Бойцы смотрели на старшего лейтенанта.
Михаил улыбнулся:
– Ну что? Хорошо ввалили духам?
– Так точно, – ответил сапер и спросил: – А не навалятся они теперь на нас всеми силами? Не применят ли гранатометы или огнеметы?
– Все возможно. Они к нам и миниатюрную атомную бомбу с самодельной катапульты закинут.
– Вы все шутите.
– Держите хвост пистолетом, ребята. А чему быть, как говорится, того не миновать. Смотреть в оба! Не выпускать никого из-за поворота, валить сразу же. Тогда они не успеют применить гранатометы и огнеметы.
Духи не высовывались, не пытались вновь выйти за поворот. Прошло более получаса.
– Надо бы посмотреть, что творится за поворотом, – проговорил Левченко. – Кто пойдет?
Солдаты опустили глаза.
Голос подал проводник:
– Я пойду.
– Нет! Без проводника нам нельзя.
– А я аккуратно, по тропе, которая в стороне. Она выходит на террасу, откуда пространство за поворотом просматривается хорошо.
– Ну, если так, то давай.
Проводник вернулся через полчаса.
– Ушли боевики, – сказал он, ложась рядом с Левченко.
– Тогда и нам здесь нечего делать.
Группа Левченко вернулась на гору. Подошел комбат.
Левченко доложил:
– Встретили духов. Положили примерно полтора десятка рыл. Трофеи не собирал. Проводник смотрел за поворот, говорит, что духи отошли. Далеко или нет, неизвестно.
Комбат усмехнулся:
– Ты всех духов разогнал, на меня ни один не вышел.
– Значит, с тебя причитается.
– Без вопросов, вернемся на базу, выставлюсь.
Подразделение переночевало на горе. Утром обстановка не изменилась. Разведка не видела противника в районе горы Турк. Ближе к обеду подошли пограничники, которые начали сооружать два выносных поста, один на горе, другой в окопе, где Левченко снял двух духов.
Сводная группа батальона свою задачу выполнила и собиралась вернуться на новую двенадцатую заставу.
Левченко подошел к комбату:
– Карим, каким путем пойдем?
– Каким пришли.
– Если опять по узкой тропе, где едва не сорвался проводник, то лучше сразу пристрели меня. Там не пойду. С меня хватило впечатлений от первого раза.
Маджитов усмехнулся:
– Не волнуйся, все будет тип-топ.
Группа возвращалась по другому маршруту.
Недалеко от окопа, где Левченко снял группу прикрытия душманов, находилось русло пересохшего ручья, по которому бойцы и спускались. Они шли не торопясь, внимательно осматривали местность.
Пройдя более половины пути, один солдат вдруг крикнул:
– Шевеление в кустах справа!
Бойцы тут же ударили по кустам из автоматов.
Комбат приказал посмотреть, что там шевелилось. Солдаты заглянули в кусты и с криками восторга вытащили оттуда изрешеченного пулями дикого кабана. Все были голодны, а тут целая туша. Животину быстро выпотрошили, разделали и пожарили на кострах. Наконец-то бойцы поели по-человечески, не обращая внимания на отсутствие хлеба и соли. После сытного ужина они дошли до заставы.
Там сводной группе батальона была поставлена еще одна задача: зачистить кишлак, который находился в тылу, километрах в десяти от двенадцатой погранзаставы. Бойцы переночевали в спокойной обстановке. Теперь никто не обстреливал заставу сверху, так как Турк контролировали пограничники.
В определенное время началась подготовка к выходу.
Левченко подошел к комбату:
– Слушай, Карим, я понимаю, местность перед заставами сложная, господствующие высоты, на которые спокойно выходят духи и имеют возможность беспокоить погранцов. Но почему мы должны зачищать тыловой кишлак? Что в нем опасного?
Маджитов объяснил:
– Все дело, Миша, в том, что кишлак этот является перевалочной базой. Туда обходами из Афгана доставляется опий-сырец. Оттуда он уходит дальше, в глубину страны. Там местные умельцы делают из него героин, который продают за огромные бабки. Отсюда, Миша, цепочка тянется до Москвы и дальше на Запад. Солидные бабки, серьезное дело. Сырец из Афгана доставляется караванами, охрана каждого из них, естественно, хорошо вооружена.
– Так значит, мы выходим на караваны?
– Мы идем в кишлак. Туда должен прибыть караван, но ты сам не хуже меня знаешь, что «должен» еще не означает «обязан». Духи серьезно маскируют перемещения ценного груза. Короче, повезет – возьмем караван, нет – обозначим себя зачисткой. После этого духи в тот кишлак с наркотой не сунутся. Будут искать другую перевалочную базу. Засвеченной боевики пользоваться не станут. Вот почему мы должны навестить этот кишлак. Теперь понятно?
