– Что?
– Хрен в иллюминаторе! – Валерий резко присел, одновременно выбросив назад ногу. Как он и предполагал, каблук угодил аккурат по чьей-то голени, а вот посвист дубинки над головой был сюрпризом. Но сюрпризом приятным, поскольку Валерий успел перехватить руку бившего и, крякнув от натуги (тот еще боров!), швырнул противника через себя. В обладателя красных корочек.
На этом победы Валерия закончились. Приятель побежденных врезал ему ногой под колено и, одновременно, кулаком по почкам. Эту боль Васильев еще мог перетерпеть, но, увы, потерял равновесие, не успел перехватить ногу противника, и тяжелый ботинок впилился ему в селезенку. На этом активное участие Валерия в схватке закончилось. Его еще разок, просто на всякий случай, треснули по шее, вывернули руки и куда-то поволокли. Куда, Валерий уже не интересовался, поскольку плавал в омуте боли.
Вынырнуть из него хотя бы отчасти Васильев смог только через несколько минут. К этому времени он уже трясся на заднем сиденье машины, стиснутый с двух сторон недоброжелательно настроенными парнями. Еще двое сидели впереди.
– Мать вашу! – недовольно ворчал водитель.– Он же мне сейчас салон облюет! Не могли, что ли, поаккуратней?
– Значит, не могли! – буркнул сердито его сосед, растирая левой рукой правое плечо.
Надо полагать, это его кувыркнул Васильев. Валерий покосился на сопровождающих. Того, с корочками, среди них не было.
– Чё башкой крутишь? В грызло дать? – проворчал сосед слева.
– Да нет, спасибо,– прохрипел Валерий.
– Тогда не шебуршись.
Валерий поглядел на свои руки и обнаружил, что его большие пальцы скованы миниатюрными, как детская игрушка, наручниками. Однако, несмотря на свои размеры, они оказались ничуть не менее эффективны, чем обычные.
Ехали около получаса. Сопровождающие Васильева злобно материли пробки, однако не забыли завязать ему глаза. Некоторое время, мужественно превозмогая боль в животе, Валерий пытался считать остановки и повороты, но дело оказалось бессмысленным. Опять-таки из-за многочисленных пробок.
Еще через полчаса приехали. Остановились, вероятно, в внутреннем дворе, поскольку уличный шум отсутствовал. Васильева выволокли из машины, затем потащили вверх по лестнице. Здоровые бугаи! Даже не запыхались.
Лязгнула за спиной стальная дверь, загудел замок. Васильева втолкнули внутрь.
– Вот он, красавец! – доложил один из сопровождающих.
С Валерия стянули повязку, и он увидел упитанного «быка» с черным ежиком, вторым подбородком и мясистым носом. На груди «быка» покоилась золотая цепка килограмма на полтора.
– Молодцом! – похвалил толстяк.– Грустный будет доволен. Киньте его к дружбану. Пускай пообщаются.
«Дружбаном» оказался Паша.
Видок у него был еще тот. Вместо лица – кусок распухшего мяса. Глаза-щелки, нос сломан, передние зубы выбиты. Правая рука – в гипсе по плечо, пальцы левой изуродованы.
– Пашок! – позвал Васильев.– Пашок, ты меня видишь?
Одна щелочка чуть приоткрылась.
– Валера…
– Я. Как ты, братишка?
– Херово,– говорил он очень тихо, невнятно, Васильеву приходилось нагибаться к его разбитым губам, чтобы хоть что-то разобрать.– Весь ливер отбили, руку вот, жгли…
– Лучше б ты все рассказал!
– Я рассказал… Не поверили… Суки…
– Понятно,– Валерий вздохнул, оглядел чуланчик, в который его кинули. Голые стены. Светильник – и тот в нише за сеткой.– Чем тебе помочь?
– Воды дай…
Вода была. Пластиковая колба из-под пепси. И бумажный стаканчик.
Валерий напоил Академика, сам попил.
– Больше не трогают,– прошептал Академик.– Врач был… Может, не убьют…
Васильев промолчал.
– Теперь за тебя возьмутся…
– Вероятно.
Ум Васильева лихорадочно прокручивал варианты. Ему совсем не хотелось оказаться в мясорубке. Живот до сих пор болел, а уж с переломанными костями и отбитыми внутренностями не повоюешь. Да и жить инвалидом как-то не хочется. Паше не поверили. Скорее всего, ему тоже не поверят. Значит, надо выдать что-то такое, чтобы поверили. Что?
Двери открылись. Пришли уже знакомые бугаи и жирный.
– Ну чё, побазарили? Ты, бля, такой же будешь, понял?
Валерия схватили под руки, протащили по коридору и затолкали в комнату с кафельным полом, где уже расположились еще двое: один – почти точная копия жирного, только не с черным, а с русым ежиком, второй – похудее, с короткой бородой, отпущенной, надо полагать, чтобы прикрыть шрам на подбородке. Но разорванную когда-то и неровно сросшуюся губу борода спрятать не могла.
