не проблема, а как быть здесь? – навряд ли камарадос, барбудос и герельерос способны управляться с устройствами сложнее автомата Калашникова, который и любят-то во всем мире за свою примитивную добротную простоту.
Значит, необходимо найти аппаратуру, найти людей, умеющих этой аппаратурой пользоваться, привезти все это в сельву, развернуть, настроить – кучу народа надо в это дело вовлечь, а потом этих людей уничтожить, чтобы не болтали лишнего. Причем убьют их в любом случае, выгорит наша авантюра или не выгорит, потому что знать, о чем договариваются наркобонзы, не должен никто, кроме самих наркобонз, конечно. Будем надеяться, что Маргарита знает ответ на все эти вопросы, а вопросов будет еще ой как много…
Мы полежали еще немного, и я почувствовал, что мой утомленный солнцем организм начинает требовать пищи.
– Я хочу есть, – решительно заявил я.
– Я тоже, – ответила Рита.
– Тогда пошли, – сказал я и не пошевелился.
– Пошли, – ответила Рита и тоже не двинулась с места.
Этот разврат нужно было прекращать, и я, собрав все физические и моральные силы, поднялся на ноги и натянул просторные холщовые штаны. Рита, с ненавистью посмотрев на меня, тоже встала и надела широкие колониальные шорты и модно разорванную футболку с надписью «Не все можно купить за деньги. За некоторые вещи нужно платить золотом».
А некоторые можно получить совершенно бесплатно, добавил бы я от себя.
Например, пулю…
Обойдя пруд, по поверхности которого от водопада бежали маленькие волны, мы вошли в лес и направились в сторону лагеря, где нас ждали вино, пища и пьяные латиносы с автоматами.
* * *
Когда Знахарь с Ритой скрылись в лесу, из-за большого, заросшего мхом камня поднялась Кончита, которая неподвижно просидела там почти полтора часа. Разминаясь и потягиваясь, она посмотрела вслед скрывшейся в лесу парочке, погладила свой десантный нож и пошла в другую сторону.
Вернувшись в лагерь, Рита и Знахарь подошли к костру, вокруг которого буйно веселились сильно подпитые латиносы. Над огнем висела слегка подгоревшая тушка какого-то зверя, каждый желающий отрезал от нее нравящийся кусок, наливал себе из любой бутылки, которые во множестве стояли и лежали повсюду, и далее мог делать все, что ему заблагорассудится.
Дон Рикардо Альвец, сидевший во главе собрания, выглядел несколько трезвее остальных. Увидев Знахаря в сопровождении Риты, он приветственно взмахнул рукой и провозгласил:
– Добро пожаловать к нашему очагу! Хотите выпить, Тедди?
– Обязательно! – ответил Знахарь, усаживаясь на пустую канистру и освобождая для Риты место на ящике из-под осколочных гранат, – но сначала – мясо. Я желаю мяса. Во мне проснулись древние инстинкты, и они требуют горячего жареного мяса с соусом чили или с любой другой огнеопасной приправой.
– Вот это я понимаю, – вскричал дон Рикардо, – а ваша прекрасная дама? Она будет пить вино?
– Будет, – ответила Рита, – но тоже только после того, как получит хороший кусок…
Дон Рикардо наполнил стаканы, посмотрел на Знахаря и торжественно сказал:
– Выпьем за дружбу между народами в этот и все последующие годы…
Солнце начало скрываться за деревьями, и стало немного прохладнее.
Закончив с мясом, Знахарь почувствовал в животе приятную тяжесть. Такими же приятно тяжелыми стали и его веки, и, посмотрев на Риту, он увидел, что она тоже осоловела от еды. Значит, для того, чтобы придавить после сытного обеда, компаньон у него был. А там, глядишь, и снова силы появятся…
Удивившись своим похотливым мыслям, Знахарь решил, что это происходит исключительно из-за присутствия Риты, а вообще-то он строг и холоден. Придя к такому самоуважительному выводу, он с трудом поднялся на ноги и, посмотрев на Риту, сказал:
– По-моему, нужно вздремнуть, а то меня совсем разморило.
Рита кивнула, затем встала не без помощи своего одноглазого кавалера, они посмотрели на дона Рикардо, который неожиданно уснул, сраженный неумеренными возлияниями, и, держась друг за друга, направились в хижину.
Дон Рикардо, спавший, прислонившись к толстому стволу дерева, открыл трезвые глаза и посмотрел им вслед долгим внимательным взглядом. Из леса вышла его приемная дочь Кончита и, тоже глядя вслед ушедшим, села рядом с ним.
Она прижалась большой, упругой и горячей грудью к плечу дона Рикардо и прошептала:
– Я слышала их разговор. Очень интересно.
– Ты расскажешь мне?
– Обязательно. Но сначала… Папочка, наверное, соскучился?
Кончита ловко расстегнула ширинку на широких и просторных брюках дона Рикардо, и ее смуглая рука скользнула внутрь.
– О! – ее глаза округлились, – он точно соскучился, да еще и как! Такой большой и твердый! Пойдем, папочка, я тебя успокою. А потом расскажу, что услышала у водопада.
И они удалились в хижину дона Рикардо Альвеца.
* * *
Завалившись на кровать, мы с Ритой уставились в потолок и долгое время молчали, прислушиваясь к событиям, происходившим в наших животах.
Наконец я почувствовал, что могу шевелить языком, и сказал:
– Я понимаю, что ты приехала сюда для того, чтобы насытиться мною. Я допускаю, что о делах тоже нужно было поговорить. Но я хочу знать больше. Давай рассказывай, зачем тебя подослали ко мне твои подлые и коварные начальники.