– Да. Но непонятно другое. Если нашим известно, что кишлак используется как перевалочная база наркоторговцев, то зачем засвечивать его? Ведь можно тихо подтянуть туда спецназ, дождаться каравана и уничтожить его. Больше эффекта было бы.
– Значит, Миша, кто-то в Душанбе не заинтересован в том, чтобы караваны громили на границе.
– Тогда на хрена нам идти в кишлак?
– Обозначить борьбу с наркоторговлей надо.
– Твою мать, везде одно и то же! Бабки правят миром.
– Нет, Миша, миром правят люди, у которых очень много бабок. Но это нас не касается. Задача поставлена, и нам ее выполнять. Поведешь, как и раньше, передовой дозор.
– Благодарю за доверие.
– Не стоит благодарности. Ради товарища пойдешь на все! Готовься, Миша, приказ на выдвижение может поступить в любую минуту.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
– Да, Миша, скажи своим, чтобы трофейные «Васильки» в рейд взяли. Они могут пригодиться.
– Да, конечно! – Левченко козырнул и направился готовить подчиненных к выходу.
По приказу передовой дозор начал выдвижение к кишлаку. Идти предстояло по открытой местности, по равнине, без особого напряжения. Из опыта боевых действий было известно, что в таких районах, которые хорошо просматриваются и, соответственно, простреливаются, боевики засад не выставляли.
Дозор дошел до извилистой горной реки и переправился на противоположный берег. Река оказалась быстрой, но мелкой. После форсирования бойцы поднялись на возвышенность и пошли вдоль русла, внимательно изучая местность. Здесь, где изменился рельеф, духи могли выставить сюрпризы в виде растяжек, а также организовать скрытые позиции. Но все прошло гладко. Боевики не проявились.
Дозор подошел к кишлаку, залег. Левченко посмотрел на селение в бинокль и ничего подозрительного не заметил. Прибыла основная группа.
Комбат прилег рядом с Левченко и спросил:
– Что тут у нас, Миша?
– Все спокойно. Никакого каравана и в помине нет. В кишлаке тишина.
– Да, – повторил майор Маджитов. – С виду они всегда вполне мирные, а внутри… – Он не договорил и приказал: – Устанавливай восьмидесятидвухмиллиметровые минометы, а мы возьмем кишлак в полукольцо.
Левченко поинтересовался:
– Будем стрелять по селению?
– Нет, – ответил комбат. – Ударим по высотам. Посмотрим, как на это отреагируют мирные чабаны. Дальше будем действовать по обстановке.
Группа окружила селение, оставив свободными высоты, по которым ударили трофейные минометы.
Прогремели взрывы. Кишлак молчал. Как только ветер снес в сторону пыль и гарь, на окраину селения вышел пожилой таджик с белым полотенцем на шесте. Он размахивал им, показывая, что в селении нет боевиков, и прося прекратить огонь. Впрочем, стрелять больше никто и не собирался.
Выставив на высотах посты боевого охранения, группа вошла в кишлак. Комбат подошел к пожилому таджику и поговорил с ним. Потом он отдал приказ проверить дворы на предмет наличия чужих людей, оружия, запаса наркотиков.
Зачистка прошла без проблем. Трофеев взяли мало, несколько автоматов, охотничьи карабины и ружья, пару килограммов серого порошка. Его солдаты обнаружили в брошенном, покосившемся доме. Естественно, местный аксакал понятия не имел, откуда в заброшенном доме оказалась наркота. Порошок сожгли, ружья и карабины вернули, автоматы забрали.
Аксакал пригласил офицеров к себе домой и угостил сушеной бараниной. Электричества, а значит, и холодильников в селении не было, и мясо сушили во дворах на солнце. После баранины женщины, прятавшие лица под платками, подали чай.
Комбат сообщил на заставу результаты зачистки, точнее, отсутствие таковых. Оружие не в счет. Его было полно в каждом таджикском селении. Увидеть ребенка лет десяти с автоматом можно было запросто.
После переговоров комбат собрал офицеров и заявил:
– Здесь наша работа закончена. Как стемнеет, пойдем обратно.
– На заставу? – спросил Левченко.
– Нет. – Маджитов улыбнулся. – На базу, в Восе.
Все обрадовались.
– Это дело! Хоть отдохнем как люди, помоемся, побреемся, переоденемся, отъедимся, а то без харчей воевать плохо.
