Действительно, стояла полная тишина, которая даже неприятно воздействовала на людей.
– В этой пещере, говоря по-научному, нет реве… реве… черт его знает, как оно точно называется, короче говоря, нет эха.
Майор высунул голову из открытого окошка и резко крикнул.
Прозвучал только крик и ничего больше. Даже слабых отзвуков не было слышно.
– Это явление называется реверберация, – негромко пояснил Филарет.
– Короче говоря, когда высоколобые свалили в свои высокоученые лаборатории, этот полигон остался на балансе нашей части. По мне, есть этот шум или нет – все едино! Децибелой больше или меньше – какая разница! Придумали свои дифракции, интерференции, а простому человеку какая от этого польза? Эту децибелу нельзя ни потрогать руками, ни пощупать языком – чисто виртуальная штука!
– Какой длины это озеро? – вступил в разговор Сан Саныч, всматриваясь в сталактиты, проплывающие рядом с машиной.
– Три километра восемьсот двадцать четыре метра. Температура воды тридцать восемь с половиной градусов по Цельсию. Прозрачность воды – тридцать один метр. В воде растворен сероводород, – заученно оттарабанил майор и снова вернулся к мучившему его вопросу: – Так вот эти ученые приезжали, что-то мерили, я эти макеты запарился передвигать с места на место. Каждый раз одно и то же: «Звук высокочастотный лучше затухает в воздушной среде и намного хуже в водной. А вот низкочастотный гораздо меньше затухает в воздушной среде», – передразнил майор.
– Вы начали рассказывать про сталактиты, гроты, а потом перекинулись на какую-то совсем неинтересную тему про звук, – попыталась направить рассказ майора в интересующее ее русло Лариса.
– Наш Батя, завзятый спелеолог, поставил перед каждым старослужащим дембельский аккорд: «Хочешь быстрее уехать домой – потрудись на благо родной части». Водопад построила третья рота в девяносто восьмом году. Грот Дианы – четвертый взвод в двухтысячном году.
Филарет вспомнил, что точно такой же грот он видел в Пятигорске.
Майор между тем рассказывал строительные достижения части:
– Сауна была построена в две тысячи первом году и коттедж рядом с ней. Там операторы после смены отдыхают.
Филарет не стал интересоваться, чем там оперируют таинственные операторы, но раз они нуждаются в полноценном отдыхе, то наверняка все не просто так.
Машина тем временем объехала озеро и подкатила к маленькому, прямо-таки игрушечному домику, на пороге которого стоял генерал-майор, строго поглядывая на часы.
Домик походил на сказочный. Деревянный, собранный из оциклеванных бревен, покрытых желтым лаком. Он стоял на одной опоре острым углом по направлению к воде.
– Опаздываешь, майор!
Видно было, что генерал-майор уже принял на грудь, а воспитывал своего подчиненного просто по инерции – чтобы служба не казалась раем.
– Больше не повторится! – вытянулся в струнку майор.
– Повторится, повторится! Это у тебя пунктик! – махнул рукой на подчиненного генерал-майор и повернулся к Ларисе: – Мадам! Вы знаете, что эта избушка волшебная?
– Не может этого быть! – всплеснула руками Лариса, подыгрывая хозяину.
– Видите, она отвернулась от меня. Наверное, обиделась на нетактичное слово. Что поделаешь, я солдат, а не дипломат. Когда я сегодня держал вас в объятиях, то понял, что только такая красивая женщина может обуздать своенравную избушку, – разливался соловьем хозяин.
Уперев руки в бока, Лариса встала на берегу и громко сказала:
– Избушка, избушка! Встань ко мне передом, к скалам задом!
Избушка неторопливо развернулась, явив деревянную дверь с медной ручкой и маленькое оконце, в котором горел электрический свет.
Избушка все равно возвышалась над уровнем пола почти на два метра.
Филарет с интересом смотрел, как Лариса выйдет из этого положения.
Правильно оценив, что избушка имеет не ноги, а гидравлические подъемники, Лариса снова обратилась к избушке:
– Избушка! Избушка! Открой дверь и спустись на берег!
Избушка послушно опустилась на уровень берега, а дверь широко распахнулась.
Филарет заметил, как в дверном проеме мелькнула мужская рука.
– Ничем вас, гости дорогие, не удивишь! – делано сокрушался хозяин, первым направляясь к избушке.
Внутри она состояла из небольшой, в десять квадратных метров комнаты, в которой имелось еще три двери.
– За этой дверью находится сауна, душ и раздевалка, – рассказывал генерал-майор, усаживаясь за богато накрытый стол.