Васильева опустили на привинченный к полу табурет, направили ему в лицо рефлектор.
– Ну, что скажешь, умник? – судя по некоторой шепелявости, спрашивал бородатый.
– Все,– немедленно ответил Васильев.– Но у меня есть одно маленькое условие…
Удар в ухо снес его с табуретки. Васильев увидел занесенную для удара ногу…
– Погоди! – остановил палача бородатый.
Валерия усадили обратно. Ухо горело, большие пальцы рук кровоточили: хитрые наручники ссадили кожу.
– Да ты, бля, счас у меня!..– начал жирный.
– Погоди, Робик,– вмешался бородатый.– Вижу, он мужик неглупый, туфту по тазику гонять не будет. Что за условие?
– Вы ведь про дурь хотите узнать, так? – спросил Васильев.
– Угадал, умник.
– Дурь мы отдали Мусе.
– Какому, бля, Мусе? – рявкнул жирный Робик.
– Мусе Бакинскому. Такой уговор был. Это от него заказ на Чалого пошел.
– Бля! Вот…
– Усохни, Робик,– деловито перебил бородатый.– Чем докажешь? Подельник твой совсем другое пел.
– Да он дебил! – пренебрежительно бросил Васильев.– Ни хрена он не знает. Кто ему скажет? Товар мы таскали вдвоем со старшим, Силычем. И они тоже были вдвоем: Муса и еще один черный, Ахмед. Здоровый такой, языком все время цокает. Остальным сказали – в Неву высыпали. Но это точно что туфта. Сами прикиньте, кто такие бабки выкинет?
– В натуре, Грустый! – вмешался Робик.– Я, бля, сразу тебе толковал: гонит белобрысый! И Ахмеда я знаю! Точно, он языком цокает, как лошадь!
– Помолчи! – Бородатый подумал немного и спросил: – А деньги? Казна ваша, где?
– А деньги мы делили,– сказал Васильев.– На всех. Я на свои квартиру купил. На Ленинском проспекте. Насчет остальных – не знаю.
– Что еще можешь сказать?
– Почти ничего. Наши все куда-то пропали…
– Куда они пропали, знаем мы! – многозначительно произнес бородатый.– А с тобой мы еще поговорим. Когда все проверим. И если ты скиздел – смотри!
– Да все я сказал! – воскликнул Валерий.– Если еще что хотите знать – спрашивайте. Все скажу, я ж себе не враг!
– Вот-вот. Дайте ему пожрать за хорошую службу – и под замок. От того отдельно. А ты, умник, сиди и думай. Может, еще что вспомнишь интересное.
Хитрые мини-наручники заменили обычными. К немалому облегчению Васильева. И заперли его уже не в чуланчик, а в бывшую душевую. Детальное обследование помещения ничего не дало. Ничего, что могло бы служить оружием.
Время тянулось долго и муторно. Впереди маячила перспектива пыточной мясорубки. Васильев не сомневался, что даже лучший вариант будущего, уготованный ему Грустным с приятелями, предполагает пулю в затылок. Сразу же, как только его сочтут бесполезным. Значит, следует придумать нечто, позволяющее отсрочить нехороший конец.
Васильев сел на кафельную ступеньку под размонтированным душем и стал думать.
– Ну,– сказал Грустный.– Что еще надумал, умник?
Васильев опять сидел на табурете под прицелом слепящего рефлектора.
– Надумал,– ответил Валерий.– Возьмите меня к себе.
Вокруг заржали.
– Ну-ка ша! – рявкнул Грустный.– Чего это ты вдруг?
– Моей команды больше нет,– сказал Васильев.– А жить-то надо. Вы не думайте, я много чего умею! Хотите, могу даже вступительный взнос внести.
– Это какой же?
– Я же говорил: у меня квартира есть на Ленинском проспекте. Возьмете – отдам в общак!
– Мысль интересная,– произнес Грустный.– Федот, выруби этот прожектор. Значит, квартиру отдашь?
– Да,– подтвердил Васильев.– Хорошая квартира. Семнадцать штук вложил.
– И не жалко?
– А чего жалеть? Бабки приходят и уходят, а жизнь одна.
– Соображаешь. Давай, запиши адресок.
С Васильева содрали повязку.
– Значит, так,– сказал «бык»-сопровождающий.– Войдешь, подпишешь, что дадут. Понял? Зря не болтай.
– А если спросят?
– Никто тебя не спросит! – вмешался жирный Робик.– Все проплачено. Хочешь к нам, делай, что говорят. Иначе – бац! – и на вечный отдых! – Он махнул перед носом Валерия пистолетом.
Васильев вылез из машины третьим. После «быков». Последним, спрятав пистолет в карман пальто, выбрался Робик. Он же запер машину, черную «Волгу», на центральный замок. Остальные ждали.
«Улица Римского-Корсакова дома 15—21» было написано на указателе. А чуть пониже – «Нотариальная контора».
Жирный Робик решительно толкнул дверь, проследовал мимо очереди прямо к нотариусу. Замыкающий «бык» дышал Васильеву в затылок.