На завтрак избушка припасла неизменные большие пельмени, горкой лежащие на большом блюде, вазочки с черной и красной икрой и открытую литровую бутылку водки.
Быстро разлив по хрустальным рюмкам водку, хозяин приподнял рюмку на уровень глаз, со значением сказав:
– Со свиданьицем! – и лихо опрокинул ее в рот.
За первой рюмкой пошла вторая, третья.
Лариса и Сан Саныч только чуть-чуть пригубливали из своих рюмок, а вот Филарету пришлось на равных пить с генералом, явно имевшим в этом больший опыт.
Филарет заметил, что майор в избушку не пошел.
– Вы, если хотите, можете попариться, а мы с моим старым приятелем поплаваем в озере! – заявил генерал, лихо, в два приема, освобождаясь от генеральской формы.
Из гардеробной выскочил молодой солдат и быстро принял генеральскую форму, а следом за ней и форму майора, в которую был одет Филарет.
Открыв дверь, Филарет опустил глаза и обнаружил, что избушка стоит на середине озера.
– Какая тут глубина? – спросил Филарет, приготовившись нырнуть.
– Шесть метров, – ответил генерал, критически осматривая сухопарое тело своего гостя.
Сам генерал хоть и не обладал сухопаростью Филарета, но тоже не выглядел дряхлой развалиной. Только небольшое брюшко портило мужскую фигуру.
Вода в озере оказалась теплой, как парное молоко, и совсем не освежала.
Следом за ним плюхнулся в воду генерал и размашистыми саженками поплыл вправо от избушки.
Отплыв метров на пятьдесят от избушки, генерал лег на спину и совсем трезвым голосом предложил:
– Давай рассказывай, во что ты вляпался!
– Вышла ссора с чеченцами. Сначала они похитили мою жену, потом мою женщину, но это не самое главное. ФСБ стала очень серьезно интересоваться моей персоной – меня угораздило вляпаться в их разборки. Пришлось бежать из страны. Розыск на меня федеральный не объявят, но искать будут. В поезде наткнулся на бандитов, пришлось выкинуть их. Перед самым выходом на станции двое ментов из бригады сопровождения попытались проверить документы – пришлось их вырубить и забрать пушки и документы. Взял на всякий случай – вдруг бы пришлось отстреливаться.
– Я насчет розыска пробью вашу компанию и в зависимости от него примем решение по документам. У меня есть одно поручение, которое надо выполнить. Не сейчас, а примерно через полгода или чуть больше. Месяцев через семь выйди на мой мобильник или на почтовый ящик, я тебе дам знать, как обстоят дела. В любом случае до Одессы тебя подкину своим бортом, а там как сумеешь.
– У меня от Одессы билеты уже заказаны, – выдал не совсем верную информацию Филарет.
Билеты у него были заказаны из Николаева до Кипра, а там надо было делать пересадку на другой борт.
– В чем заключается твоя просьба? – в конце беседы спросил Филарет.
– Узнаешь в свое время. Это связано с нашими общими делами, – обнадежил генерал, плывя в сторону избушки.
Самолет оказался транспортным «Аном». После длинного разбега он тяжело поднялся в воздух и, натужно ревя двигателями, направился в сторону Украины.
Одетая в свою старую одежду, вся компания сидела в трюме самолета на длинных дощатых ящиках явно армейского происхождения. Фюзеляж оказался доверху забит ящиками с военным имуществом, мешками с рисом, сахаром и связками овчинных полушубков.
Через час полета дверь из пилотской кабины открылась, и огромный летчик, одетый в меховой комбинезон и высокие унты, подойдя к своим пассажирам, спросил:
– Если замерзли, то берите полушубки, не стесняйтесь. Лететь нам еще часа четыре, можно в таком холоде совсем дуба дать! Вот вам термос с горячим чаем, – достал летун пятилитровый китайский термос, висевший у него за плечом.
– Спасибо! – стуча зубами от холода, поблагодарил Филарет, поправляя полушубок на Ларисе.
Шустрый Саныч, как только летун разрешил брать полушубки, сразу же распотрошил ближайшую связку.
– Вас приказано доставить в Одессу, а мы летим немного дальше, до Очакова. Там Батя прикупил военный санаторий, и мы везем гарнизону продукты, одежду и что необходимо, – извиняющимся тоном проговорил летун, вопросительно посмотрев на Филарета.
Необходимое для мирного санатория было в десяти ящиках с автоматами «вал», пяти ящиках с огнеметами и даже двух ящиках с автоматами для подводной стрельбы «АПС», как было написано на маркировке. Все эти мысли Филарет оставил при себе, резонно прикинув, что из Очакова до Николаева добираться несомненно легче и быстрее, чем из Одессы.
